Мой выбор - Галина Чередий

– Но совсем босой тем более не айс, – вздохнула я, оглядевшись в комнате, куда он меня занес.

– Босой не будешь, – ответил он и усадил на постель.

Как только одеяло сползло с плеч, вдруг стало морозить. Да так, что аж потряхивать начало с ходу. Точно нервяк выходит. Хотя мне казалось, и не переживала я особенно. Чего за них переживать? Ясно же было все наперед. Но разуму ясно, а чему-то другому, глубоко внутри, не слишком. Там притаилось нечто чисто бабско-русско-паническое, типа грудью бы всех прикрыть, туловищем нехилым от беды заслонить, и все такое. Смешно. Сейчас-то у меня это самое туловище – кепкой перешибешь и семками заплевать можно.

– Замерзла? – нахмурился Рэй, раздеваясь с прямо-таки солдатской скоростью. Раз – рубаха долой. Два – брюки с ног стряхнул. Ну и три – вытряхнул из своих же одолженных штанов меня. Сгреб, укладывая на бок, вытянулся, большой, голый, горячий, готовый, у меня за спиной. Укрыл нас и запустил сразу загребущие ладони лопаты под рубашку Рунта, что одна на мне и осталась. Спеленал, захапал всю. Успокоил и согрел. Долго-долго согревал. Обстоятельно так, не торопясь и моментами всю душу мне на кулак наматывая. Божечки, что же он умеет вытворять одними только пальцами и ртом! Меня вскидывало над постелью то и дело так, будто по позвоночнику разряды тока пускали. Слезы лились сами собой. От кайфа, от его ласки-пытки, что давала так много. От пронзительно четкого озарения, что этого всего слишком много. Как же я потом? Как в своей нормальной реальной жизни буду после ЭТОГО? Хочу ли я такую вот жизнь? То есть… хочу, конечно. Я должна этого хотеть. Здесь для меня нет ничего. Здесь и меня-то нет. Это просто секс. Хороший секс. Охренительный секс. Но жизнь – это не только секс. Он вообще ее крохотная часть. Он ничего не решает. Наоборот, все запутывает.

Тверди себе это сколько угодно, но слез наслаждения эти психозаклинания не сотрут. Глупая, глупая Соня! Ну как так-то? Неужто влипла уже? С чего бы? А-а-а-а-а-ах-х-х, не наплевать ли, когда та-а-а-ак хорошо-о-о-о-о!

Я и как отключилась – не помню. Просто в какой-то момент была Соня, да вся кончилась. Ну или искончалась, и свет потух. Но вот то, что Рунт этой ночью так и не появился, я помнила.

Зато утром оборотень разбудил меня собственной голой по пояс бесстыжей персоной. Матрас прогнулся, одеяло уползло вниз. Я заворчала, потянувшись вернуть его, но взвизгнула, ощутив на соске острый укол холода. Распахнула глаза, тут же столкнувшись с озорным взглядом ухмыляющегося Рунта. Засранец нависал надо мной и развлекался тем, что обводил мою съеживающуюся от холодного касания плоть какой-то подвеской на цепочке. Но этим не ограничился. Наклонился и присосался к объекту своих нападок, заставив меня зашипеть и мгновенно вспыхнуть от контраста.

– Что творишь? – выдохнула, глядя в его хитрые золотистые глаза. «Где ты был?» – едва не сорвалось с языка. Но вместо этого: – С Фирсо все в порядке?

Рунт оторвался от моей груди и выпрямился, нахмурившись. Мне на секунду показалось – нагрубит.

– Я его устроил пока к хорошим людям. И лучше бы им и правда быть очень хорошими, – пробормотал оборотень, не встречаясь со мной глазами.

– Ты не сказал ему?

– Никому еще. Если сказал бы, все равно бы разболтали. Ты и Рэй – единственные, кто знает. – Он снова поднял украшение и провел подвеской по коже моей шеи. – И спасибо тебе, Соня. Я должен был сам знать… почувствовать. Но… нет. Так что спасибо.

Я коротко глянула – блондина в постели не было.

– И насчет тебя… Я не легкомысленный, одержимый чистой похотью аврин, – оборотень тряхнул головой и нервно хохотнул: – Хотя он и есть, конечно. Но я амулет иссуши давно ношу, от меня ты не понесешь.

– А как же…

– Фирсо?

– Ага.

– Он… С его матерью я столкнулся, когда был еще не в себе после… после тяжелой потери. Я дурной был тогда. Совсем без башки. Таскался по Пустоши бездумно, истребляя всех монстров без разбору. Я… – Голос его захрипел, будто он мигом осип, но взгляд не прятал. Рунт передо мной открылся? Вот так просто? Страшно-то как! Разве я к этому готова? Разве это честно с его стороны? Это же… как ловушка! – Собственно, и не помню ничего. То есть… помню, что было у нас. Потому что Явла сама напомнила как-то. Но как там и… Я ей и гадостей наговорил тогда. Я же это могу. Думал, она повторить хочет… Вонючка я троллева.

– Рунт… – Я толком и не знала, чего рванулась и сказать хочу, остановить, пресечь эту опасную для моего здравомыслия его откровенность или как-то утешить, поблагодарить за нее же, но оборотень меня остановил резким отсекающим жестом.

– Короче, есть просто Фирсо. И спасибо тебе, что я об этом теперь знаю, тупой слепой дурачина.

Рунт отпустил цепочку, и прохладный металл скользнул по моей ключице. Я подцепила украшение, поднимая, чтобы рассмотреть. Красивое.

Серебристо-розоватый металл цепочки и причудливой, похожей на кокон из тончайших переплетающихся веточек оправы и таинственно мерцающий бледно-сиреневый камень внутри сплетения. Довольно массивное и сохраняющее прохладу даже после контакта с кожей.

– Это что? – Сердце заныло. Милая сценка из девичьей сладко-сказочной мечты. Любимый и любящий мужчина будит тебя, чтобы осыпать драгоценностями. Вот только за собой таких фантазий не помню, о любви речь не идет, и подарок, скорее уж, плата. Ведь так? Должно быть так. – Вознаграждение? За секс или за Фирсо?

– Просто безделушка. – А вот теперь оборотень явно юлит. Вот и мне не стоит углубляться. Только как бы остановиться? – Хочу, чтобы носила все время.

Я не знаю, что тут принято ценить, а что нет, но черта с два это какая то дешевая бижутерия. Всмотрелась в камень, и вдруг – бум! Ощущение было – как стукнуло сердце в паутине изящных веточек, а мое отозвалось, и тут же у подвески появилась магическая аура.

– Напрасно тратился, Рунт, – протянула я вещицу обратно, внезапно взволнованная очень сильно. – Зачем? Я ведь скоро ухожу отсюда. Где мне щеголять в драгоценностях?

– Носи, сказал! – раздраженно рыкнул Рунт. – Ускх – вещь нужная, а не для красоты пустой. Он предупредит: когда кто рядом дурное тебе сделать захочет, нагреется. А если вы с ним созвучны станете, то и глаза от тебя отводить станет. Сбережет вдруг когда, а мне все спокойнее.

– Рунт… – Что сказать? Зачем ты так со мной? Зачем ты такой? Зачем проникаешь сейчас в меня, и почему никак этому противиться не могу?

– Болтать кончай! Скажи лучше, мой побратим хорошо ли ублажил тебя вчера, м? – Он мигом преобразился в свою обычную похотливо насмешливую версию, закрываясь опять при этом на миллион замков, но вот только причиненного моему сердцу ущерба уже не компенсировать. Наоборот. Такой ожидаемо-неожиданный отказ в мимолетной настоящей теплоте ощущался острее, чем прежнее ее полное отсутствие. В груди заныло еще сильнее. Я глубоко вдохнула, смиряясь с новой болью. Все случилось, да. Неизбежное. И все правильно. Ты чего это, Соня? Ты сама ему сказала, что от тебя опасности новой потери не будет, а тут вдруг от него больше открытости захотела. Открываешься – сближаешься, создаешь связь – ранишь уходом и страдаешь сама. А я ведь уйду. Так что все верно. Не нужно близости. Ни мне, ни ему. Только секс. И пофиг, что для меня уже, похоже, поздно. Вот так раз— и все. – Или без меня ему такой пожар, как ты, сладкая Соня, не потушить? У нас есть чуток времени. Хочешь? Хочешь, мм-м? Я хочу… Пахнешь как… собой и Рэем… Дурею от этого… Вот как так вышло, Соня?