Дом яростных крыльев - Оливия Вильденштейн

в искрящемся море, как иголка, проходящая сквозь ткань. Моё сердце подбирается к горлу, а затем ещё выше, когда я замечаю белые кольца на розовой плоти.

Минимус. Я совсем незаметно качаю головой, слово «прячься!» готово сорваться с моего языка.

Сильвиус следит за моим взглядом и замечает рог цвета слоновой кости, который то появляется, то исчезает в голубой бездне.

— Верно. Ты ведь играешь только со змеями.

У меня перехватывает дыхание, когда Сильвиус переводит на меня самодовольный взгляд и добавляет:

— Розовыми, со шрамами.

ГЛАВА 26

Когда мы приближаемся к сверкающему золотом острову с его металлическим понтоном и зелёной растительностью, угроза Сильвиуса продолжает звенеть у меня в висках. Если он коснётся Минимуса хотя бы пальцем…

— Жемчужина Люса.

Капитан наконец-то отрывает взгляд своих янтарных глаз от моря, которое скрывает моего розового зверя.

— Дом нашего достопочтенного короля и его уважаемого генерала.

Мои мысли переключаются с одного мерзкого мужчины на другого. Я никогда не думала, что могу так ненавидеть, особенно незнакомцев, но я начинаю кипеть от ярости, когда мужчина, который подрезал маме уши и подорвал веру бабушки в мужчин, появляется в поле зрения.

Юстус Росси стоит на блестящей пристани, сцепив руки за спиной, длинная тень от его крепкого тела падает на шестерых стражников. Наблюдая за монстром, одетым в бордовые и золотые одежды, я как никогда желаю, чтобы меня подменили в детстве.

Сильвиус наклоняется и шепчет:

— Смотри, кто нас ждёт, Фэллон.

Не прерывая зрительного контакта со своим дедом, я говорю невозмутимым тоном:

— Синьорина Росси. Как вы уже сказали, капитан, мы не друзья, и я вам не ровня.

Даже несмотря на волны, врезающиеся в корпус лодки, от меня не ускользает то, как он сглатывает, поразившись моим словам.

— Подумай о своём монстре, Фэллон. Подумай о нём в следующий раз, когда решишь обратиться ко мне таким дерзким тоном.

Я скрежещу зубами, но ради Минимуса не произношу ни слова. Я уже не могу дождаться того дня, когда стану выше Сильвиуса по статусу. О, как же я буду мстить. Сначала, я раздену его догола на пристани Тарелексо, чтобы на его тело смотрели точно так же, как на ящики с товарами, а ещё трогали его в неприличных местах, а потом, когда он будет достаточно опозорен, я брошу его Минимусу.

Лодка замедляется и разворачивается, а затем мастерски причаливает к берегу, даже не коснувшись бортом каменного причала. Эх, если бы я умела контролировать свою стихию… я бы отогнала лодку прочь. Вероятно, даже заставила бы её опрокинуться.

Юстус оглядывает меня с ног до головы. Я делаю то же самое.

Он шире и выше, чем я его себе представляла все эти годы после того, как несколько раз видела его мельком. У него ужасающе строгие черты лица и волосы цвета жжёной апельсиновой корки (темнее, чем у мамы), и в них вплетены серебряные ленты, говорящие о том, что он на целый век старше бабушки. Он носит волосы забранными в строгий хвост и, хотя он сейчас стоит ко мне лицом, я не сомневаюсь в том, что их концы доходят до нижнего края золотой портупеи, на которой держится меч, украшенный драгоценными камнями.

Бабушка далеко не мягкий человек, ни по характеру, ни по поведению, но по сравнению с этим мужчиной, который ещё даже ничего не сказал, она нежный лепесток.

— Добрый день, генерал.

Сильвиус отходит от меня, его белые брюки даже не мнутся, когда он вскакивает на пирс.

Юстус не смотрит на него. Я завладела всем его вниманием, которым с удовольствием бы поделилась.

Два солдата выходят из лодки на площадку, оставив меня одну вместе с фейри-гондольером.

Юстус и Сильвиус смотрят на меня, без слов заставляя подняться, именно поэтому я этого не делаю. Может быть, я и незаконнорожденный ребёнок-полукровка, но я не безвольное существо. Если они хотят, чтобы я встала, они должны попросить. И если я захочу встать, я встану.

Мы глядим друг на друга в течение сорока трёх секунд. Я считаю.

Сильвиус сдаётся первым.

— Синьорина Росси, пожалуйста, проследуйте на пирс.

Я перевожу взгляд со своего деда на капитана, тело которого напряжено, как тетива лука, но при этом его лицо дёргается от волнения. Удивительно, как присутствие начальника может повлиять на самообладание даже самых грубых людей.

— Синьорина Росси, разве мой приказ не дошёл до ваших ушей? — почти рычит Сильвиус.

— Хм-м. Какой именно? Вы отдаёте много приказов.

Несмотря на то, что его ноздри меньше, чем у моего зверя, Сильвиус выпускает из них воздух так же громко, как Минимус.

— В котором я просил вас выйти на берег.

— О. Этот я услышала, но я не уверена в том, что мне можно заходить на Исолакуори.

Зрачки моего деда сужаются до точек, размером не больше золотых и рубиновых гвоздиков, которые украшают раковины его ушей.

— Вы ожидали, что вас будут судить на понтоне?

— Ах, да. Мой суд. Я на мгновение про него позабыла.

Это было приятное мгновение.

Челюсти обоих мужчин напрягаются, а солдаты, окружающие их, переглядываются между собой или смотрят на меня. Стараясь как можно лучше скрыть своё удовлетворение из-за того, что я вызвала такое возбуждение, я наконец-то встаю. Капитан лодки протягивает мне руку, но я её не принимаю, я даже не смотрю на неё. Все остальные вышли из этой лодки без поддержки, и я собираюсь сделать то же самое.

Я приподнимаю юбку, радуясь тому, что несмотря на обстоятельства, я одета во что-то изящное и дорогое, и забираюсь на позолоченный пирс.

— Генерал Росси, я так много о вас наслышана.

Его кадык поднимается и опускается на его длинной шее.

— Я был бы удивлен, если бы это было не так.

Его голос такой… обычный — он не особенно низкий и не слишком пронзительный — поэтому мне не сразу удаётся расслышать его ответ. Но когда это происходит, я не могу понять, что я в нём слышу — тщеславие или юмор? По каналу ходят слухи, что он такой же заносчивый, как и Марко.

Его взгляд опускается на повязку, скрытую под лёгким белым рукавом моего платья, а затем перемещается на Сильвиуса.

— Почему её рука кровоточит?

Он ожидает, что Сильвиус ему ответит, или он считает, что тот меня покалечил? Что бы он сделал с Сильвиусом, если бы тот был виноват? Наказал или наградил бы его? Меня подмывает сказать, что со мной грубо обошлись, чтобы посмотреть, что станет с этим жестоким капитаном, но я не стану рисковать