Проклятие клана Топоров - Виталий Сертаков

Маркграф дрожал от бешенства, хотя сдерживался изо всех сил. Его сынок, с потеками крови на губах, порывался выступить вперед, но отец в очередной раз отпихнул его в угол. Даг вспомнил, каким учтивым и приветливым казался этот жесткий человек, когда увивался среди придворных дам в Кведлинбурге.

— Я не допущу убийства в моем доме. — Посол одним жестом отослал своих солдат. Говорил он только для Дага, глядя ему прямо в глаза. Встретив эти немигающие свирепые глаза, Северянин понял, что оправдаться не удастся. Что не помогут ни подарки, ни заступничество епископа, ни будущие воинские звания. Этот человек не просто разозлился, он мысленно уже закопал порубленные куски врага прямо здесь, под полом конюшни.

— Адольф, я говорил тебе — не дерись с ним?

— Да, отец.

— Если бы не Роальд, эти свиньи свернули бы тебе шею. Зачем ты полез туда?

— Но сестра…

— Молчи. Теперь можешь убить его.

До того, как прозвучали последние слова, Северянин уже стоял на ногах. Болело все. Чертовски болели нога и спина, он не сумел мягко и привычно отпрыгнуть спиной в угол, чтобы сузить для них возможность атаки. Роальд и Гуго поигрывали короткими мечами. Адольф выплюнул кровавую слюну и шагнул вперед. Он очень быстро стал перебрасывать из руки в руку свою обоюдоострую секиру, по кривой приближаясь к Дагу.

Безоружный и босой Северянин прыгнул навстречу. Терять ему было нечего. В левом кулаке он зажал горсть земли, единственное средство обороны. Когда зазубренное лезвие понеслось навстречу, он швырнул землю в глаза врагу, а сам упал плашмя на спину. Рост сыграл с длинным Адольфом скверную шутку. Он захлопал ослепшими глазами, но не остановил удар. Если бы он остановился, то легко бы достал лежачего противника. Полумесяц рассек воздух в локте от лица Северянина.

Маркграф предостерегающе вскрикнул, шагнул вперед. Роальд и Гуго шагнули за ним, опасаясь гнева хозяина.

Даг чувствовал, как колотится кровь в волчьей метке. Кровь колотилась так быстро, что казалось — все остальные предметы и люди движутся слишком медленно. Очень медленно влетала ласточка в гнездо под крышей конюшни. Еще медленнее сыпался овес сквозь дырку в яслях. Гуго бесконечно долго поднимал ногу. Адольф медленно закрывал лицо левой рукой, стремясь очистить глаза. Секира в его правой, дрогнувшей руке по дуге уходила вниз, к полу.

Лежа на спине, Даг ударил противника ногой в пах. И покатился к падающей секире.

— Я сказал тебе — не дерись с ним, просто убей! — прогремел голос посла.

Было уже поздно. Вывернув Адольфу кисть, Даг вместе с секирой покатился дальше. На стонущего Адольфа он даже не оглянулся. Подставил развилку лезвий под меч Роальда, тот рубанул с плеча, радостно, с хеканьем. Северянин повернулся вокруг оси, вскочил на колено, вырывая из руки соперника зажатое секирой оружие. Меч, звякнув, отлетел в сторону.

Гуго напирал справа, сияя дурацкой блестящей броней. Адольф был на ногах, но держался за стену. Его тошнило.

Маркграф сделал ошибку. Вместо того чтобы помочь Гуго, он кинулся к любимому сыну. Даг запустил тяжелую секиру вокруг себя, на простой рубящий удар у него уже не оставалось сил. Добавив усилия всем корпусом, он резко сместился назад и вместо того, чтобы добить растерявшегося Роальда, всадил полумесяц в плечо Гуго. Тот завизжал, как поросенок, увидев осколки своей плечевой кости.

Роальд уже замахивался скрамасаксом. Даг отчетливо запомнил точеную голову ворона с распахнутым клювом на конце рукояти. Из разбитого носа Роальда разлетались капли крови. Пришлось еще раз взмахнуть секирой. На сей раз Даг провел удар снизу, как учил его в Норвегии грозный берсерк Ивар. Снизу почти невозможно сделать хороший замах. Если только враг сам не нагнется навстречу.

Но Роальд нагнулся. Он буквально нырнул вниз, стремясь всадить клинок в живот Северянину.

Оба лезвия достали противников одновременно. Но Северянин выпустил секиру из рук и сознательно стал падать назад. Ему снова казалось, что падает он слишком медленно, а плоское, в ладонь шириной, лезвие скрамасакса все ближе к груди. Нож пропорол измазанную рубаху и оставил на животе длинный, но неглубокий разрез. Потом он воткнулся в пол.

Роальд стоял на коленях. Железный серп глубоко вошел ему в бедро, кровь хлестала фонтаном. Роальд жалобно ныл, пытаясь скользкими руками зажать рану. Его лицо стало белее извести. Гуго безуспешно пытался встать, поддерживая наполовину отрубленную руку.

Услышав сзади рев маркграфа, Даг рванул к воротам. Отодвинул засов. Вовремя пригнулся. Просвистевший над головой нож ударился в дерево. За воротами оказался грязный проулок. Германские солдаты исчезли, лишь вдалеке у костра грелись нищие.

Северянин ошибся направлением, не успел среагировать. Второй нож неглубоко воткнулся в спину, но достать его не было никакой возможности. Даг пролез под какими — то телегами, пачкаясь в навозе, слыша за собой крики. Побежал, шатаясь, навстречу женщинам — торговкам, чувствуя, как немеет рука и заплывает синяком глаз. Босые ноги оставляли кровавые следы.

— Вот он, вот! Стой, Северянин, мы свои!

Даг рухнул на руки парням из родного теперь экипажа. Потом ему рассказывали, а он не верил — оказывается, он не бежал, а буквально полз на брюхе, оставляя за собой две кровавые дорожки. В казарме дежурные выскочили навстречу, подхватили парня, быстро уложили на теплых камнях.

— Лекаря! Эй, найдите Муху!

Хольд вскинулся мгновенно, осмотрел раненого, убедился, что кости целы, а главное — голова цела.

— Хьяли, бегом за херсиром, скажи ему условное слово! Пусть поднимает всех наших. Эх, кто тебя так?

— Это Дотир — готландец его спас. Они вместе каких — то девок щупали и повздорили с саксами!

Северянина раздели, обмыли горячей водой. Примчались сонные костоправы, травники. Кто — то больно стянул края раны на животе, кто — то одновременно пихал горячую траву в рану на загривке. Явился сердитый херсир с мокрой головой, на ходу натягивая кольчугу, за ним вбежали верные гримы с оружием.

— Что случилось? С кем он дрался? Клянусь копьем Одина, этот мальчишка приносит столько же бед, сколько и гордости нашему хирду.

— Он не дрался, его избили подручные германского посланника. Избили только за то, что он посмел говорить с одной из женщин за забором.

— Где его нашли?

— Хвала Тору, это случилось в доме младшего сюсломана Акинссона, это двоюродный дядя нашего Дотира. Дотир проследил, как они связали Северянина и отнесли в портовую конюшню. Тогда он побежал сюда.

— Как так? — Херсир нахмурился. — Если это был не честный поединок, я не могу решить вопрос своей властью. Придется послать в город за ярлом Годвином, если он сейчас здесь.

— Он здесь, херсир.

— Живо за ним! Так, вы двое — бегом к ландрману. Муха, Свинорез, Глина — оповестить стражу, всех моих гримов сюда, зажечь огни, закрыть ворота! Никто не выходит из лагеря — это мой приказ! Я не хочу резни в городе. Всем построиться с оружием!