Магия восстает - Илона Эндрюс

— И к чему такие старания?

— Потому что королевства строятся на легендах, — ответил Хью. — Когда охотники постареют и поседеют, они все еще будут рассказывать о том, как отправились в Колхиду и сражались за Золотое Руно.

— Значит, ты хочешь собственное королевство? — Высоко метит.

Хью пожал плечами.

— Возможно.

— А мой отец в курсе твоих планов? История говорит о том, что он не любит делиться.

— Я не стремлюсь к пурпурной мантии, — сказал Хью. — Лишь к лавровому венку.

Римские императоры считали пурпурный плащ символом своей должности, в то время как победоносные римские генералы с триумфом проезжали по улицам Рима с лавровыми венками на голове. Хью не метил в императоры, он хотел быть императорским генералом.

— Какие планы у тебя, Кейт? Чего хочешь ты?

— Чтобы меня оставили в покое. — Пока что.

— Мы оба знаем, что это невозможно.

Я дотронулась до Золотого Руна и почувствовала, насколько мягкие эти тонкие золотистые волосинки.

— Я убил Ворона, — тихо произнес Хью.

Я похолодела. Память тут же подкинула мне картинку: человек, которого я называла отцом, лежит на кровати с распоротым животом. Ноздри заполнились призрачным трупным запахом с налетом гнилья и горечи. Все эти годы он преследовал меня во сне.

Я повернулась.

Мужчина, сидящий на троне, уже не выглядел расслабленным. Высокомерие и добродушное веселье исчезли, осталось лишь мрачное раскаяние, смешанное со смиренностью, идущей от старой скорби.

— Ты медаль за это хочешь?

— Я не собирался этого делать, — сказал Хью. — Я подозревал, что этим все когда-нибудь закончится, так как Роланд желал его смерти, но в тот день я пришел не сражаться. Я хотел поговорить. Хотел узнать, почему он оставил меня. Он был мне как отец. Я отсутствовал тогда несколько месяцев — отправился исполнять поручение, а когда вернулся, его уже не было, и Роланд приказал мне убить его. Я никогда не понимал почему.

Я знала, почему.

— Долго же ты его выслеживал.

— Шестнадцать лет. Он жил в маленьком домике в Джорджии. Когда я подошел туда, он встретил меня на крыльце с мечом наготове. — В его голосе появились резкие нотки старой непонятной злости. — Он произнес: «Проверим, чему ты научился». Это были последние слова, которые он сказал мне. Он растил меня с семилетнего возраста, а потом исчез, не сказав ни слова. Никаких объяснений. Ничего. Я искал его шестнадцать лет. Он был для меня словно отец, и я получил лишь это. «Посмотрим, чему ты научился».

Я должна была почувствовать ярость, но она почему-то не появлялась. Может, потому что он говорил правду. Может, потому что Ворон оставил меня точно так же, без каких-либо объяснений. А может виной всему была информация, которую я узнала о Вороне после его смерти, и которая ставила под сомнение все, что он мне говорил. В любом случае, сейчас я ощущала лишь опустошающую, сокрушительную грусть.

Как трогательно. Я понимала убийцу своего отца. Может, когда все это закончится, мы с Хью сможем вместе сесть у костра и спеть «Кумбайя».

Он ждал. Он не с проста делился со мной всем этим. Ворон всегда предупреждал меня, что Хью очень умен. Он составляет стратегии ради забавы. Этот разговор — часть какого-то плана. Он преследует какую-то цель, но что это за цель? Может хочет проверить, как легко я поддаюсь на провокацию? Слышать, как он говорит о Вороне — это все равно что ковырять старую рану ржавым гвоздем, но Ворон сказал бы мне пересилить себя. Хью хочется поговорить. Отлично. Я использую это против него.

— Как ты его убил? — Вот. Прекрасная тема для разговора.

Хью пожал плечами.

— Он двигался медленнее, чем я помню.

— Слишком много лет вдали от Роланда. — Без регулярного влияния магии моего отца омоложение Ворона замедлилось.

— Возможно. Я поймал его на диагональном ударе в живот. Паршивая рана. Он должен был тут же умереть, но он держался.

— Ворон был крепким. — Давай же, Хью. Покажи мне свои карты. Что плохого может произойти?

— Я занес его в дом, положил на кровать, затем сел рядом и попытался вылечить его. Исцеление не действовало. Все же я думал, что смогу восстановить его. Он вытащил короткий кинжал из-под подушки и проткнул себе живот.

Вот это Ворон. Даже умирая, он умудрился отнять победу у Хью.

— Он умер через полчаса. Я ждал в доме два дня, и только потом ушел.

— Почему ты не похоронил его?

— Даже не знаю, — ответил Хью. — Наверно мне следовало это сделать, но я не был уверен, есть ли у него кто-то близкий. Если есть, они заслуживали знать, как он умер. Все не должно было так закончиться. Я не хотел, чтобы все так закончилось.

Никто из нас не хотел. Хью считал, что его предали. Он наверняка представлял, как найдет мужчину, который вырастил его, и получит ответы на все свои вопросы. Думал, что их сражение будет битвой не на жизнь, а на смерть между равными. Вместо этого он нашел упрямого старика, который отказался говорить с ним. Это оказалась пустая, горькая победа, которая разъедала его изнутри десять лет. Он заслужил каждый миг.

Ворон был богом моего детства. Он защищал меня, обучал, и из любого жилья создавал для меня дом. Не важно, в какой дыре мы могли с ним оказаться, я никогда не волновалась, ведь он всегда был рядом. Он заменил мне и отца, и мать. Уже позже я узнала, что он скорее всего не любил меня той безоговорочной любовью, в которой нуждаются все дети, но решила, что это не имеет значения.

Сейчас я стояла, смотрела на Золотое Руно, и чувствовала тот незабываемый, жестокий запах смерти десятилетней давности. Он поразил меня тогда с самого порога, и я тут же поняла, что Ворон мертв. Я стояла в дверном проеме, грязная, голодная, с ножом в руке, пока мой мир рушился вокруг меня. Тогда, впервые в жизни, я испугалась. Одинокая, напуганная, беззащитная. Я боялась двинуться с места, боялась вздохнуть, потому что с каждым вдохом я чувствовала смерть Ворона. Именно тогда я поняла: смерть — это навсегда. Человек, преподавший мне этот урок, сидел сейчас в двадцати футах от меня.

Я тихо заглушила в себе эту мысль вместо того, чтобы вытащить меч.

— Где тогда была ты? — спросил Хью.

Я старалась, чтобы мои воспоминания никак не отразились на моем голосе.

— В лесу. Он забросил меня в глушь за три дня до этого.

— Только фляжка и нож? — спросил Хью.

— Хм-мм. — Только фляжка и нож. Ворон вывозил меня в глухой лес, давал флягу воды и нож, и ждал, когда я найду дорогу к дому. Иногда дорога занимала несколько дней, иногда даже недели, но я всегда выживала.

— Он однажды бросил меня в пустыне в Неваде, — сказал Хью. — Я расходовал воду, будто золото, а потом ночью произошел потоп. Меня смыло с холма в овраг, и я почти утонул. Фляга спасла мне жизнь — там оказалось достаточно воздуха, чтобы я смог вздохнуть, оказавшись под водой. Когда я выполз из этой пустыни полуживой, он посмотрел на меня и сказал: «Следуй за мной». Затем ублюдок сел в свой грузовик и уехал. Мне пришлось бежать за ним семь миль до города. Если бы у меня оставались силы поднять руки, я бы придушил его.