Затмение - Ольга Гуляева

– Я и так знаю, что всё в порядке, – говорила я, вставала и демонстративно уходила, не доедая ужин.

В сентябре, когда шёл седьмой месяц беременности, Влад так же аккуратно за ужином подсел ко мне, предварительно дождавшись, когда мои тарелки опустеют.

– Рита, я распорядился переделать для тебя один из коттеджей. Для тебя и для ребёнка. Вам будет там удобно, всё необходимое уже припасено. В коттедже центральное отопление, все условия, вам будет там уютно и тепло зимой. Пожалуйста, прими моё предложение.

– Хорошо, Влад, я переселюсь туда сегодня же, но только если ты пообещаешь, что не будешь меня там доставать, – поставила я своё условие.

– Хорошо, собирай вещи. Через час я зайду и помогу перенести сумки.

Ровно через час Влад возник на пороге моего номера и, подняв пару небольших пакетов, сказал мне следовать за ним. На пороге коттеджа он оставил вещи и отдал мне ключи от входной двери.

– Осваивайся, я не буду тебе мешать.

Он направился к выходу, но вдруг замешкался. Может, ждал от меня каких-то слов? Или надеялся, что позову на чай? Интересно, кстати, есть ли здесь чай? И действительно ли в этом коттедже будет комфортнее, чем в основном корпусе?

Весь мой вид говорил о том, что я не могу дождаться, когда он наконец-то уйдёт и я смогу оценить своё новое жильё. Жданов как-то даже стушевался под моим серьёзным взглядом, открыл рот, чтоб ещё что-то сказать, но передумал или не смог. Так и ушёл ни с чем.

Мне даже на секунду стало весело: человек, возомнивший себя богом, манипулирующий сотнями людей, так засмущался перед молодой девчонкой. Интересно, надолго ли его хватит? Понятно, что сейчас он печётся о моём здоровье, вернее о здоровье ребёнка, поэтому покорно проглатывает все обиды и унижения. А когда ребёнок отделится от меня? Как Влад отомстит мне за моё вольное поведение? Хотя впереди у меня ещё есть достаточно времени – кормящую мать также нельзя нервировать и огорчать, и он не может не знать об этом. От этой мысли я расслабилась – у меня всё ещё был запас сравнительно безоблачного будущего.

Этот сентябрьский вечер был таким по-летнему тёплым, что мне захотелось провести ещё какое-то время на террасе моего коттеджа. Я села в удобное плетёное кресло. Если б можно было, я бы с удовольствием закурила, беззаботно выпуская в тёплый воздух струйки голубоватого дыма, – именно к такому расслабленному времяпровождению располагал этот мягкий тихий вечер. Впервые за долгое время я не тяготилась одиночеством. Захотелось подумать о Жане, углубиться в воспоминания о нашей жизни в этом странном, отрезанном от большого мира месте. Глядя на звёздное небо, я пыталась представить, где сейчас Жан и Жанка, в безопасности ли они или Жданов объявил на них охоту и, не дай бог, нашёл и уничтожил. Не убил, конечно, но если нашёл, то непременно принял меры. Но сейчас мне очень хотелось верить в то, что Жан думает обо мне и строит планы, как за мной вернуться. Или, может быть, мне ещё представится шанс убежать отсюда, не в таком положении, конечно, но когда-нибудь…

Одним словом, я погрузилась в мечты. Представляла разные варианты встречи с Жаном, но непременно с пламенными объятиями и поцелуями. Мне не хотелось думать о том, как он отреагирует на известие, что у меня есть ребёнок от Влада. В этих утопических мыслях я провела почти час, пока наконец не почувствовала, что начинаю замерзать.

Достав из кармана ключ, вручённый мне Владом час назад, я решительно открыла дверь своего, нашего с ребёнком, нового жилища. В доме было тепло и уютно, и, несмотря на невзрачный внешний вид, достаточно просторно: три спальни, одна гостиная и кухня. Полностью готовы к немедленному заселению были две комнаты – моя спальня и детская. Детская была очаровательна, выполнена в нейтральных бежевых тонах – как раз для моего случая, когда не знаешь, кого ждёшь, мальчика или девочку. Маленькая, застеленная симпатичным мягким бельём кроватка, к которой была прикреплена каруселька с колыбельными мелодиями, детский шкафчик, наполненный пелёнками на все случаи жизни, всевозможной утварью для кормящей мамы и малыша, на вешалках детская одежда – и здесь заботливо подобранная нейтральная гамма цветов. Мне было приятно и интересно разглядывать все эти маленькие вещички, однако в какой-то момент стало немного не по себе: не рановато ли для полной готовности – до родов ещё месяца два. Но суеверной я никогда не была, поэтому тут же успокоила себя трезвыми рассуждениями о том, что роды могут случиться и преждевременно, а детских торговых центров под боком нет. Так, как есть, пожалуй, будет спокойнее.

Прошёл месяц после моего заселения в коттедж. Живот стал уже достаточно большим. Передвигаться на большие расстояния было тяжеловато, поэтому бо́льшую часть времени я проводила у себя на закрытой веранде, вязала детские вещички на зиму либо вышивала. Мне нравилось обустраивать свой маленький быт, и я не могла дождаться появления на свет родного человечка – события, к которому я так тщательно готовилась.

Одну слабость я не могла себе простить – я осознанно подпускала Влада всё ближе и ближе к себе. Он не сдержал обещания и навещал меня поначалу через день, затем, не видя сопротивления и колких нападок с моей стороны, стал заходить «на чай» каждый день и не по одному разу. И довольно скоро я стала позволять ему оставаться ночевать у меня.

Не знаю, что именно послужило тому, что я за такой короткий срок сдала свои оборонительные позиции, – то ли боязнь сойти с ума от депрессии и одиночества в эти сырые и ветреные дни октября, то ли изменившийся перед родами гормональный фон сделал меня такой слабой и нуждающейся хоть в чьей-то теплоте. Кроме того, ночами мне стало невыносимо страшно спать одной в доме, кошмары одолевали почти каждую ночь. Я просыпалась в холодном поту и, ещё некоторое время скованная цепкими объятиями страха, не могла даже пошевелиться, что в положении женщины, у которой размер мочевого пузыря сжался до размера теннисного шарика, было крайне невыгодно.

Таким образом, у меня не осталось сил сопротивляться присутствию Влада. Более того, я начала привязываться к нему как-то по-новому, и он это чувствовал. Влад постоянно повторял, что это ребёночек растопил лёд в мамином сердце по отношению к его папке, и за это он ему безмерно благодарен. При этом он всегда нежно поглаживал мой живот и пытался уловить движения малыша в знак подтверждения своих слов. Я так истосковалась по настоящим живым эмоциям, что вечный моральный подъём и воодушевление Влада меняли моё настроение к лучшему и придавали сил.

В день родов, которые начались немного неожиданно – на две недели раньше предполагаемого срока, Влад отложил все дела. Лично проводил меня в медблок и не отходил все долгие двадцать часов родов. Это он не позволил врачам сделать кесарево, твёрдо заявив, что мы будем рожать сами. Именно мы, потому что дышал и потел он вместе со мной. Выдавливать из меня ребёнка в кульминационный момент он также вызвался сам. Вне всякого сомнения, Влад родил бы за меня, если б у него была такая возможность.

Потом, когда он заговаривал о втором ребёнке, я отмахивалась и говорила: «Почему бы тебе самому не родить? Неужели твои профессора не способны на такую мелочь, как наделить мужчину детородными функциями?» На это он с серьёзным видом отвечал, что затеял всю эту «программу» вовсе не для таких «мелочей», а для борьбы с неизлечимыми болезнями, включая бесплодие у женщин, с природными катаклизмами, войнами и ради спасения человечества в целом.