Начало Руси - Дмитрий Иловайский

А между тем Венелин был близок к истине, но затемнил ее, отдавшись порывам своего пылкого воображения. Впрочем, его "Древние и нынешние Болгаре" есть произведение еще молодого и довольно неопытного ученого (ему было только 27 лет, когда эта книга явилась в печати). Впоследствии более спокойные изыскания, вероятно, заставили бы его отказаться от некоторых крайних выводов; это можно предполагать из его дальнейших трудов. Смерть похитила его слишком рано (в 1839 году, 37 лет от роду).

Венелин видел, что Тюрко-Финская теория о происхождении Болгар находится в явном противоречии с их историческою жизнью; он догадывался, что в основе этой теории должны быть разные недоразумения; но от него ускользнуло самое существенное из этих недоразумений. У некоторых средневековых писателей Болгаре называются смешанно то Гуннами, то Болгарами, и это обстоятельство послужило важнейшим основанием для Тюрко-Финской теории. Чтобы доказать славянство Болгар, Венелин начал доказывать, что сами Гунны с Аттилой включительно были племя Славянское. Но он тем не ограничился: Хазары, Авары, а кстати Готы, Гепиды, Франки и т. д. - все это, по его мнению, не кто иные, как Славяне. Понятно, что такое увлечение должно было вызвать суровое отрицание[64].

Так как доводы, на которых основана Тюрко-Финская теория, яснее и логичнее других писателей сведены и изложены в бессмертном труде Шафарика, то мы при их разборе будем держаться преимущественно того порядка, в котором они сгруппированы у автора "Славянских Древностей".

Первое основание, на котором построена означенная теория, есть наименование Болгар у средневековых летописцев Гуннами. А Гунны, по мнению многих ученых, будто бы составляли одно из племен Восточнофинской или Чудской группы и принадлежали к ее Угорской ветви. Гунны издревле обитали в степях Прикарпатских между Уралом и Волгою, по соседству с Скифскими народами Арийской семьи, и совсем не были каким-то новым народом, пришедшим в Европу прямо из глубины Средней Азии от границ Китая во второй половине IV века. У Птолемея, следовательно во II веке, они уже упоминаются как народ соседний с Роксаланами (он говорит, что они жили где-то между этими последними и Бастарнами. Lib. III. cap. 5). Аммиан Марцелин заметил, что о них слегка упоминают старые писатели. (Lib. XXXI. с. 2.) Но после победы над Готскими племенами и покорения большей части Восточной Европы это скромное и едва известное дотоле имя сделалось громким; по обыкновению оно распространилось на покоренные народы, как родственного, так и совершенно чуждого происхождения, т. е. распространилось в известиях иноземных писателей; но сами народы обыкновенно держатся своего родного имени, которое меняют весьма редко и весьма туго. Так, византийские историки иногда причисляют к Гуннам готское племя Гепидов (Пасхальная хроника), или употребляют название Гуннов и Славян безразлично ("Гунны иначе Склавины", выражается Кедрин, рассказывая об их нашествии на Фракию в 559 г.). А Прокопий замечает, что Славяне в обычаях и образе жизни имеют много общего с Гуннами. Сходство бытовых черт немало способствовало смешению разных варварских народов под одним общим именем, и от средневековых летописцев менее всего можно требовать точного этнографического распределения на основании языка. После того как Авары в VI веке наложили свое иго на некоторые Славянские племена, обитавшие по Дунаю, эти племена называются иногда Аварами и притом в эпоху, когда Аварское иго обратилось уже в предание. ("Склавы, которые и Аварами называются", говорит Константин Б. в своем соч. "Об управлении империей", гл. 29).

Известно, что имя господствующего народа нередко переходило на чуждые племена. Пример тому в особенности представляет название Гунны. У византийских и латинских писателей под общим или родовым названием Гуннов встречаются многие видовые имена: Акациры, Буругунды, Кутургуры, Савиры, Сарагуры и пр. и пр.[65]. Почти каждое из этих названий имеет еще свои варианты. Со стороны историографии едва ли не было ошибкою все означенные народы считать ветвями одного и того же Гуннскаго поколения. К Гуннам причисляются иногда чуть не все обитатели Дунайской и юго-восточной Европейской равнины; но если бы все эти народы были действительно Гунны, то куда же они исчезли и откуда на их место явились народы совершенно другие? Ясно, что под этими названиями скрываются иные племена, и преимущественно Славянские. Одним словом, в известный период времени слово Гунны употреблялось вообще для обозначения варваров Южной России и приобрело почти географическое значение; оно заменило собою прежнее слово Скифы. Впрочем, последнее название пережило Гуннов, и сами Гунны нередко в источниках называются Скифами. На это географическое значение, между прочим, указывает Иорнанд, который говорит, что страна к северо-востоку от Дуная называлась Гуннивар[66].

Что касается до окончания народных имен на уры, гуры или гары, то это окончание нисколько не означает народов Тюркских или Финских; оно отбрасывалось или прибавлялось, не изменяя коренного смысла в названии. Возьмем, например, у Прокопия название Утургуры или Утигуры с его вариантами, у Агафия и Менандра Утригуры и Витигуры, а в передаче Иорнанда Витугоры. Если отбросим окончание, то получим коренное название Уты или Виты, а, взяв в расчет древнее юсовое произношение (Жты), будем иметь Онты или Анты - столь известное название восточных Славян. Витичи или Вятичи нашей летописи есть только вариант того же названия (собственно Ванты или Вантичи); в связи с ним находится имя древнего города Витичева на Днепре. Точно так же Кутургуры Прокопия, Котрагиры или Котригуры Агафия и Менандра имеют форму Котраги у Феофана и Никифора, следовательно коренное название будет Куты или Кутры (м. б. то же, что Скуты или Скифы?). У Иорнанда встречаем Сатагаров или просто Сатагов, народ Сарматский или Аланский; а известно, что Сарматы-Алане не были Гуннами. Приск в числе народов, подчиненных Гуннами, называет Амалзуров; но тут, очевидно, подразумеваются Остроготы, у которых был княжеский род Амалов. Напомним также название одного Германского племени Гермундуры, и пр. Следовательно, окончание на гуры и гары не принадлежало никакой определенной группе.

Итак, кроме своего настоящего имени Болгаре являются у средневековых писателей под весьма разнообразными названиями, например: Гунны, Гунногундуры, Гуннобундобулгары, Киммеряни, Массагеты, Скифы, Котраги, Мизы и даже Влахи[67].

Важная ошибка историографии заключается в том, что она излагала первоначальные судьбы Болгар - на основании только этого имени в источниках и упускала из виду многие известия, в которых Болгаре являются под другими именами. Главным исходным пунктом в истории Болгар обыкновенно принималось сказание о разделении их на пять частей между сыновьями Куврата и о поселении Аспаруховой части на Дунае только во второй половине VII века. А вся их предыдущая история являлась в виде нескольких отрывочных свидетельств, т. е. таких только, в которых упоминается слово Болгаре. Под этим именем они встречаются особенно у позднейших писателей (Феофана, Кедрина, Зонары); но встречаются у них уже в рассказах о второй половине V века, т. е. об эпохе, наступившей после нападения великой Гуннской державы. Болгаре начали производить в то время нашествия за Дунай во Фракию, и вскоре сделались так страшны, что император Анастасий в начале VI века построил длинную стену от Мраморного моря до Черного, чтобы обезопасить от них столицу. Но как же могло случиться, чтобы Болгаре, если верить хронике Феофана, только во второй половине VII века передвинулись на Дунай из-за Танаиса и Меотиды, если почти за два века они, по известию, между прочим, того же Феофана, уже являются во Фракии, и столица Византийской империи огораживается новою стеною для защиты от этих варваров? Над такою несообразностью не остановился доселе никто из славянских ученых, касавшихся Болгарской истории. Повторяю, главное недоразумение заключалось в названиях. Только довольно поздние византийские летописцы стали употреблять имя Болгар, и начальная их история до сих пор основывалась преимущественно на известиях Феофана и Никифора, писателей первой половины IX века, и еще более поздних компиляторов, каковы Кедрин и Зонар. При этом их сбивчивые рассказы о Куврате и его пяти сыновьях, поделивших между собою Болгарский народ, принимались буквально, т. е. без всякой критики.