Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса - Майкл Симс

Затем Конан Дойл вспоминает одного из таких известных преподавателей медицинского факультета Эдинбургского университета, как Роберт Кристисон: «Если дело доходит до того, что трупы в анатомичке он колотит палкой, согласитесь, что это выглядит довольно-таки странно».

«Он колотит трупы?»

«Да, чтобы проверить, могут ли синяки появиться после смерти».

В химической лаборатории с высокими потолками, на фоне трепещущих язычков синего пламени бунзеновских горелок и рабочих столов, на которых поблескивали пробирки и реторты, Стэмфорд представил их друг другу: «Доктор Ватсон, мистер Шерлок Холмс».

Высокий молодой человек на удивление крепко пожал Ватсону руку и вскользь заметил: «Я вижу, вы жили в Афганистане».

Когда они уже уходили, Ватсон поинтересовался у Стэмфорда: «Как он ухитрился угадать, что я приехал из Афганистана?»

«Это главная его особенность, – ответил с улыбкой Стэмфорд. – Многие дорого бы дали, чтобы узнать, как он все угадывает».

Отведя значительную часть рассказа «Убийство на улице Морг» перепечатке газетной статьи о произошедшей трагедии, Эдгар Аллан По в последующем позволил Огюсту Дюпену разглагольствовать о том, что тот уяснил из противоречивых показаний свидетелей, постоянно разъясняя, что он обнаружил в ходе осмотра места преступления. Однако самому осмотру места преступления Эдгар Аллан По уделил лишь небольшой абзац, а описание того, как именно детектив проводил его, ограничил одним предложением: «Дюпен тщательно все исследовал, в том числе и тела жертв».

В отличие от По, игнорировавшего реальные методы работы Огюста Дюпена, Эмиль Габорио в своем романе «Преступление в Орсивале» (1867 год) описал тот энтузиазм, с которым Лекок, молодой полицейский, выискивает вещественные доказательства на месте преступления:

«Они поднялись [59], и месье Лекок, мигом выйдя из образа аккуратного галантерейщика, берегущего свое платье, улегся животом на пол и принялся рассматривать грозное орудие разрушения – тяжелый топор с ясеневым топорищем, а также блестящий, хорошо натертый дубовый паркет…

– Когда злоумышленник бросил топор, он упал сперва лезвием вниз, отсюда эта зарубка; потом отлетел в сторону и ударился обухом – вот он, след удара, я указываю на него пальцем, – и наконец, поскольку его швырнули с огромной силой, закрутился волчком и оставил на паркете еще одну отметину там, где лежит сейчас…

Он опустился на колени и с дотошностью принялся исследовать сперва песок на аллее, потом стоячую воду и пучки водных растений. Затем встал с земли, взял камешек, бросил в воду и сразу же подошел поближе, чтобы посмотреть, что произошло с илом. После этого он вернулся к крыльцу дома, а оттуда опять к прибрежным ивам по газону, на котором до сих пор отчетливо виднелись следы, обнаруженные еще утром. Здесь явно проволокли что-то тяжелое. Не жалея брюк, он прополз на четвереньках по всей лужайке, изучая чуть не каждую былинку, раздвигая густую траву, чтобы видеть землю, внимательно исследуя направление обломанных стебельков»7[60].

Взяв за основу скорее практику Лекока, чем Дюпена, детектив Шерлок Холмс доверяет следам, оставленным на месте преступления, следам, которые для недостаточно подготовленных и менее способных сыщиков почти невидимы, ему же позволяют восстановить картину преступления.

«Сказав это, он вынул из кармана рулетку и большую круглую лупу и бесшумно заходил по комнате, то и дело останавливаясь или опускаясь на колени; один раз он даже лег на пол… Минут двадцать, если не больше, он продолжал свои поиски, тщательно измеряя расстояние между какими-то совершенно незаметными для меня следами, и время от времени – так же непонятно для меня – что-то измерял рулеткой на стенах…

– Говорят, будто гений – это бесконечная выносливость, – с улыбкой заметил он. – Довольно неудачное определение, но к работе сыщика подходит вполне».

В рассказе «Убийство на улице Морг» Огюст Дюпен и его рассказчик прогуливались по парижским улицам – всегда по ночам, потому что на рассвете они закрывали ставни, читали и предавались грезам «при тусклом, призрачном свете» свечей. Во время одной из этих ночных прогулок Огюст Дюпен продемонстрировал, как он смог прочитать мысли своего компаньона, и позже Шерлок Холмс поиздевается над этой сценой. Когда Огюст Дюпен объяснил ход своих мыслей на основе сделанных наблюдений, его рассуждения казались очевидно неубедительными. «Не раз хвалился он с довольным смешком, что люди в большинстве для него – открытая книга, – заметил рассказчик, – и тут же приводил ошеломляющие доказательства того, как ясно он читает в моей душе».

Однако Эдгар Аллан По ничем не обосновал это утверждение и не привел читателю конкретных примеров того, как Дюпен смог раскрыть для себя характер рассказчика. Вместо этого он приводит описание своего героя, поражающее до смешного напыщенным готическим стилем: «В подобных случаях мне чудилась в нем какая-то холодность и отрешенность; пустой, ничего не выражающий взгляд его был устремлен куда-то вдаль, а голос, сочный тенор, срывался на фальцет и звучал бы раздраженно, если бы не четкая дикция и спокойный тон»[61].

Артур Конан Дойл, напротив, считал, что его герою следовало наглядно демонстрировать свой талант, а не просто заявлять о нем. Когда писатель читал детективные рассказы, его часто раздражало, что сыщик всегда, казалось, по какой-то счастливой случайности решал загудку, а читатель оставался недоумевать, как же это произошло8. Так, осмотрев место преступления в третьей главе повести «Этюд в багровых тонах», Шерлок Холмс объясняет скептически настроенным инспекторам полиции: «Это, конечно, убийство, и убийца – мужчина. Рост у него чуть больше шести футов, он в расцвете сил, ноги у него очень небольшие для такого роста, обут в тяжелые ботинки с квадратными носками и курит трихинопольские сигары. Он и его жертва приехали сюда вместе в четырехколесном экипаже, запряженном лошадью с тремя старыми и одной новой подковой на правом переднем копыте. По всей вероятности, у убийцы красное лицо и очень длинные ногти на правой руке. Это, конечно, мелочи, но они могут вам пригодиться».

Шерлок Холмс действует на основе фактических данных. Позже, специально для Ватсона, он поясняет: «В сыскном деле нет ничего важнее, чем искусство читать следы, хотя именно ему у нас почти не уделяют внимания. К счастью, я много занимался этим, и благодаря долгой практике умение распознавать следы стало моей второй натурой». Холмс не только выясняет в присутствии целой толпы констеблей, присланных расследовать преступление, что на месте преступления было двое мужчин, но даже по ширине шага одного из них оценивает его рост, а по изящным очертаниям обуви второго делает вывод о том, что тот был щегольски одет.

Читатели могли еще раньше преодолеть возможный скептицизм по поводу необыкновенных способностей Шерлока Холмса, поскольку доктор Ватсон первым потребовал от того соответствующих разъяснений. Это позволило детективу пролить свет на свои методы.