Приручение. 10 биологических видов, изменивших мир - Элис Робертс

Между экосистемой саванны и леса существует ряд очевидных различий, однако самое главное из них кроется под землей. В саванне значительно выше доля растений с подземными органами накопления питательных веществ, например ризомами, клубнелуковицами, луковицами и клубнями. Сравнив современную саванну на севере Танзании с дождевыми лесами Центральноафриканской Республики, экологи обнаружили огромную разницу в плотности распределения клубней и других подземных запасающих органов: если на каждый квадратный километр саванны их приходится 40 000 кг, то на каждый квадратный километр леса – каких-то 100 кг. Использовали ли наши предки эти невероятно богатые пищевые ресурсы в условиях расширения лугов в Африке? Тому, кто добывал из-под земли клубень, доставался настоящий концентрат энергии, только вот достать его было не так уж и просто. Возможно, такая пища людям была не по вкусу, но в трудные времена выбирать не приходится. Вполне вероятно, что более крупные и прочные зубы наших предков представляют собой адаптацию к новому виду резервных источников пропитания.

Современные охотники-собиратели активно употребляют в пищу корни, клубни и луковицы растений. Мне повезло лично увидеть, как представители одного из таких современных народов – хадза – научились извлекать выгоду из этого источника пищи. В 2010 году вместе с антропологом Алиссой Криттенден я отправилась в экспедицию, чтобы познакомиться с группой хадза, обитающей в отдаленной части Танзании.

Прилетев в аэропорт Килиманджаро, я отправилась дальше на внедорожнике. Первая половина пути – около трех часов – была несложной, по заасфальтированной дороге, проходящей мимо деревушек. Но с того момента, как мы внезапно свернули налево на грунтовую дорогу, и в течение следующих трех часов меня нещадно трясло в «лендкрузере», который наш водитель Петро умело вел по изрезанной колеями дороге, вниз по текучим песчаным дюнам и вверх по крутым откосам, пока мы не добрались до озера Эяси – гигантской соляной равнины почти без признаков воды. Мы спустились к берегу, где машина застряла в грязи, странно накренившись. Тут уж мы ничего не могли поделать – колеса внедорожника крепко и безнадежно застряли в грязи.

День клонился к вечеру, быстро смеркалось. Поскольку нас не привлекала мысль провести ночь в машине, мы связались с головным отрядом нашей экспедиции, который уже добрался до места и разбил лагерь. Нас приехали вызволять на другом внедорожнике, который вытянул нашу машину на лебедке.

До лагеря оказалось недалеко, и там меня встретила Алисса, антрополог, многие годы живущая вместе с туземным племенем охотников-собирателей и изучающая их быт. Наш палаточный сафари-лагерь был разбит по соседству с лагерем хадза, под сенью деревьев. Я думала, что все уже улеглись спать, но Алисса сказала, что хадза не терпится встретиться со мной. В сгущающейся темноте мы отправились к ним в лагерь, и Алисса представила меня группе человек из двадцати, с каждым из которых мы обменялись рукопожатиями и приветствиями – мтана. На женщинах были платья и канги из яркой узорчатой материи, на головах – расшитые бусинами повязки. Некоторые мужчины были одеты в футболки и шорты, на других не было ничего, кроме набедренных повязок и ожерелий из черных, красных и белых бусин. Волосы у всех членов племени были коротко острижены. Я раздала небольшие подарки, которые привезла по совету Алиссы: пакетики с бусинами для женщин, а для мужчин – стальные гвозди, из которых делают наконечники стрел. Племя встретило меня с удивительным теплом и радушием – как друга своего друга.

Мне показалось, что за несколько дней, проведенных с хадза, я очень многое узнала об их образе жизни, хотя на самом деле это было лишь поверхностное знакомство. Мне невероятно повезло, что моим проводником стала Алисса, ее глубокие познания воистину не знают пределов. Мне довелось наблюдать, как мужчины и мальчики хадза чинят луки и стрелы, прежде чем отправиться на охоту. Также я увидела, причем с довольно близкого расстояния, как мужчина подставляет себя жалам разъяренных пчел, чтобы собрать мед из висящего на дереве улья. Стоило ему вернуться в лагерь, как его тут же обступили женщины и дети, требующие кусочков сот. Я поговорила с женщинами хадза – через двух переводчиков – о материнстве и воспитании детей. И вместе с женщинами я отправилась собирать пропитание в дикой местности. Их интересовала конкретная цель – клубни.

Однажды мы с Алиссой сопровождали женщин во время такой вылазки. За нами увязались дети: малышей матери несли на груди в перевязи из простого куска ткани, ребятишки постарше бежали вприпрыжку рядом, самые старшие – резвились и прыгали. Мы прошли больше полутора километров к югу от лагеря, останавливаясь по пути поесть ягод. В конце концов мы пришли к густой роще. Женщины и дети исчезли внутри зарослей: отправились выкапывать клубни вьющихся растений. Клубни, называемые «эква», оказались совершенно не такими, как я их себе представляла: скорее похожими на вздутые корневища, чем на картофель, который растет у меня на огороде. Я тоже забралась в чащу с одной из женщин, по имени Набиль – она была на последнем сроке беременности, однако это ее не остановило. Набиль показала мне, как выкапывать клубни с помощью заостренной палки, я попробовала – и вправду замечательный инструмент. Разбив земляную корку острием и подцепив эква, дальше можно было легко вытащить клубень руками. Время от времени Набиль приостанавливалась и, достав нож, затачивала палку. Вскоре мы добрались до самых корней этих кустарников. Высвободив кусок корня из земли, Набиль снова бралась за нож, чтобы отрезать кусок, и сразу принималась его есть. Куски клубней достигали около 20 см в длину и около 3 см в толщину. Женщина прокусывала внешнюю, похожую на кору оболочку, затем делала ножом на корне неглубокий надрез, чтобы можно было оторвать зубами полоску клубня, которую она складывала и пережевывала. Мне Набиль тоже предложила попробовать. Вкус клубня меня приятно удивил: когда кусаешь, хрустит как сельдерей, хотя вкус совершенно отличается. Мякоть оказалась довольно волокнистой, пряной и сочной.

Помимо поедания сырых корней сразу после выкапывания, каждая женщина собрала по крупной охапке в заплечную сумку и отнесла в лагерь. Там вновь разожгли костры и на тлеющих углях зажарили корни. Меня угостили и этим блюдом. На этот раз кожица с клубня снималась легко, а мякоть под ней оказалась еще нежнее и вкуснее. По вкусу клубень несколько напоминал жареные каштаны.

Всего несколько дней, проведенных в компании хадза, открыли мне глаза на их – и мой собственный – образ жизни, и выразить это ощущение словами непросто. Я вернулась домой с новым взглядом на нашу современную культуру: от наших попыток сочетать работу и семью до продуктов, которые мы едим. Конечно, легко смотреть на все другие культуры прошлого и настоящего через розовые очки, и все же я чувствовала, что мы, «люди Запада», могли бы многое позаимствовать из традиционного уклада жизни. Пусть там не все идеально, но в центре всего стоит семья и сообщество, там нет работы – и нет безработицы. У каждого человека свое место в обществе, и даже дети принимают участие в общественной жизни. При этом никто не считает, что рождение детей может негативно сказаться на положении женщины в обществе.

Возвращаясь к еде: меня удивило их отношение к меду. Мужчин, приносивших домой мед, ждали с бо́льшим нетерпением, чем охотников, приносивших мясо. Человеку всегда хотелось сладенького, и эта привычка приводит к нежелательным последствиям, только если сахар становится слишком легкодоступен, как это происходит в Великобритании. Что касается разнообразия рациона, хадза употребляют в пищу значительно больше различных продуктов, чем я изначально предполагала, но больше всего меня поразило, насколько важную роль в их питании играют клубни.