Две полоски для мажора - Алёна Черничная

— Я не хочу говорить об этом.

— А я не спрашиваю твоего хочу, — цедит она. — Ты обязан мне рассказать, какого черта хранишь такие странные вещи.

— Все это в прошлом и уже не имеет значения, — через зубы, но максимально терпеливо пытаюсь донести это до Лики.

У меня получается лишь совершить бесполезную попытку отшагнуть в сторону, а она тут же зеркалит мое движение и хватается за ткань моей футболки.

— Имеет! — Рыжая девчонка в смешной пижаме в цветочек, едва достающая мне макушкой до подбородка, разглядывает меня потемневшим океаном в глазах так, что я теряюсь. — У нас свадьба на носу, я сплю с тобой в одной постели и ношу под сердцем твоего ребёнка. Я имею право знать, что это за хрень только что увидела, Марк!

Какие-то секунды между нами вьётся напряжённое молчание. Я не планировал вообще делиться с кем-либо этой информацией. Даже матери запретил и словом обмолвиться о том, где провёл прошедший год. Мне хватило того времени. Оно изводило и добивало. Я больше не хочу поднимать все то, осевшее, со дна.

Но вижу в голубых глазах напротив как тает доверие. Понимаю, какие мысли и фантазии могут взрасти в этой рыжей голове, если вопросы ко мне так и останутся без ответов. Догадываюсь, как это все может выглядеть со стороны.

Головой осознаю, что Лика где-то права. Она скоро станет частью моей семьи и жизни. Наверное, она уже ее часть...

Но этот разговор не входит в мои планы. По крайней мере сейчас. Но это было глупо - ни разу не подумать, что когда-нибудь что-то да просочиться до ушей или взгляда рыжей.

Наше молчание затягивается, пока губы Лики не произносят:

— Марк, меня пугает то, что я увидела.

По ее отголоскам страха в глазах понимаю: она не преувеличивает. С каменным сердцем в груди тру ладонями лицо и приземляюсь пятой точкой на кровать. Мне не по себе. Внутри мерзко и холодно. Я хрен его с чего начать. Да и надо ли? Даже толком не осознаю, зачем решаюсь произнести это вслух. Поэтому просто бросаю с ходу, пока меня слушается мой язык:

— Это фото с места летального ДТП. И один из его участников - я.

*Ты пахнешь клубникой (фр)

Марк

Лика молчит. А я уже жалею, что ляпнул. Все, что сейчас могу - это отвернуться. Теперь дать заднюю не выйдет. Остаётся только включать Нострадамуса и ждать реакции Лики

И пока она нечитаема. Чувствую, как Рыжик присаживается рядом.

— Что за авария? Когда это было?

— Около года назад, — смотрю перед собой в одну точку.

— Это произошло, когда ты учился в Канаде? — вкрадчиво, немного напугана интересуется она. — Ты поэтому всегда избегал любых разговоров об этом?

Несколько секунд молчу. Облокотившись на свои колени, Мну лицо вспотевшими ладоням и набираю полную грудь воздуха. Да к черту!

— Потому что рассказывать не о чем. Я не был ни в какой Канаде. Почти год провёл здесь. В доме у мамы.

Напрягаюсь всем телом так, что тормозиться и мое сердцебиение. Выжидаю реакцию Лики. И почему-то это становится чуть ли не важнее собственного дыхания.

— Марк, что тогда случилось? Ты кого-то сбил? — Ее голос жутковато спокойный.

Я даже не знаю... Радоваться этому или сейчас зарываю сам себя все глубже. Поверил ли мне она, если даже моя мама не может ответить мне на этот вопрос до сих пор.

— Нет. Все гораздо сложнее. Я просто вляпался.

— Расскажи, — твердо озвучивает Лика.

И ее такая первая требовательная эмоция заставляет к ней провернуться. Рыжик струной сидит на краю кровати, выжидательно сложив ладони на голых коленях. Обеспокоенно хмурит брови и жжет меня уверенным взглядом.

Во рту сушит до тошноты. Но понимаю, что «А» я уже сказал, а замалчивать «Б» -теперь тупо. Проталкиваю в себя холодный ком и решаюсь говорить:

— Зожником я не был до прошлого года. Бухло. Трава. И на одной из постоянных тусовок у кого-то на квартире я угасился так, что даже на ногах не стоял. В какой-то момент решил, что пора валить домой, но был без машины и Поляка в тот вечер со мной не было. Я толком не помню, откуда взялся этот тип. Вроде как тоже отвисал в общей толпе, и мы даже курили с ним на балконе. Он был за рулем, не пил, ну и предложил меня докинуть до города. Я безо всякого сел к нему в тачку, назвал адрес и мгновенно отрубился на пассажирском. А потом помню лишь жёсткий удар, боль и визг тормозов. Очнулся, когда меня вытаскивали из машины менты, но уже с водительского места.

Потом вообще все было, как в дыму. Скорая, мигалки, меня запихнули в другую тачку, а окончательно я пришёл в себя вот здесь. На этой кровати, — хлопаю по ней ладонью. — Я сутки не мог одуплиться и понять, почему мама рыдает напропалую, а в ее доме отцовская охрана, пока он не приехал сам вот с этим. — указываю подбородком на распахнутый шкаф и его содержимое. — Папа орал так, что поднималась крыша. И тогда я понял в чем прикол.

Воздух в легких исчезает. Каждое слово тяжелеет на языке. Но покорное молчание Лики рядом все же заставляет говорить дальше.

— В общем, парень, что сидел за рулем в ту ночь, задел на встречке другую машину. Его внедорожник отделался вмятинами, а то авто оказалось перевертышем с двумя трупами. Молодые ребята, наши ровесники. — Мой голос становится сиплым, а перед глазами всплывают те самые фото искореженной машины. Морщусь и снова сажусь вполоборота от Лики. Прячу свое лицо. — От удара я вообще отключился, а этой твари хоть бы что. Он просто перетащил меня на водительское сиденье и скрылся. И позже вызвал ментов и накатал заяву об угоне. Короче, он все решил скинуть на меня.

Я замолкаю. Неровно и часто дышу. Лика первая, кому я рассказал то, о чем отец взял с меня клятву чуть ли не на крови о моем молчании. Врать приходилось всем. Даже лучшему другу. А сейчас слова так и рвутся из меня...

— Но ведь можно же было как-то доказать, что виновник аварии не ты? — Лика первая боязливо нарушает молчание.

Я отрицательно трясу головой:

— У отца повод не верить, что в этот раз я белый и пушистый, реально был. Он уже ловил меня пьяным за рулем. Да и любое разбирательство повлекло за собой огласку. И со всех щелей бы лезло, что сын будущего губернатора угнал тачку и стал виновником смертельной аварии. А это крах губернаторской карьеры.

Лика тянет вздох. Боковым зрением замечаю, что она нервно трет щеки ладонями.

— А тот парень? Что с ним после этого?

— Через пару дней после аварии я сбежал отсюда, нашел его и избил. И после этого отец озверел вообще. Эти стены стали моей тюрьмой...

— И все это время ты был как бы за границей. — тихо подытоживает Лика.

— Выбора особо не было. Мы ждали, пока все успокоится, — снова опираюсь локтями на колени и грубо запускаю пальцы в волосы. — Предки того парня сами при бабле. Они отваливали за то, чтобы виновным сделать меня, а мой отец тут же все перекрывал, чтобы мое и его имя нигде не всплыло. И началась уже просто гонка сумм, которые платились, всем кто знал про эту аварию. Каких бы адвокатов родственники тех ребят ни нанимали, в какие бы суды ни обращались, чтобы выяснить подробности той ночи - все перекупалось. Это продолжалось около года. Они так и не узнали, кто виноват. Официальная версия -водитель перевернутой машины просто не справился с управлением. И.