Пятьдесят свиданий с врагом - Елена Дженкинз

– Не знала, что вы настолько близки, – скованно произнесла она, стараясь звучать беззаботно.

– Она мне нравится. Это плохо? – Он посмотрел испытующе, с легким прищуром, как на допросе. Джун в последнюю секунду спохватилась и заставила себя не трогать запястье, к которому уже было потянулась.

– Нет.

– Ревнуешь?

– Нет, мне все равно, с кем ты встречаешься. – Джун гордо смахнула со лба кудрявую прядь.

В глазах Тони зажглись лукавые огни.

– Какая ты колючая. Не забудь внести «минус один» в блокнот.

– Не льсти себе. Если я начну ревновать тебя к каждой достойной наследнице в Шотландии, то жизни не хватит, учитывая, какой ты влюбчивый, – вернула ему «шпильку» Джун, и Тони рассмеялся.

– Ладно, ладно, не злись. Мир? – Он протянул ей руку, тепло улыбаясь.

– Мир, – быстренько согласилась она, хотя внутри от тлена было не продохнуть. Но кто же виноват, что Тони постоянно влюблялся в идеальных, правильных девочек?

Джун не могла и не хотела состязаться с ними. Она давно не пыталась стать идеальной. Она мечтала стать собой.

– Эвери, приезжай ко мне на вечеринку в пятницу, – подкатил к ней в коридоре староста курса, Оливер Поттс. Он официально встречался с Шейлой, а не официально – со всеми, кто говорил ему да.

– Прости, я буду занята.

– А ты проверь свое расписание еще раз.

– Оставь меня в покое, – огрызнулась она, обходя его.

Оливер был невысокий, но мощный, холеный. Из той категории твердолобых мажоров, которым бесполезно доказывать что-либо.

Джун свернула к лестнице, парень не отставал.

– Да ладно, могу заплатить аванс. Шейла сказала, ты непривередливая.

– Еще одно слово, и я пожалуюсь декану на домогательства, – пригрозила Джун, но Оливер вдруг крепко сжал ее плечо и, толкнув дверь в мужской туалет, втащил за собой в помещение.

– Ты больной?! – возмутилась она, вырывая руку и пытаясь удержать сумку, которая едва не слетела на пол.

– А ты вдруг стала недотрогой? – с пошлой интонацией спросил он. – Спишь с преподом, с парнями в клубах отрываешься, и вдруг такая неженка. Ты хоть представляешь, как тебе повезло, что я вообще с тобой разговариваю?

Джун решила не реагировать. Отвернулась и взялась за дверную ручку, поправляя сумку на плече, но Оливер уперся ладонью в дверь, не позволяя открыть.

Как же она терпеть не могла подобных самодовольных ублюдков. Кровь закипала мгновенно.

– Выпусти меня, – прошипела она.

– А то что? Хозяина своего позовешь?

??! Что?

– Кого?.. Что ты сказал?!

– Сколько тебе Андерсон платит за услуги? Я дам столько же. Плюс чаевые за старание.

Он о Тони говорит? О Тони?!

– Давай, Эвери, соглашайся. Как будто кто-то не знает, что ты была содержанкой у Андерсонов. Зачем еще они кормили бы тебя столько лет?

Скулы свело от жгучей ярости. Что этот озабоченный мерзавец знал о тех бесценных нитях, которые связывали ее с кланом Андерсонов? О том, как много значил для нее Фрэнк, о непростых чувствах к Тони?

Она вдруг засмеялась. Отгородилась смехом, чтобы не слышать, как неизвестный науке подвид подонка оскверняет то святое, что было в ее жизни. Смех вырывался нездоровый, злой, в нем выплескивалось столько бессильной агрессии, что Оливер растерялся. Он отпрянул, а Джун захохотала, как сумасшедшая. Казалось, еще минута – и легкие выплюнет, до того болело внутри. И одновременно колотило от блеска холодных плиточных стен.

– Как будто кто-то не знает! – перекривляла она. – Какой же ты убогий, жалко тебя.

– Ты под кайфом, что ли? – испугался Оливер.

Он бросил на нее обеспокоенный взгляд, выругался, исчезая из поля зрения, – и смех оборвался. Джун всхлипнула и прислонилась спиной к гладкой стене, сползая на пол и шепча заклинания.

Мир не против тебя, ты – часть мира.

Оливер задел тебя за живое, потому что этот отморозок заблуждается. Тебе больно, это естественная реакция. Выдохни.

И она дышала. Вдох-выдох, вдох-выдох. В эти бесконечные секунды вспомнилось всё худшее, что Джун знала о себе. Привычка врать. Страх. Ничтожность. Уязвимость… Она чувствовала себя изнеможенной, хотя мудак Оливер коснулся ее только словами. Но как – как?! – чужой человек мог спокойно подойти и наговорить гадостей о людях, которых даже не знал?

Она потерялась во времени, сидя на полу в мужском туалете. Из прострации вывел голос Фрейи:

– Джун, слава богу. С тобой все в порядке?

– Да… да.

– Я видела, как вы с Оливером шли по коридору, а потом куда-то пропали. Решила найти тебя на всякий случай, сюда в последнюю очередь заглянула… Я впервые в мужском туалете. – Фрейя с любопытством огляделась.

– Оливер считает меня шлюхой.

– Он полный придурок, но Шейла ему верит. После твоего феерического выступления в «Макбете» парни станут более настойчивыми, крепись… Оливер тебя трогал?

– Нет.

Фрейя помогла ей подняться, и они вместе вышли в коридор.

– Слушай, не говори об этом Тони, пожалуйста, – попросила Джун.

– Почему?

– Потому что это мои проблемы, а не его.

– Хорошо. Но если Оливер снова начнет к тебе приставать, напиши на него жалобу, не терпи чужое хамство.

– Обязательно, – кивнула Джун, зная, что не напишет, предпочитая притвориться невозмутимой.

Фрейя добродушно улыбнулась. Она перебросила русый хвост на одно плечо, одернула полы элегантного кардигана в стиле Шанель. А может, это и есть «Шанель». Фрейя вела себя настолько непринужденно, что Джун успела забыть, чьей дочкой являлась эта милая голубоглазая девочка с чистым лицом без косметики, с едва заметными веснушками на щеках и носу.

– Кстати, мне очень понравилось, как ты поешь, – сменила тему Фрейя, и Джун благодарно кивнула:

– Спасибо.

Она почувствовала себя очень необычно. Фрейя была ей чужим человеком, более того, она – скорее всего – стала новым увлечением Тони. Но у Джун не появилось ни зависти, ни обиды. Только чистый свет, нетронутый, как первый снег. Приятное ощущение, теплое.

К счастью, занятия еще не закончились: предстоял практикум на ферме, где выхаживали раненых скакунов, – то, что нужно, чтобы избавиться от мерзкого запаха Оливера. В итоге, к началу свидания №11 Джун совершенно успокоилась.

На улице завывал резкий северный ветер, и в кафе у набережной, в восточном районе Лит, за чашкой горячего шоколада ее быстро разморило после трудного дня.