Вокруг пальца - Маргарита Ардо

Я бессовестно пользовалась служебным или бог его знает каким положением: поедала мороженое, десерты и прочие вкусности в ресторанчиках, а Джек был щедр и выполнял все мои прихоти. Я категорически отказалась от шариков, но игрушечного белого медведя в синей маечке он мне всё-таки вручил. Это был намёк?

Кажется, Джек, как и я, махнул рукой на «опасные возможности» или очень хотел, чтобы так выглядело. Мой корсар был забавен, много шутил, мало курил, интересовался всем подряд и не отпускал моей руки, пока мы бродили по улицам. Сумасшедше хорошо было гулять с ним «за руку», мечтать и загадочно улыбаться в ответ на его блестящий взгляд, который заставлял думать, что от взмаха моих ресниц что-то зависит.

Я не повела шефа к источнику в Ботанический сад. Сегодня сражений не хотелось. Благо, в нашем городе источников аж девять! И мы направились по набережной к самому главному.

– Наш город начался как раз с источника, – рассказывала я. – Пётр Первый вёл армию на Азов, с турками воевать. В тысяча семьсот сорок девятом году…

– С турками? – усмехнулся Джек. – А они спустя почти триста лет снова здесь.

– Ну, подумаешь, с турками? У нас тут у половины, наверное, турецкие корни. Казаки нападали на турецкие крепости и похищали девушек. Вот мой пра-пра-прадедушка так украл пра-пра-прабабушку из турецкого гарема. Правда, никто не знает, какой она была национальности.

– То есть у тебя в роду были разбойники и турки? – хмыкнул Джек.

– И вовсе не разбойники! – запротестовала я. – Казаки – это свободолюбивые люди, некоторые из беглых крепостных, некоторые из местных. Тут вообще место такое, в древности называлось Дикое поле, жители которого не подчинялись никаким царям и завоевателям. Даже тысячи лет назад! У нас есть и сейчас Атаман и Войско Донское, казачество. Но теперь это, скорее, ближе к национально-патриотическому движению.

– А вес во власти это казачество даёт?

– Кажется, да. Но это не политическая партия. Праздники всякие устраивают, народный контроль, и я толком не знаю, чем ещё занимаются.

– Тогда надо с ними поближе познакомиться, – пробормотал Джек. – Компании нужны друзья с общественным весом.

Я представила его в папахе, бурке, с шашкой и рассмеялась.

– Ты чего? – спросил он.

– Так. В общем, Пётр Великий вёл армию на Азов и остановился здесь, у источника. Испил воды и так поразился её вкусу, что назвал богатой и велел заложить возле источника таможню. Тут построили крепость, а потом и город на её месте. Пока не было центрального водопровода, специальные возчики развозили на телегах огромные бочки с водой по всему городу.

– А почему ты меня привела к каким-то развалинам? – спросил Джек, глядя на стены из красного кирпича, и стекающую по траве беспорядочно воду из трещин. Вокруг стен с колоннами и арками поднимался к центру высокий пригорок, изъеденный рытвинами, похожими на норы или пещеры, усаженный деревьями и, к сожалению, местами замусоренный.

– Это не развалины. Погоди.

Я провела Джека тропинкой ко входу, и мы оказались внутри огромного здания без крыши, наполненного до середины чистейшей водой, сверкающей на солнце.

– Вот. Это теперь источник. Когда власти решили облагородить его на Богатяновском спуске, обложили бетонными плитами, как надгробьем, он взял и ушёл. А потом пробил каменный фундамент заброшенных Парамоновских складов. И вылился сюда.

– Обвёл всех вокруг пальца, значит? – расхохотался Джек. – Вот плут!

– Он не обманщик, он – свободолюбивый, – заявила я, уткнув руки в боки, гордая непонятно чем.

– И все жители города, включая твоих предков пили из него воду?

– Да, в старину. Но теперь уже нет.

– Ну, тогда всё понятно, – кивнул Джек.

– Что? – удивилась я.

– Отчего у тебя такой характер. – Он ткнул в воду пальцем. – Вот откуда всё идёт.

– У меня хороший характер. А ты? Расскажешь мне о себе? Не то, что в официальном профиле в Линкедине написано и на сайте компании? – тихо спросила я.

– Там всё написано, – как-то подчёркнуто небрежно сказал он и улыбнулся по-голливудски. – Закончил провинциальный университет, работал. Много. Потом повысил уровень образования в Стэнфорде. Специализация: экономика. И опять работал. Много, как зверь.

– Ладно. – Я отвернулась к кирпичной стене и поковыряла её пальцем.

– Что ладно? – он взял меня за плечи и повернул к себе. – Чего ты хочешь, балерина?

– Я хочу знать о тебе больше, но назойливой никогда не буду. Говорят, задавать лишние вопросы – равно проявлять агрессию. А я – пацифист, хоть и казаков полон род.

Мы встретились с ним глазами. Что-то дрогнуло за его ресницами, и в моём сердце в ответ.

Джек наклонился и поцеловал меня. Очень нежно, закрыв веки, словно пытаясь что-то загладить. А я впервые глаз не закрыла. Я рассматривала его вблизи, пытаясь понять, что там – за этим высоким смуглым, упрямым лбом? В этой крупной голове? Какие мысли и тайны? От ласки его губ хотелось раствориться, а я держалась. Джек распахнул ресницы и замер на мгновение, внезапно совершенно открытый и светящийся, как влюблённый мальчишка. Но секунда прошла, и передо мной снова был уверенный, взрослый корсар. Он выпрямился, широко улыбнулся и подмигнул:

– Я расскажу тебе. Однажды.

В детстве мама читала мне сказку про шоколадного поросёнка, суть которой сообщала, что много шоколада тоже плохо: или тебя стошнит, или тебя съедят, потому что станешь шоколадным сам. Поэтому как бы мне не хотелось остаться с Джеком, я уехала домой. К тому же абсолютно не врала, объяснив, что мне надо проверить, как там мама, крыша, и они обе в совокупности. Вдруг кого-то снесло? Но дома была тишь и благодать. Дина увлечена перепиской в каком-то форуме, сидя перед компьютером с тлеющей сигаретой, в сабо на высоких каблуках, в старом рваном халате, но при полном макияже. Мама считала самолётики, кошка спала на окне.

Я порадовалась идиллии, сбегала в минимаркет за углом и накупила много вкусного. А потом, слегка прибравшись, позвала Таню. Честное слово, хорошо, когда есть тихая гавань. Даже такая, как у меня, с лёгкой шизанцой.

Мы с подружкой с чашками чая, конфетами и пироженками устроили пикник на ковре. Меня распирало от желания поделиться, но не только же о себе говорить, дружбы в одну сторону не бывает. И потому я слушала, как дела у Тани, про племянницу, сшибающую все углы в доме и нагло отказывающуюся мыть посуду, про Танину работу и закупки хозтоваров. Она обо всём снова рассказывала так упоительно, что невольно брала зависть и желание закупать порошки, щётки и швабры для VIP-клиентов их новой сети, ведь казалось, что ничего лучше на свете не бывает. С таким даром, как у неё, надо предвыборные кампании проводить или работать рекрутёром, или кем-то ещё, очень заразительным. Ведь Таня вроде бы жаловалась и ничего не рекламировала, но эффект был всегда одинаков: мне хотелось того, о чём она вещала. «Уволят из Оле-Олы, подамся в снабженцы», – подумала я и сама про себя посмеялась над шуткой. Не очень весело – без Джека жизнь уже не представлялась. Я глянула в мобильный. Увы, от него не было смсок… А я уже соскучилась.