Правильный выбор - Татьяна Ренсинк

и до обеда! — Подлецы вскрыли. Следят… Видимо, и здесь слежка, — выругался в сторону Дмитрий. — Что же нас не арестовали до сих пор? Кто ещё за этим стоит? — Нет, — не согласился Сашка. — Феодосия Романовна не смогла бы выдать нас. Её муж тоже в крепости. Они на нашей стороне. — Доброе утро! — вошёл к ним и давно ожидаемый Алексей, от которого веяло бодростью и счастьем будто беззаботной жизни. — Присядь? — приглашая к столу, спросил Дмитрий, заставив своей серьёзностью Алексея вернуться в реальность.

Заметив нешуточное беспокойство друзей, он сел к столу и настороженно ждал их речи.

— Мы думали, ты получал это письмо, — указал на бумагу на столе Сашка. — А оно пришло только что, хотя слали мы его давно!

Алексей тут же стал читать содержимое письма. С каждой прочтённой строчкой глаза его расширялись и наполнялись тревогой.

— Чёрт возьми, — медленно вернув письмо на стол, только и вымолвил он. — Столыпин не ко времени скончался, теперь ещё и Карамзин… Неподкупные, честные, на кого можно было бы положиться. Теперь кто-то доносы шлёт государю?! — Да, — подтвердил Дмитрий и встал к окну лицом, будто рассматривая каждого, кого видел. — Затем Михаил Михайлович просил уйти пока в тень. Мне дела тоже уже не поручают. Канцелярия выписала освобождение от обязанностей на несколько месяцев вперёд. — А от чего скончался Николай Михайлович? — спросил Алексей. — От простуды… В тот зловещий день простыл на Сенатской, не смогли спасти, — ответил Дмитрий. — Все сторонники потихоньку исчезают из круга Сперанского…. от нас, желающих продолжать общее дело, — задумчиво произнёс Сашка. — Мы ещё вернёмся к делу. Мы не затеваем ничего тайного, как они боятся. Я отпишу Екатерине Андреевне соболезнования, — отошёл Алексей к комоду, на котором были оставлены перо и чернила, и сел тут же писать письмо.

Немного успокоившиеся друзья вернулись пить чай. Помолчав недолго, Сашка не выдержал и завалил Алексея вопросами:

— Где это ты стал пропадать в последние дни? То, пока Катерино Альбертович тут два дня был, ты всё от его занятий с Миланой не отходил, а то каждое утро до обеда тебя не доискаться. Мы думали, может, за Миланой бегаешь, а Феодосия Романовна уверила, что Милана в церковь каждое утро ходит, пока подруги её на рынок ездят да в город. Встречи с кем? Или так, плутаешь? — Сашка, ну любопытен, — смеялся Дмитрий, на что получил вопрос удивления: — А тебя не интересует?! Сам-то ругался! — Да, Лёшка, развей наши домыслы, — примкнул Дмитрий, уставившись на того. Алексей оторвался от письма, прищурился и сдерживал улыбку: — Нет. Пока не развею. Но!

— Но? — с интересом повторили друзья, и Алексей, свернув письмо в конверт, поднялся: — Но я самый счастливый на свете, — прошептал он им и оставил одних.

Понимая, что Алексей всё-таки встречается с Миланой, а иначе бы он себя самым счастливым не назвал, Сашка и Дмитрий с радостью за него улыбались друг другу. Алексей бросил письмо в коробку, где лежали приготовленные письма для отправки, и скорее помчался на двор.

— Феодосия Романовна! — подбежал он к женщине, играющей со своим грудным малышом на разостланном покрывале в тени сада. — Добрый день, Алексей Николаевич, — улыбнулась она. — Всё ли налаживается? — Всё чудесно, благодарим вас за поддержку и всё не знаю, как благодарить ваших друзей, что позволили на их даче укрыться, — сказал Алексей и наклонился к малышу, тут же поднявшему глаза и заулыбавшемуся. — В крепости они все… Друзья моего супруга устраивали здесь иногда встречи, и пока не нужна эта дача никому, мы присматриваем. — Да, матушка ваша будет прекрасной матерью и вашей невесте! — улыбнулся малышу Алексей. — Что вы, Алексей Николаевич, рано ещё о таком думать, — улыбнулась Феодосия Романовна. — Я хотел спросить, где бы раздобыть канарейку или две? — вдруг задал вопрос Алексей.

— Так в Нарву поезжайте, там гарцскими канарейками уже давно торгует германский купец Отто. Его лавка летом всегда открыта! Летом проезжих много. Там не только канарейки, но и всякие диковины. А рядом и отобедать можно. — Благодарю вас ещё раз, — сильнее наполнившись радостью, поклонился Алексей и побежал к амбару, но, заслышав приближение какого-то экипажа, обратил внимание туда.

Прямо перед домом остановилась тёмная карета, из которой в строгом одеянии вышла молодая женщина. По виду была на сносях. За ней вышла и другая молодая дама, в беспокойстве оглядываясь и укутываясь в шаль, словно было холодно. Оглядевшись вокруг, они заметили приближающуюся к ним с ребёнком на руках Феодосию Романовну.

Женщины знали друг друга давно, как понял Алексей, потому что, бросившись в объятия, принялись проливать слёзы страданий, свалившихся на их судьбу. Сочувствуя им, Алексей решил идти далее по своим делам, как вдруг одна из дам, окликнув его, подбежала:

— Алексей Николаевич, князь!

Алексей оглянулся на вышедшую из амбара Милану и пожал ей плечами, отвечая тем самым на её удивление от происходящего.

Приблизившаяся беременная дама продолжала свою речь:

— Алексей Николаевич, узнала я, что вы с друзьями здесь, решила приехать и спросить, не знаете ли вы что о муже моём, бароне фон Розен. Арестовали его на следующий день после восстания. В крепости он, а моё прошение не принимают! Целыми днями у крепости хожу, пишу ему. Не участвовал он в обществах! Ведь вас же отпустили! Мне помощи, не знаю, у кого ещё просить. — Кто вам рассказал обо мне? — насторожился Алексей. — В канцелярии рассказал про вас и ваших друзей граф Павел Петрович Краусе, — призналась дама.

— К сожалению, баронесса, — покачал головой сочувствующий Алексей. — Мне ничего о бароне фон Розен не известно, но князь Дмитрий Васильевич Тихонов, возможно, что-то знает. Он сейчас в доме, — недоговорил он, как заливающаяся слезами дама тут же вернулась к Феодосии Романовне в объятия и удалилась с нею в дом. — Как я счастлива, что вас отпустили, — тихо молвила Милана, облокотившись на дверь амбара, и Алексей повернулся к ней с тревогой в глазах.

Он смотрел, а нежность трепетала в душе, умоляя забыть обо всех тревогах, но… никак…

— Поедем в город? — спросил Алексей. — Сейчас? — удивилась Милана и оглянулась на ожидавших в амбаре подруг. — Мы готовимся к завтрашнему празднику…. хоть его и не хочется. — Умоляю, — прошептал Алексей, и Милана, не выдержав противиться, желая быть с ним больше времени, закивала согласием.

Взявшись за руку, они удалялись от