Котовский - Борис Соколов

На этом переговоры прекратились. Бригада Котовского 7 февраля ворвалась в Одессу со стороны Пересыпи, причем белогвардейская застава первоначально приняла котовцев за своих. Они прошли Пересыпский мост и двинулись по Московской улице, по Нарышкинскому спуску, Преображенской и Тираспольской улицам. Котовский артиллерийским огнем разбил железнодорожное полотно между Одессой и станцией Застава, закрыв деникинским эшелонам путь отступления в Бессарабию. Впрочем, в этом не было большой нужды, так как румыны все равно не собирались пускать за Днестр белогвардейцев. Затем котовцы начали обстреливать порт. С других направлений в Одессу также вступили пехотные части 41-й дивизии Ю. В. Саблина, которой бригада Котовского была подчинена в оперативном отношении. Потом это породило спор, кто первым вошел в Одессу — Саблин или Котовский. После того как в 1937 году Юрий Владимирович Саблин был расстрелян по делу Тухачевского, о его роли в освобождении Одессы было приказано забыть. Пока же котовцы и саблинцы вместе выбивали белых из Одессы. Лишь немногие деникинцы смогли эвакуироваться на французских и британских судах. Часть белогвардейцев, среди которых было много офицеров, а также гражданских беженцев, стала отступать пешим порядком в Бессарабию, однако румыны, за редким исключением, не пропускали их через границу, не желая вмешиваться в русскую Гражданскую войну.

Утром 8 февраля Котовский докладывал Саблину: «У вас, товарищ начдив, полнейший кавардак. Прошло пять часов с момента, когда вы обещали прислать смену на станцию Застава 1, а ее нет. Тов. Саблин, связь поставлена до невозможности плохо, даже на вокзале главном ни до кого не дозвонишься. С городом никакой телефонной связи, т. е. с штабдивом. Прижмите вашего начальника связи, чтобы он установил связь с вокзалами и заставами, не забудьте, что Застава первая есть рубеж… Оставляю взвод еще до девятнадцати часов. Если ему не прибудет смена, он уйдет на Маяки».

Смена, наконец, подоспела, и котовцы пошли в наступление на Маяки.

В тот же день вечером Котовский докладывал Саблину: «8-го февраля, 12 часов 20 минут. Доношу, что доблестная, вверенная мне кавбригада и батарея, исполняя данную ей задачу, в своем направлении на Маяки настигла неприятеля вселении Николаевское, оно же Фронталь. Противник состоял из следующих частей: Уланский полк, 75-й Севастопольский, 42-й Навагинский, запасный батальон, инженерные части и четырехорудийная батарея. Кавбригада повела наступление и после часового боя и отчаянного сопротивления противника разбила его наголову. Остатки неприятеля в панике бежали в направлении Маяки — Овидиополь. Захвачены четыре орудия, восемь пулеметов, громадный обоз и более двухсот пленных. Офицерство частью перебито в бою, частью застрелилось само. По последним сведениям, полученным от крестьян, противник в большом количестве движется по берегу Днестра от Тирасполя к Маяки, где он решил во что бы то ни стало удержать переправы».

Одиннадцатого февраля 1920 года Котовский телеграфировал в штаб 41-й дивизии, что 10 февраля кавбригада весь день выбивала и обезоруживала противника, засевшего в плавнях. 12 февраля котовцы заняли Тирасполь.

Бывший командир батальона 405-го полка в бригаде Котовского К. А. Тиманюк вспоминал последний бой с «непримиримыми белыми» под Тирасполем: «Темнеет… Подъезжает Котовский, говорит мне:

— Костя, остатки добровольцев думают овладеть Тирасполем. Приказываю погрузить пехоту в эшелон и занять станцию Кучурган. Я прибуду форсированным маршем в колонию Страсбург. Задача — уничтожить банду. Скоро встретимся.

Пехота шагает к вокзалу и начинает погрузку в темноте. Не доезжая ст. Кучурган, в 23 часа разгрузились. Выслана разведка. „Стой!“ Могучий бас прорезает ночную темноту: „Свои. Я Котовский…“

Разведка донесла, что противник расположился на ночлег в немецкой колонии Зельц.

Подойдя несколько времени спустя к северной окраине колонии Зельц, конница котовцев поворотила налево, а за ней и артиллерия. Конница пошла в обход, артиллерия заняла позиции. Пехота продолжала движение на северную окраину Зельц. До противника осталось 3 км. Две роты развернулись в цепь. Резерв — рота пехоты и эскадрон конницы — сосредоточен правее дороги из колонии Кандель в Зельц. Пехота движется параллельно северной окраине Зельц. Правее ее — изгиб Днестра, заросли камыша. Левее — постепенно повышающийся скат гладкого поля.

Вскоре одновременно грянули гром орудий и лихое „ура“ котовцев. Но атака конницы по левому флангу колонии Зельц отбита. Противник заблаговременно предупрежден колонистами, и трещат его пулеметы, шумят бронемашины, двинувшиеся против котовцев, ревет ураганный огонь артиллерии противника. Пехота же его перешла в контрнаступление на пехоту приднестровцев, пытаясь пересечь железнодорожную линию Раздельная — Тирасполь.

Три цепи деникинцев развернулись. Правый фланг их скрыт где-то за гребнем ската, а левый — на противоположном берегу залива в д. Граденица. Израсходовав до последнего бойца резерв, батальон приднестровцев удерживает фронт по рубежу 1–11/2 км севернее колонии Зельц.

Конница без устали атакует правый и левый фланги и тыл противника, но не может преодолеть огня бронемашин и пулеметов. Но вот атака батальона приднестровцев с фронта вдоль дороги Кандель — Зельц отвлекает бронемашины противника на себя. Бронемашины громят наши тачанки с пулеметами, и весь батальон в „беспорядке“ отходит. Противник увлечен победой. Главные силы его пехоты и бронемашины вышли в поле…

В течение двух часов атаки и отхода приднестровцы понесли тяжелые жертвы. Комиссар бригады тов. Христофоров и 2 командира роты, 4 взводных и 27 красноармейцев убито; 40 ранено (комиссар Христофоров погиб 15 февраля в бою у селения Кандель. — Б. С.). Но маневр удался. Пока деникинцы „громили“ „отходивший“ батальон красных, конница заняла колонию Зельц с тыла, другая часть пехоты сосредоточилась на северной окраине колонии Кандель.

Когда противник это обнаружил, его охватила полная паника. Он бежит через лед к румынам, бросает бронемашины, ищет спасения на зеркальной поверхности льда по заливу и в камышах. Но спасения нет. Пулеметы беспощадно обстреливают лед и камыши. Параллельное преследование вынудило противника оставить на поле боя всю материальную часть и только на противоположном берегу залива остаткам его посчастливилось под прикрытием огня румынской заставы, стрелявшей по красным, перейти через Днестр. Но там „счастливчиков“ ограбили румыны…

Утром деникинцы „с повинной“ возвратились на левый берег Днестра, заявляя: „Мы-де за революцию“, „мы мобилизованные“, „мы подводчики“ и т. д. У всех 5000 пленных белогвардейцев видны на пальцах следы от нажатия на курок пулемета или винтовки, но несмотря на это Котовский говорит построенным в ряды пленным: „Красные даже мерзавцев не расстреливают… Вы направляетесь в штаб 45-й стрелковой дивизии и в дальнейшем по месту жительства… Горе будет вздумавшим бежать“».

Этот же бой описал и Василий Витальевич Шульгин в книге «1920» (он тогда командовал одним из отрядов белых в группе коменданта Одессы полковника А. А. Стесселя): «Ну вот, кажется, какое-то село — немецкая колония. Обоз втянулся. По-видимому, здесь будет отдых. Я иду селом, разыскиваю своих, от которых отстал. Большое село, массивные немецкие дома с треугольными фасадами. Тут, наверное, масса белого хлеба. И наверное, можно что-нибудь сварить. И наверное, наши отыскали уже хорошее, теплое, просторное помещение. Квартирьером послан поручик Л., который немножко любит комфорт. Как знать — может быть, в какой-нибудь культурной немецкой семье отыщется и рояль. Тогда будет и valse triste Сибелиуса.