Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова - Геннадий Русланович Хоминский

бы тебе по шее надавал и заставил быть в доме хозяйкой. А Юра тебя любит и терпит твою безалаберность.

– Мама, и ты туда же? Когда мне ему обеды да ужины готовить? У меня двое детей на руках, ты не забыла?

– Глупости говоришь, моя милая. Ванечка с утра до вечера в садике, а Кирюша пока ещё спит больше. Как же я справлялась? Ты у меня не была такой спокойной. Но я всё успевала. И мужа приветить, и тебя в порядке содержать, и в квартире порядок навести, и себя не забывала. Потому как знала, что отец твой придёт и первым делом на меня посмотрит, как я выгляжу. Эх, да что говорить? И на чужие юбки он не заглядывался, потому что со мной ему было хорошо, – в голосе Веры Александровны зазвучали слёзы.

Юра услышал, что в спальне закряхтел маленький Кирюша. Наверное, мокрый, проснулся. Он зашёл в спальню. Кирюша не спал и смотрел своими глазками на него. Подсунул руку под туго спелёнатого ребёнка. Точно, мокрый. Аккуратно взял на руки и вошёл в зал. Вера Александровна гладила пелёнки на столе, рядом сидела Людмила. Глаза в слезах.

– А вот и мы проснулись, – весело сказал Юра.

Вера Александровна отставила в сторону утюг и взяла ребёнка. Людмила даже не посмотрела в его сторону.

– Проснулся, мой хорошенький. Да весь мокрый. Почти два часа проспал, моё золотце, – она положила ребёнка на стол на пеленки и начала его разворачивать, – а ты, Юрочка, опять в командировку? Надолго?

– Да, Вера Александровна, важные испытания. Думаю, недели на две. Дел очень много. Вечером поезд.

– Езжай, езжай, – громко сказала Людмила, – там тебя уже заждались. И Надюша, и Ниночка. Давно не был.

– Людмила, ты что такое говоришь, – сурово сказала Вера Александровна, – дождёшься, что точно уйдёт от тебя.

– Куда он денется от двоих детей? Погуляет, погуляет, да снова прибежит, – с усмешкой ответила Люда.

– Да ты у меня совсем дура. Никто и никогда не удержал мужа детьми. Собой удерживать надо.

– Ладно, милые дамы. Мне пора собираться и ехать, а вы без меня эти разговоры ведите, – казал Юра и вышел из комнаты.

***

Юра сидел на нижней полке и смотрел в окно. «Да, это нужно рубить. Раз и навсегда. Нина права, – думал он, – ничего с Людмилой уже не получится».

Когда ему дали квартиру, причём в новом доме, они с Людмилой были на седьмом небе от счастья. Казалось, что все размолвки и ссоры уйдут в прошлое и они заживут дружно и счастливо. Леонид Парфёнович выбил им большие премии за успешно проведённые испытания, на которые они смогли приобрести всю необходимую мебель и отметить новоселье. Но постепенно всё вернулось на свои места. Людмила так и не смогла создать уют в новой квартире. Как-то она стала напоминать ему комнату в общежитии, где он прожил пять лет. В мойке на кухне постоянно какие-то грязные кружки, на столе тарелки с засохшей едой, на полу крошки. На его замечания Людмила отвечала, что она, как и он, целыми днями на работе и времени у неё свободного меньше, чем у него. Юра понял, что Людмила в чём-то права, и сам взялся за порядок на кухне. Но когда Люда вышла в декретный отпуск и стала проводить целые дни дома, ничего не изменилось. Если нужно было одеть на работу чистую рубашку, её приходилось искать в коробке из-под телевизора, где были свалены все вещи. Не понятно, стиранные или нет. Все его замечания сразу превращались в скандал.

Постепенно мысли о доме утихли, и чем ближе Юра подъезжал к своей станции, тем сильнее его охватывали новые чувства. Это встреча с Ниной и со старыми друзьями, с которыми не виделся полгода. Срочные дела, которые нужно будет решить. Постепенно мысли о Нине вытеснили все прочие. Ему было хорошо и уютно с ней. Сблизились они где-то через год, когда после своей первой командировки совместно с Людмилой он стал ездить один. Людмила больше на полигоне не была ни разу. Нина как-то незаметно вошла в его жизнь. Она взяла на себя обязанность следить за тем, как он питается, как одевается, чем занимается в свободное время. Произошло это как-то естественно, словно так и должно было быть. И что самое интересное, это было принято всем их небольшим коллективом «346-го» помещения. Они везде были вместе: вместе ходили на обед, вместе ходили в магазин, а позднее стали вместе ходить на работу и с работы. Это началось после того, как Юре предложили переселиться в новую гостиницу «Россия», которую закончили строить. Ему дали постоянный номер для проживания. Он был значительно больше, чем тот, который он занимал в «Факеле». Но самое главное, в нём был установлен кондиционер. Его переселением само собой руководила Нина. И после того, как все вещи были перенесены, расставлены и разложены по своим местам, они отпраздновали новоселье. Нина приготовила мясо в духовке, которая стояла на кухне в гостинице, Юра открыл бутылку коньяку. После ужина она осталась в его номере. Это было естественным завершением вечера, по-другому быть не могло. На другой день они зашли в гостиницу, где жила Нина, она собрала свои вещи в спортивную сумку, и Юра принёс её в свой номер. Ему было хорошо с ней. Нина была хорошей хозяйкой. Несмотря на то, что она пропадала на объекте не меньше Юры, в комнате был идеальный порядок и каждый раз его ждал вкусный ужин. Когда Нина всё успевала, ему было не понятно. Да он особенно над этим и не задумывался. О Людмиле и маленьком Ванюше он вспоминал редко. Когда писал домой письмо и когда получал ответ. Что будет дальше, Юра не знал. Закончится командировка, и он должен будет вернуться в Москву, к своей семье. А Нина останется на полигоне? А если ей тоже нужно будет приехать в Москву? Она будет жить в своей квартире, а он в своей? Как-то всё неправильно. Однажды Нина завела разговор на эту тему.

– Юрочка, а скажи мне, кто я для тебя? – вдруг спросила Нина, когда они лежали на кровати и смотрели телевизор, – любовница, сожительница, просто подруга, с которой ты спишь. Кто я?

Юра приподнялся и сел на кровать.

– Ниночка, а к чему этот странный вопрос? Ты моя любимая женщина, с которой мне очень хорошо.

– Значит, я просто женщина, с которой ты спишь? Понятно. А Людмила?

– Милая, ты прекрасно знаешь о наших отношениях с Людмилой.

– Значит, я любимая нежена,