Смерть моя, жизнь моя - Эрато Нуар

– Я... хочу повидать родителей, – замирая пробормотала я.

– Знал, что ты так скажешь, – улыбнулся Эллинге. – Ничего не бойся. Наша сила теперь едина, с тобой ничего не случится во время полёта. Забирайся смело. Только вещи донеси, пожалуйста. Не хотелось бы эпичного возвращения голого Наместника в Инемар.

Уголки его губ дрогнули в улыбке, и я тоже усмехнулась сквозь слёзы. Всё-таки какой потрясающий мужчина достался мне в мужья! Почему, почему жизнь так несправедлива?!

С последними словами он окутался синей дымкой, чтобы через миг возвыситься снова гигантским драконом. Больше не пугающим. Скорее, вызывающим восторг.

Родным.

Подобрала одежду. Как забираться? Что он имел в виду?

Не успела задаться вопросом, как непостижимым образом оказалась на спине. Не в лапах, а словно наездница. Ухватилась за шею, зажмурила глаза, когда мощные ноги оттолкнулись и за спиной раскрылись могучие крылья.

Но сила удивительным образом удерживала. Я не ощущала ветра в лицо, потоки не пытались меня сдуть, или холода, который замораживал. И решившись, приоткрыла глаз, второй.

Внизу расстилались леса и реки родного Эрсе, и я замерла от восторга. Никогда не видела его отсюда! И, наверное, никогда уже не увижу.

Татуировка налилась ясным серебряным светом с синими вкраплениями.

Почти расслабившись, я скользила взглядом по проплывающим внизу горам и долинам. А в голове постоянно возвращалась мыслями к одному и тому же.

Если он меня отпускает. Неужели никто ни разу не заводил себе другую ниатари? Ведь драххи могли бы настоять, и кто им отказал бы? Ну, где-то за стенами, где она не забеременеет.

Конечно, тогда сложно было бы выбирать, кого отдать замуж на смерть, а кто будет жить. Наверняка храмовники возмущались бы, да и все остальные. Но ведь драконы сильны, неужели не настояли бы?

И я с удовольствием жила бы в каком-нибудь загородном доме, куда он приходил бы после работы... ну или когда мог бы.

Эти вопросы назойливо слетались, пока впереди, в ночной темноте не проступили огни Инемара.

Мы опустились в лесу рядом с дорогой. Сейчас она была пустой, но днём здесь обычно ездит много карет и самодвижущихся машин.

– До города дойдём пешком, а там постараемся найти свободный экипаж, – произнёс Эллинге, обернувшись.

Я подала ему одежду:

– Неужели драххи никогда не пытались заводить вторую ниатари? – не выдержала. – Пусть собрать в отдельном городе, где не будет ваших узоров, но не допускать туда храмовников... чтобы никто не знал?

– Пытались, – не стал отпираться Эллинге, быстро одеваясь. – Не столько ради нас, сколько ради детей. Они ведь растут без матерей, без женского внимания. Это... страшно.

Ох! Я ощутила, как щёки залил жар. Я даже и не подумала о детях! А ведь правда...

– И что? – вырвалось.

Взяв меня за руку, Эллинге вывел на дорогу. Огляделся внимательно – в темноте глаза горели серебром и я почти не сомневалась, что он отлично всё видит в мельчайших деталях!

– Мало кто из ваших женщин способен заботиться о чужих детях. Тем более драконах.

А ведь действительно. Я даже своего возможного считала монстром. Не хотела!

– Тем более, драконы не самые послушные сорванцы, – усмехнулся муж. И я вдруг остро, до боли осознала, от чего он отрёкся ради меня!

– Мало кто... но всё же были? – прошептала.

– Были, – согласился. – Но без поддержки их сила Инье угасала. Ваши женщины не могут удерживать её сами вне наших городов. Только пока девственны. Без помощи наших Манье и общей силы Прада ничего не выходит. Свободной Инье давно уже нет. Со временем они переставали принимать драххов точно так же, как обычные женщины.

Он взял мою руку, провёл шершавыми пальцами по татуировке. Поднёс запястье к губам.

– Когда-нибудь и твой узор потускнеет, моя ниатари. Тогда ты станешь полностью свободной. Сможешь прожить свою жизнь. А я... я всегда буду чувствовать тебя. До самого конца.

Какое-то время мы шли молча. Я только сейчас сообразила, что Эллинге не взял никаких ботинок или сапог. Но он шагал по дороге свободно, будто мелкие камешки, тут и там разбросанные, не впивались в босые ступни.

Рука держала мою руку – крепко, уверенно, и мне совершенно не хотелось, чтобы когда-нибудь отпускала! В глазах стояли слёзы, из-за чего дорога впереди совсем расплывалась.

– Ты ведь понимаешь, Иви, что никому не должна рассказывать обо всём, что узнала?

Это не был приказ... просьба скорее. Или даже – напоминание. Я действительно слишком много всего узнала. И искренне не хотела, чтобы информация попала не в те руки.

Кивнула, и он чуть сжал мою ладонь – в знак того, что увидел и поверил.

Чем ближе мы подходили к городу, тем чаще на дороге стояли специальные фонари, тоже созданные драххами.

Сердце стучало от мысли, что я наконец-то увижу родных, обниму матушку, прижмусь к батюшке. И рвалось от того, что больше никогда не почувствую, как горячие, сильные руки сжимают в объятиях.

Миновали символические ворота – резную деревянную вывеску с гербом и названием.

Инемар изменился. В воздухе витала тревога, напряжение. По обычно чистым улицам летал мусор, навевая мысли о запустении. Большинство ставен оказались наглухо закрыты, и дорогу освещали лишь фонари.

– Что здесь происходит? – не выдержала я.

– Беспорядки, – мрачно отозвался Эллинге, слегка поведя плечами.

Вот так, Наместника всего три дня не было... ну ладно, ещё неделю, пока мы оставались у него в башне. Но оттуда же он наверняка контролировал.

А тут всё прямо словно с катушек сорвалось.

– Храмовники мутят?

Он лишь кивнул. Я не стала продолжать разговор. Понимала желание людей избавиться от драххов, я и сама столько раз думала об этом! И в то же время вдруг ясно осознала, что без их силы удержать порядок в Эрсе вряд ли получится. Ведь раньше, до прихода драххов, люди часто воевали и между собой. Это сейчас у них повод объединиться. Но всё равно, похоже, достаётся не только драххам, но и своим же.

Больше я ничего не успела спросить: мы вышли к площади Приветствия, куда прибывают междугородние экипажи, едущие по этой дороге. Отсюда же ходят регулярные рейсы во все концы столицы.

На площади бурлила хоть слабая, но жизнь. Пассажиры садились в ночной дилижанс, стояли несколько извозчиков.

Эллинге решительно приблизился к лёгкой двуколке.

– В центр, к парламенту, – произнёс тихо. Пожилой возница, глазевший в другую сторону, вздрогнул от неожиданности. Обернулся, окинул подозрительным взглядом босого Эллинге.