Ангел-мечтатель - Ирина Буря

светила ангельского сообщества. Ну, правильно, главное — оказаться на одной стороне и с ним, и с несомненно последующей за ним Дарой. И заодно облегчить ей расставание с теми, кого она оставит позади.

Потом я вспомнил, что меня все это больше уже не касается — у меня все еще остается Аленка.

За ее блоком я наблюдал особо осторожно, стараясь вычислить алгоритм его появления. Разумеется, я фиксировал его после каждой ее встречи с Олегом, но погода уже начала портиться, и Аленка все чаще оставалась дома, даже на выходные.

Я вздохнул было с облегчением, но потом заметил, что она выставляет блок каждый вечер и на добрый час, а то и два. Заглянув пару раз в комнату, чтобы позвать ее к чаю, я увидел, что она сидит перед компьютером, но подойти ближе не решился, неизменно натыкаясь на ее прохладный взгляд.

Пришлось активировать камеру наблюдения, которую я установил в их с Дарой комнате, когда Аленка еще совсем маленькая была. Тогда эта камера была мне нужна, чтобы следить за тем, как девочки своих наблюдателей приручали. Сейчас она показала мне, что Аленка каждый вечер сидит в соцсетях.

А вот это уже было серьезно. С этим человеческим изобретением я тоже был близко знаком — к сожалению. Я пожалел, что не вспомнил об этом, когда Дара на меня ногами топала. Достойные люди не позволяют себе, конечно, друг друга голышом рассматривать — но не в соцсетях. Хватало в них и мысленного стриптиза. Так же, как и морального, эмоционального — вообще всего спектра комплексов.

Люди вообще умудрялись опошлить и унизить все великое, до чего только могли дотянуться. Но им и этого оказалось мало — они превратили инструмент, призванный объединить их, помочь им почувствовать себя ближе друг к другу, в варварское орудие манипуляции себе подобными. Сколько раз — и совершенно безрезультатно — я указывал на это Марине, когда она бушевала по поводу нашего деликатного воздействия на людей.

Именно поэтому, когда Аленка завела себе аккаунты в соцсетях. я, разумеется, обеспечил себе доступ к ним. Не хватало еще, чтобы ее в какие-нибудь группы самоубийц втянули! И теперь, каждую ночь, когда Галя с девочками засыпали, я внимательно проверял все ее страницы на предмет недавней активности. Одним словом, период спокойного отдыха после трудового дня снова у меня закончился.

Каждый вечер она переписывалась с одним Олегом. Причем так, что я поначалу даже засомневался, что это она — и с ним.

В отличие от Дары, Аленка всегда была тихоней. Она никогда не блистала ни в одной компании, не умела вести оживленный, искрометный разговор с кем угодно, вставить к месту реплику, которую все потом неоднократно повторяли. В школе она тоже, конечно, отлично училась, и Галя говорила мне, что ей гуманитарные предметы лучше даются — но я в подробности не вникал, расстроенный тем, что ее ни точные науки, ни информатика не привлекают. На собраниях ее всегда за сочинения хвалили, но сдержанно, без особых восторгов, как Дару, и я даже ни разу не попросил ее дать мне их почитать — на меня самого изящная словесность скуку нагоняла.

То, что я сейчас читал, к ней точно нельзя было отнести. Это был обмен фразами, словно выпадами в фехтовании — как правило, короткими, но чрезвычайно емкими и яркими, полными иронии и остроумия. Я прямо видел за этими строчками Аленкину неизменную легкую улыбку и прохладный проницательный взгляд.

Но самым странным было то, что и Олег отвечал ей точно в таком же стиле и с такой же непринужденностью. Тот Олег, которого на всех наших встречах я переставал замечать через десять минут после их начала — с такой готовностью он играл всегда роль фона для Дары и Игоря. В его реплики я особо внимательно вчитывался — в поисках скользких намеков.

Так и не найдя их, я решил, что в эпистолярном жанре их роман меня вполне устраивает, и вернулся к спокойному ночному отдыху после трудового дня и минутки здорового юмора на сон грядущий.

А потом я узнал о грядущем возвращении Татьяны с Анатолием. Опять опосредованно — Аленка нарочито показала мне бурлящее нетерпение Дары. При полной одобрении последней, ни секунды не сомневался я.

Еще совсем недавно я бы воспринял это как жест доброй воли с ее стороны и шаг к примирению. Сейчас же я увидел в открытости Дары прощальный жест и первый шаг к ее будущему без нас. Татьяна с Анатолием не могут просто вернуться к своей прежней жизни — даже если они на земле останутся, им придется куда-то переехать, вместе с Игорем, само собой. Это уже не говоря о том, что, скорее всего, они всего лишь наведаются на землю, чтобы просто забрать его. А за ним наверняка и Дара увяжется.

Дальше я думать не стал, напомнив себе, что меня это больше не касается. Какие бы планы ни строили мои бывшие «наши», ни мне, ни Аленке они места в них не оставили.

Именно поэтому, когда мне позвонила Марина, я сразу понял, что у них что-то пошло не так. Раз опять понадобился безотказный последователь. Но даже в этом случае они в первую очередь бросились не к нему, а к человеку. Который никогда не скрывал своей жаркой неприязни ко всему ангельскому сообществу вместе взятому. Практически единственный его представитель, оставшийся на земле, получил хоть какие-то крохи информации, лишь когда напомнил, что бесполезно взывать к тем, кто давно и откровенно его игнорирует.

Этих крох вполне хватило, чтобы снова превратить меня в туго заведенную пружину.

Возникшая на земле проблема, о которой Марине сообщает Татьяна, в то время как мой бывший наставник, и Стас, и Макс одновременно недоступны — все это могло означать только одно: речь идет о наших детях.

Что не может меня не касаться, что бы там кто себе ни воображал.

Через полчаса непрерывных вызовов всех подряд я уже засомневался, а по своей ли воле они мне не отвечают. Когда у моего бывшего наставника что-то идет не так, взрывной волной всех вокруг накрывает. Может, и хорошо, что я в последнее время от них отстранился — будет, кому детей эвакуировать.

Недолго думая, я перенесся в квартиру Макса и перевернул ее всю вверх дном — но не нашел ни малейшего указания на местоположение подготовленного им укрытия.

Марина о нем тоже понятия не имела, прошипев мне вдобавок, что нечего телефон попусту занимать и что наберет меня,