Кто в списке у судьи? - Джон Гришэм

его всегдашней теплой улыбкой и сообщила, что хозяйка одевается. Что он будет пить? Он попросил имбирный эль и уселся в свое любимое кресло в бильярдной.

Хелен была вдовой и его близкой подругой, хотя о романе он не помышлял, как и она. Ее третий (а может, четвертый) муж умер от старости и оставил ее богатой, теперь она крепко держалась за свое состояние. По ее мнению, все перспективные женихи тянулись к ее деньгам. Так что главным в их отношениях было взаимное удобство. Ей нравилось появляться в обществе красавца младше ее, да еще судьи. Он тоже отдавал ей должное: умна, эксцентрична, не представляет угрозы.

Она утверждала, что ей шестьдесят четыре года, но эта цифра вызывала у него сомнение. Усилия пластических хирургов не пропали даром: они расправили ее морщины, подтянули подбородок, сделали ясным взгляд, тем не менее Бэнник подозревал, что ей никак не меньше семидесяти. Его гарем, как он называл это мысленно, состоял из нескольких женщин от сорока одного года до возраста Хелен. Чтобы туда попасть в число избранных, они должны были быть богаты или, по крайней мере, финансово благополучны, не замужем и не стремиться к браку. Он не фигурировал на рынке женихов и за много лет дал отставку многим, создававшим ему сложности.

Мельба принесла имбирный эль и молча удалилась. Ужин был заказан на 7.30 вечера, но о том, чтобы успеть вовремя, нечего было и думать. От судьи, ценящего пунктуальность, ожидание Хелен требовало терпения. Приходилось терпеть, разглядывая дорогую кожаную мебель, персидские ковры, обшитые деревянными панелями стены, дубовые полки со старинными книгами, роскошную люстру прошлого века. Площадь всех четырех этажей этого дома составляла 10 тысяч квадратных футов, и Хелен с Мельбой находили применение лишь очень небольшой ее доли.

Бэнник, закрыв глаза, припомнил последнее стихотворение анонимного автора. Тот связал его с Дэнни Кливлендом, бывшим репортером газеты «Леджер», с которым он разделался в 2009 году, всего пять лет назад. Эйлин Никлберри он настиг в 1998 году, в 2012-м расправился с Перри Кронком, меньше года назад – с Верно и Данвуди. Ему чудилось, что его жертвы выползают из могил, строятся и, как зомби, тянутся к его горлу. Он жил теперь в состоянии крайнего изумления, мысли стали беспорядочными, час за часом он придумывал и отвергал все новые стратегии действий.

Сидя с закрытыми глазами, он тяжело вздохнул, потом, достав из кармана капсулу ксанакса, запил ее элем. Он стал злоупотреблять медикаментами. Вроде бы они должны были успокаивать, но с некоторых пор эффект пропал.

Неужели его ждет утрата роскошного, привилегированного положения, к которому он привык? Неужели ему грозит разоблачение? Невероятно! Прошлое, которое он так удачно утаивал, теперь вздумало предъявить ему счет. Над его настоящим, над его статусом нависла опасность. А будущее рисовалось таким ужасным, что лучше было вовсе о нем не думать.

– Здравствуй, мой дорогой, – сказала Хелен, входя.

Бэнник вскочил и широко раскинул руки, чтобы вежливо ее приобнять, чмокнул в щеку – ничего сексуального.

– Чудесно выглядишь, Хелен.

– Благодарю. – Она перевела взгляд на свое красное платье без рукавов. – Нравится? Это «Шанель».

– Красота! С ума сойти!

– Спасибо, мой дорогой. – Родом она была из городка в Джорджии, мнила себя настоящей южной красавицей и некоторые слова выговаривала с южным акцентом. Пристально на него глядя, она продолжила, хмурясь: – У тебя усталый вид, мой судья. Тени вокруг глаз… Опять бессонница?

Бессонницей он никогда не страдал, тем не менее ответил:

– Она самая. Заседание за заседанием… – Вежливость помешала ему заметить: «Ну а ты как, Хелен? Я замечаю жирок у тебя на талии. Где твоя былая стройность?»

Впрочем, все знали, что Хелен не отказывалась от борьбы за молодость и стройность: вечные диеты, занятия спортом до седьмого пота, следование моде, изучение новейших вариантов хирургического вмешательства, тщательное использование самой дорогой косметики. Он очень в ней это ценил. Она утверждала, что дожидается некоей потрясающей женской виагры, чтобы падать в постель с первым встречным. Об этом они упоминали со смехом, поскольку обычно избегали темы секса.

Она так старалась выглядеть молодой, что он не позволял себе замечаний, способных поколебать ее уверенность в себе. Он посмотрел на ее ноги – ее обувь всегда была приятным сюрпризом, вот и сегодня он с удовольствием оценил изящество ее леопардовых туфелек из тончайшей кожи.

– Хвалю твои рискованные каблуки, – сказал он со смехом. – «Джимми Чу»?

– Как всегда.

Они простились с Мельбой и, как всегда, сели в «Мерседес» Хелен: снобизм не позволил бы ей прибыть в загородный клуб на «Форде». Бэнник усадил ее в пассажирское кресло, а сам сел за руль. Было уже 7.40 вечера, до клуба пятнадцать минут езды. Они обсудили его загруженную рабочую неделю, ее внуков в Орландо – в своей испорченности те могли винить только избыток денег. На одиннадцатой минуте она не выдержала:

– Мой судья выглядит озабоченным. В чем дело?

– Ничего особенного. Предвкушаю восхитительный ужин: резинового цыпленка и холодный горошек.

– Не так все плохо. Просто никак не выберем себе нового шеф-повара.

Оба были членами клуба и знали, в чем беда. Очередной шеф-повар трудился полгода, после чего его увольняли. Ни одному не удавалось пока удовлетворить все требования изысканной публики, убедившей себя, что знает толк в еде и вине.

Загородный клуб «Эскамбия» существовал уже сотню лет, в нем состояло пятьсот человек, да еще имелся длинный список кандидатов в члены. Это был самый шикарный загородный клуб в Пенсаколе и его окрестностях, о членстве в нем мечтали все состоятельные семьи, а также те, кто еще только штурмовал финансовые вершины. Главный зал клуба с трех сторон окружали воды залива, во все стороны от него струились безупречные аллеи. Все здесь, от извилистой тенистой дорожки для подачи лимузинов до двухсот ярдов ухоженного парка, свидетельствовало о «старых» деньгах и об особом положении приезжающих сюда людей.

Члены клуба выходили из немецких автомобилей под изогнутый козырек, где их встречали привратники в черных галстуках. Не хватало разве что красной ковровой дорожки. Хелен с удовольствием говорила «Ну, добрый вечер, Герберт» привратнику, уже много лет открывавшему перед ней дверь. Сразу забыв о старике Герберте, она взяла под руку судью Бэнника и вплыла с ним в роскошный холл, где сновали с подносами шампанского официанты. Хелен мгновенно схватила бокал – явно не первый для нее за этот день. Судья ограничился газировкой. Впереди был длинный вечер и еще более длинное воскресенье.

Скоро они оказались в водовороте богатых светских людей: мужчин в предусмотренных уставом клуба костюмах и галстуках, дам в облачении от лучших модных дизайнеров. Женщины в летах предпочитали обтягивающие платья, дерзкие открытые