(Не)Холостяк - Вийя Шефф

class="p1">Третий звонок. Гаснет свет и оркестр подаёт первые звуки. Живая музыка — это всегда мурашки по моей коже. С детства так. Надо было всё же пойти в музыкальную школу по классу скрипка, но я училась в художественной.

Арии на итальянском, я ничего не понимаю. Но это восхитительно. Звук голосов обволакивает и проникает в тебя. И ты задыхаешься от восторга.

— Про что они поют?— шепотом на ухо спрашиваю у доктора Грозного.

— Про любовь...

-А конкретно?

— Про несчастную любовь... Не вникай, просто слушай. Сейчас будет моя мама...

Она мощная. Такой голос пронизывающий. В голове мелькнуло идиотское представление, как она своим невероятным сопрано кричит "иди жрать".

Вырывается смешок. Грозный сжимает руку, которую не отпускает на протяжении всего времени. У меня даже ладошки вспотели от такого нежного внимания.

Сосредотачиваю внимание на пении артистов. Пытаюсь погрузиться в него. Выбора-то нет, что происходит на сцене мне не видно.

Но как только я это делаю, объявляют антракт. Закон подлости какой-то.

— Давай никуда не пойдём,— удерживаю Виталия на месте.

— Хорошо. Как скажешь,— соглашается.

— Может быть, знакомство с твоей мамой — это через, чур? Что она обо мне подумает? Слепая...

— Ты не слепая,— подносит мою руку к своим губам и целует.— Скоро прогресс пойдёт быстрее, и снова будешь нормально видеть. Только что-то мне подсказывает — не этого ты боишься.

— Я боюсь, что ты представишь меня ей как свою девушку,— выпалила на одном дыхании.

— Всего-то?

— Да. Я как-то не готова пока носить такое звание.

Доктор Грозный отпустил мою руку и молча уставился на сцену. Я его обидела своими словами. Ведь все эти дни подпускала к себе, позволяла целовать. И мне безумно нравится с ним. Но переступить линию после предательства Ника мне сложно. Хочу быть честной и не давать ложной надежды. Пусть всё идёт своим чередом.

— Прости... У меня не было желания тебя обидеть... Ты мне нравишься и даже очень... Но не хочу торопить события... Я и так вечно куда-то бегу, а потом ничего хорошего из этого не получается...

— Я понимаю...

— Повернись ко мне,— попросила его тихо.

Он упёрся своим лбом в мой.

— Закрой глаза,— провела рукой по его щеке.— Закрыл?

— Угу...

Робко, почти невесомо коснулась его губ поцелуем.

— Здесь люди, Алиса...

— Никого нет... Мы их не видим... Одни...

Грозный положил руку на мой затылок и поцеловал так страстно, что у меня коленки затряслись.

— Молодые люди, вы в театре, а не на улице,— осуждающий голос сзади.

Да что ж такое-то! А где можно?!

Глава 36

Голос мамы доктора Грозного, Инги Матвеевны, звучит с каким-то высокомерием, превосходством. Не люблю заносчивых особ. Всегда хочется грубо осадить.

Меня не растили ангелочком, краснеющем при крепком слове. Лиля могла всегда завернуть хороший мат, постепенно и ко мне это прилипло. И не стесняюсь я этого, но могу сдержать свои резкие порывы в некоторых ситуациях.

Как сейчас...

Выставлять себя грубиянкой и хамкой при ней не стоит. Мне ещё с доктором работать, что-то большее пока под вопросом. Вдруг он обидчивый. Но и промолчать сложно.

— Спасибо за букет, сынок, очень красивые,— нежное щебетание.

— Пожалуйста.

— Значит, вы коллеги?— обращается, похоже, ко мне.

— Да...

— Коллеги не целуются в зале театра,— произносит вдруг с осуждением.

Я смотрю на Грозного. Пофиг что не вижу, но он-то мои большие глаза видит.

Она наблюдала...

Виталий только смущённо прокашливается.

— А это запрещено?— срываюсь я.

Почему должна молча глотать упрёк?

— Милая, если у вас что-то больше, то это уже не коллеги, а любовники...

— А если что-то меньше?— парирую.

Пусть не думает, что она здесь самая умная.

Ой, да знаю я, что этим наживаю себе врага в лице его мамашки. Но и засовывать язык в жопу я не привыкла.

— Тогда нужно сдерживать себя.

— Не люблю зажиматься в рамки общепринятых норм.

— Тогда вам сложно придётся...

Я прекрасно понимаю, что она говорит про себя. Мол, будешь такой честной и прямолинейной — не светит тебе с моим сыночком будущее. Хорошо, что она в Германии живёт, а не под боком. Такая свекровь мозг съест быстро.

Свекровь? Нет! О чём я думаю?

Если только в общем понятии. Думаю, она любую невестку не примет. Есть такая категория мамаш, которым любую подай и чем-нибудь да не угодишь. Вот здесь как раз такой классический вариант. Свекровь — монстр.

На этом разговор закончился, и мы в течение часа переместились в ресторан, где проходил ужин со всеми артистами и гостями, которые восторженно отзывались о прослушанной опере.

Столько слов сказанных впустую. Я могу описать свои чувства одним единственным — охуенно. Всё! Больше не надо ничего говорить.

Хреновый с меня эстет.

— Выпьешь что-нибудь?— спрашивает тихо доктор Грозный.

— Водки можно?— а то я всё это не вывезу.

— Нельзя. Тебе противопоказан алкоголь.

— Тогда воды...

Через полминуты у меня в руках бокал.

— Малыш, ты меня избегаешь?— снова рядом Ингрид ласково мурлыкает по отношению к Грозному.

Интересно, какая она? У меня есть способ увидеть всех, вцепившись в руку Виталия без перчатки. Но я боюсь, если буду делать это долго, то просто отключусь от головной боли.

Ну, малыш, ответь! Не заставляй тётю ждать.

Молчит. Копит... Злость... Прямо чувствую его напряжение. Оно во всём теле и мышцах. Они каменные под моей рукой.

— Нет. Просто немного занят. Не тобой.

Ух, хлёсткая воздушная пощёчина для неё. Я даже сморщилась.

-Твоя мама хочет с тобой поговорить,— в голосе обида.

— Я сейчас подойду.

— Малыш, бросит меня одну?— издевательски.

— Перестань. Не нужно уподобляться ей,— произносит жёстко.

— Извините, доктор Грозный... Просто когда она тебя так называет, становится тошно.

Не просто тошно — противно. И что-то неприятно сжимается в груди. Словно я за кем-то в замочную скважину подглядываю.

Похожее ощущение было, когда я смотрела на поцелуй Ника и Миланы.

Скажите, что