Мое проклятие - Алиса Ардова

— Спи, сладкая!

Прислушалась к себе. Что бы ни дал мне целитель накануне вечером, действие того зелья, к счастью, закончилось. Голова казалась ясной и чистой. А значит, пришла пора отлавливать первого, кто попадется, и разбираться в ситуации.

Вообще странно, что в комнату до сих пор никто не зашел. Не было ни назойливо-услужливых Лилы и Ниды, будивших меня каждое утро, ни вездесущей Кариффы, неизменно появлявшейся следом за ними. Первый раз проснулась самостоятельно, в полном одиночестве. Слишком рано для визита служанок?

Плотные, никогда раньше не задвигавшиеся шторы мешали рассмотреть, что происходит снаружи. Быстро соскочила с кровати, подбежала к окну, отдернула гардины и застыла в недоумении. Я давно уже научилась определять по теням, скользившим по внутреннему дворику, примерное время суток и сейчас с уверенностью могла сказать: утро давно миновало, день плавно приближался к своей середине.

Неужели обо мне просто забыли?

Нет. Я отчетливо помню, как стояла вечером перед распахнутым окном, любуясь звездным небом. Шторы потом так и остались открытыми. Их сдвинули после того, как я уснула. Глубокой ночью или на рассвете. Зачем? Чтобы подольше не просыпалась? Ерунда какая-то.

В гостиной приглушенно звякнули, тихонько ойкнули, и я решительно направилась в соседнюю комнату, намереваясь получить ответы на все свои вопросы.

— Мы разбудили вас, госпожа? Простите нашу неловкость, — на меня, чуть не плача, смотрела огорченная Лила. — Но зачем вы встали?

«Зачем вы встали, сирра Кателлина», — вспомнились слова мэтра Циольфа, сказанные наутро после принятия меня в род Крэаз. Дежавю, однако.

— Не надо было утруждать себя. Просто позвонили бы в колокольчик, тот, что на прикроватном столике, и мы бы тут же прибежали, — продолжала тем временем лопотать служанка, медленно, с какой-то опаской придвигаясь поближе.

— Почему ты обращаешься со мной, как со смертельно больной, Лила? Когда это я успела так тяжело занедужить? Причем незаметно для себя?

— Но как же, госпожа, — заметно растерялась девушка. — После того как разделили ложе с господином, разве вам не стало плохо?

— Стало, — согласилась на всякий случай, отмечая мысленно, что совместная ночь с Савардом, по-видимому, все же факт, а не плод одичавшего от одиночества воображения, — но я стараюсь крепиться и мужественно преодолевать… все.

В глазах служанки заплескалось смешанное с ужасом восхищение. Решила закрепить полученный эффект:

— Тяжело просто лежать, вот решила выйти во дворик. На свежем воздухе станет немного полегче.

— Но господин велел, чтобы вы оставались в постели, — не уступала Лила.

— Прямо так и сказал? — неприятно удивилась я.

Он что, решил, что наида теперь должна поселиться в кровати, чтобы быть готовой обслужить его в любой момент?

— Не совсем, — смешалась собеседница. — Он приказал не беспокоить вас как можно дольше, чтобы дать возможность отдохнуть.

— Хорошо, буду отдыхать, — кивнула, немного успокоившись. — Только во дворе.

И не давая девушке времени на возражения, пошла к выходу. Бедняжке не оставалось ничего другого, как поплестись следом.

Все оказалось не так страшно, как успела вообразить. Но странно и непонятно. В таких случаях я привыкла забиваться в ближайший тихий уголок, чтобы спокойно, неспешно во все вникнуть. Собрать воедино имеющиеся факты, проанализировать, поставить вопросы — даже записать некоторые из них. И думать, думать, думать. А здесь ни времени на это не дадут, ни в покое надолго не оставят. Кариффа, Гарард, сиятельный — кто-нибудь обязательно выскочит в самый неподходящий момент, как черт из табакерки.

Кстати, о птичках…

— Лила, а где сейчас саэр Крэаз? — постаралась, чтобы голос звучал как можно более безразлично.

— Господин отбыл еще сегодня утром. Сразу после того, как вышел от вас и отдал необходимые распоряжения.

Удивилась неожиданному смутному разочарованию, неприятно кольнувшему изнутри. Сбежал, подлец.

В тени невысоких деревьев, среди яркой зелени, дурманящего марева цветочных запахов, вкрадчивого журчания воды в фонтанах было прохладно, уютно и лениво. Вернее, обычно бывало лениво. Сейчас же, несмотря ни на что, меня переполняла жажда жизни и деятельности. Энергия кипела, требовала выхода. После бурно проведенной ночи, как ни странно, тянуло не вяло бездельничать, сонно позевывая, а не менее бурно прожить наступивший день.

— Чем сегодня кормят? — бодро поинтересовалась у материализовавшейся неподалеку Ниды.

Есть хотелось неимоверно.

— Вы собираетесь завтракать? — Служанка почтительно склонила голову, безуспешно пытаясь замаскировать удивление.

— Ну да, — кивнула недоуменно, не понимая, что происходит. — Я проголодалась.

— Но как… — беспомощно заблеяла собеседница, почти в точности копируя реакцию и слова Лилы. — Нельзя же!

— Почему нельзя? — полюбопытствовала оторопело. Это что еще за новость? — Пока я спала, было принято решение уморить меня голодом?

— Что вы, госпожа! — испугалась вконец расстроенная Нида. — Просто наиды не едят наутро после… после… — Девушка потупилась. — Вам ведь сейчас должно быть плохо!

— Мне плохо, — уведомила порозовевшую от смущения служанку. Подумала и добавила для убедительности: — Очень! Но я держусь, храбрюсь и сопротивляюсь. Иначе как тогда вообще жить?

Скорбно поджала губы.

На милом личике появилось выражение такого трепетного благоговения, что стало стыдно. Обманывать доверчивую, простодушную девушку не было никакого желания, но еще меньше привлекала перспектива оставаться голодной, чтобы соответствовать стереотипу поведения и поддерживать светлый образ женщины для утех. Вдруг другие наиды днями напролет «постятся» после каждого секса, не в силах проглотить ни крошки? А может, пища для них в этом состоянии вредна? Или становится ядом?

Вопросы, вопросы, вопросы…

В любом случае, я подобное вряд ли выдержу. Да еще с внешними данными Кателллины. Быстрее ноги протяну.

Вздохнула, улыбнулась ласково и ободряюще.

— Просто покорми меня, Нида.

Жмурясь от удовольствия, неспешно смаковала отвоеванный в тяжелом позиционном бою завтрак. Каждое блюдо этим утром казалось необыкновенно изысканным. Всякий кусочек — вкуснейшим лакомством. Да и вообще с окружающего мира словно спала мутная пелена. Он буквально расцвел. Краски стали сочнее, тени — гуще, звуки — четче, а запахи воспринимались намного острее. Как будто я вернулась в благословенную пору детства. Ту самую, когда трава казалась зеленее, а солнце светило ярче.

Ненормально все это. Необычно, необъяснимо, а потому подозрительно.

Вдруг на меня близость с саэром влияет так же, как и на нар, которых господа «берут к себе на ложе», выражаясь словами мэтра Циольфа? Я ведь неполноценная сирра. Стану сначала неадекватно-веселой дурочкой, а потом превращусь в унылую тень, одержимую Савардом.