Мрак - Юрий Никитин

Далеко в степи высилась на деревянных столбах вышка с крышейиз веток. Судя по всему, подумал Мрак, его давно заметили, но на одинокогопутника внимания не обратят. Это если бы показалось войско, на сторожевой башнесразу бы взвился столб черного дыма.

Мрак пошел мимо, стараясь брести медленно, буднично. Тампривязано четверо коней, явно на вышке двое, по два коня на каждого, чтобыскакать, на ходу пересаживаясь с одного на другого. Таких сторожевиков непоймаешь, коней им подбирают самых быстрых.

В полуверсте впереди торчал из оранжевого песка костякчудовищного зверя. То ли древний Змей, каких теперь нет, кончил здесь свои дни,то ли еще какой зверь невиданный, дознаваться некогда да и охоты нет, он неОлег, которому и жизнь не в жизнь, если чего нового за день не узнает. Костибелеют, изъеденные горячими ветрами, вьюгами, морозами и вымытые ливнями.Тяжелый череп наполовину погрузился в землю, хребет торчит выгнутый дугой,дальше истончается в длинный хвост, теперь рассыпавшийся на позвонки.

Мрак оглянулся, трава достаточно высокая, грянулся оземь.Встал в мохнатой шкуре, уже на четырех, сразу ощутил насколько силен и налитзвериной мощью. Теперь видел намного дальше, хотя голова едва торчала надверхушками травы, нюх строил картинки, и тонкий слух ловил в десятки раз большешелеста, криков, чириканья, визга. Он слышал теперь даже царапанье мышей подземлей, а когда прислушивался, то мог уловить хруст подземных корней, которыегрыз хробак..

Он подобрал оружие и одежду и, держа в пасти, понессядлинными плавными скачками. Костяк увеличивался в размерах, и слышно было как влопнувших костях тонко свистел ветер. В полых трубочках свистел и тоненькозавывал на разные голоса таинственно и тоскливо.

На вершине скелета сидели два ворона. Хмуро и недобросмотрели на пробегающего волка. Глаза одного были красные как горящие угли, иМраку почудилось в нем что-то знакомое. Оба повернули головы, провожая еговзглядами. Так могут смотреть только совы, подумал Мрак угрюмо. У других птицглаза по бокам, они поворачивают головы то одной стороной, то другой... А этиптахи какие-то странные.

Солнце медленно клонилось к виднокраю. Небо наливалосьсиневой, выступил бледный месяц, долго висел как приклеенный, а багровое солнценаконец сползло за край, но еще долго оставались светлые сумерки.

Когда впереди блеснула искорка костра, Мрак ускорил бег.Пасть устала держать одежду с тяжелой палицей. Стемнело еще, и он ударилсяоземь, когда до костра оставалось два-три полета стрелы. Перевел дух, оделся ипобрел дальше, чувствуя себя тяжелым и сразу постаревшим...

В черной ночи костер горел ярко, и чем ближе Мрак подходил,тем резче отделялось багровое пламя от обступившей черноты. Огонь поднималсяровным столбом, снизу совсем оранжевый как золотой песок под солнцем, а в самойвершинке зловеще лиловый, как окалина на остывающем клинке.

Постепенно рассмотрел угольно-черные фигурки людей,неподвижные и страшноватые. Их было трое, все в круге света казались каменнымиизваяниями. Мрак громко топал, и люди наконец повернулись. Лица у всех красныес угольно черными тенями, и носы и скулы как бы зависли в черноте. Из темнотывырезалась багровая, будто вынырнувшая из пламени лохматая собака. Зарычала,потом прижалась к земле, отползла в почтительном испуге.

Из-за костра вышел рослый и с широкой грудью мужик.Распахнутая рубашка едва держалась на плечах, в черных волосах прыгали красныеискры. Черная борода поднималась к глазам, лицо было резкое, настороженное. Внем чувствовалась дикость человека, который не знал города.

— Добрый вечер, — сказал Мрак осторожно. — Можно погреться увас?

— Вечер добрый, — буркнул мужик. — Почему нет? Теплахватает.

Двое оборванцев рассматривали Мрака из-под полуспущенныхвек. Один выглядел беглым, налет городской жизни проступает в бледной коже исутулой спине, второй казался сыном степи — лохматый, настороженный как ивожак, поджарый, полный злой опасной жизни. Последний, третий, показался быкрасавцем даже во дворце. Смуглокожий, с иссиня черными кудрями до плечей, онлежал у костра в свободной позе сильного человека, который может в одномгновение взметнуться в воздух, огласить ночь боевым кличем, а в руке ужеблеснет кривой меч. В нем тоже не было капли жира, поджарый и гибкий, с тонкимичертами лица, горделивый, со вздернутыми бровями.

Глаза обвыклись, из темноты призывно выступили навстречукамни и чернеющий вход в пещеру. Оттуда несло запахами человеческого тела,женского — как определил Мрак, стряпней, травами.

Зашуршало, из темноты выскочила девочка, уже почти навыданье, но в стареньком платье из лохмотьев, сквозь прорехи которогопроглядывало ее почти девичье тело, круглые мягкие груди. Подол не достигалколеней, и девчушка у самого входа обернулась, посмотрела на Мрака удивительнопрекрасными печальными глазами, как-то призывно-тоскующе, заколебалась, словночто-то хотела сказать, но изнутри послышался грубый окрик, и она нырнула втемный зев.

Мрак присел к огню. От пляшущих языков пламени шло живоетепло. Первый мужик спросил медленно:

— От дела лытаешь, аль судьбу пытаешь?

— Просто живу, — ответил Мрак.

— А чего ж не сидишь на месте?

— Да разве то жизнь, — удивился Мрак.

Мужик оскалил зубы в усмешке:

— И то верно. Ручей жив только в дороге. Остановившись,умирает вонючим болотом. Мы тоже всегда в дороге.

Из темного зева пещеры выглянула немолодая женщина. Мраканасторожило ее испуганное лицо. Глаза были страдальческие, тревожные. Онагорбилась и все время пугливо оглядывалась. За подол цеплялся мальчонка летпяти.

Мужик перехватил взгляд Мрака:

— Это не наша. Нищенка с ребенком. Прибилась по дороге. Также незаметно и отстанет.

Она не родилась нищенкой, подумал Мрак невольно. Что-тоосталось в фигуре, повороте головы такое, что догадаться не трудно: женщиназнавала и лучшие дни... Впрочем, это не его дело.

— Как пробраться к горцам? — спросил он.

— Тебе какая дорога нужна, — поинтересовался мужик медленно,в голосе была насмешка. — Короткая и трудная, или легкая, но очень долгая?

Мрак ответил вопросом на вопрос:

— А я, по-твоему, на какого человека похож?

Рано утром он уже прыгал с камня на камень, забираясь всевыше. Это дорога была не трудная, а очень трудная, но не похоже, чтобыоказалась и короткой. Перевал намного левее, но туда еще два дня пути, а такпри удаче сможет перевалить через горы сегодня.

Волчья прыть здесь не в помощь, он цеплялся окровавленнымипальцами за острые камни, но взбирался все выше и выше. Воздух был свежим ичистым как рыба в родниковой воде, вершины блистали, а далеко-далеко внизузеленели проплешины полей и ниточки дорог.