Поющие камни - Андрей Посняков

* * *

На королевский двор Гендальф решил проникнуть под видом слуги Эдвина. Появление сего славного юноши не должно было бы вызвать никаких подозрений. Мало ли зачем королевский граф прислал свое доверенное лицо? Испросить разрешение на повышение налогов или уточнить кое-что, касаемое исполнения и применения законов, да в конце-то концов – просто лишний раз засвидетельствовать свое почтение!

Кроме слуги, Эдвину была бы положена и охрана – полдюжины викингов-данов во главе с молодым Херульфом Отважным. Более опытных воинов ярл благоразумно решил попридержать где-нибудь в городе, мало ли как еще там все сложится?

В данный момент времени в Ноттингеме оказалось около сотни норманнов – людей Торкеля Кю, поэтому появление еще шестерых «данов» явно не привлекло никакого внимания. Так и вышло, Рольф и его воины спокойненько разместились на одном из постоялых дворов невдалеке от королевской усадьбы… Назвать мрачноватый комплекс весьма разнокалиберных построек дворцом как-то не поворачивался язык.

Часть строений, в том числе – и покои королевы Этельсвит, осталась еще с римских времен, их лишь слегка подреставрировали да перекрыли крыши. Другая часть была выстроена заново – мощные деревянные стены и, собственно, сам королевский замок. Представлявший собой широкую, квадратную в плане, башню, сложенную из серых камней. На вершине башни ныне развевался бирюзовый флаг Мерсии с косым желтым крестом святого Альбана.

Сам король, как и Торкель-ярл с большей частью дружины, ныне отсутствовали, занятые загонной охотой все в том же Шервудском лесу, тянувшемся почти до самой Нортумбрии и даже дальше. Королева Этельсвит, напротив, оставалась в Ноттингеме за хозяйку, ну и приболела слегка – такие уж ходили слухи. Как сразу решил Геннадий – вероятно, то были месячные, ибо чем еще женщина может «слегка приболеть»? Момент, что ни говори, выдался удобнейший.

Молодого Эдвина, брата жены королевского графа Мидфреда из Магонсета, при дворе королевы знали и приняли с честью, поселив на втором этаже пустовавшей в данный момент башни. Сыро, темновато, промозгло. Зато почетно! Как же – почти в королевских покоях выпало ночевать, когда еще вот так, запросто, доведется?

Сама королева, правда, мальчишку не приняла – много чести, да и, может, и впрямь нездоровилось. Вот и пришлось гостю в ожидании Его величества коротать время в компании собственных слуг под пристальным присмотром королевского священника, добродушного отца Виндибальда. Целый вечер Эдвин играл со священником в кости, Гендальф же, воспользовавшись этим, потихоньку пробрался во двор. Один, чтоб не привлекать излишнего любопытства.

– Красивая, говоришь? – разбитная птичница уперла руки в бока, покачав необъятной грудью. – А у нас тут все – красивые, что, не видишь? Землячка, говоришь… Золотистые волосы, синие глаза, стройная. Зовут Эдна.

– Да, именно так. – Большая серебряная монета, сверкнув в лучах закатного солнышка, перекочевала в пухлую ладонь.

– Ах да, есть, есть ведь у нас такая, ага. Сейчас, подожди вон, у колодца.

– Ага.

Вот так! Гендальф никак не мог поверить своему везению. Так вот все просто, почти по Юлию Цезарю – пришел, спросил, отыскал. И времени потратил – всего ничего, и – никакого риска. Даже обычного в таких случаях подозрения его просьба не вызвала. Наверное, потому, что птичнице не было никакого дела до Эдны… как и до королевы вообще. Как бы то ни было, а Иванов все ж таки ощущал где-то в глубине души некое приятное волнение. Вот сейчас… сейчас он увидит ту… С которой был знаком этак мельком, шапочно… Ну, не считать же за знакомство сны? Что ж, пусть так. Но он, Геннадий-Гендальф, обязательно поможет девушке, выручит ее из беды, поможет вернуться домой, а там… а там, глядишь, и Эдна ему поможет! Не может же быть, чтоб не помогла. Вернуться домой, в свою эпоху. Наверное, именно ради этого Гена здесь, в Англии, и оказался!

– Эй, ты там уснул, что ли?

Ярл вскинул голову и увидел на галерее махавшую ему птичницу.

– Сюда, сюда иди. Видишь, где лестница? Поднимайся.

Вот так вот все. Просто. Мелкий надоедливый дождь. Гогот домашней птицы, узкая лестница, ведущая на деревянную галерею дворца. Скоро… скоро уже…

– Вон, в ту дверь заходи… там увидишь…

Гендальф распахнул указанную дверь…

– Салют, – почему-то по латыни поздоровался высокий человек в синем плаще и с коротким мечом у пояса.

– Это вы ищете Эдну? – буднично уточнил незнакомец.

Гена кивнул:

– Я.

– Туда проходите.

Господи! Куда же здесь еще-то идти? Внутрь дворца, разумеется. Да тут целая анфилада! Какие-то тряпки развешаны, плащи… сети… Точно – рыбацкие сети! Ну, нашли место. Однако же…

В сети Гендальф и попался! Тупо, словно какая-нибудь щука или сом. И глазом не успел моргнуть, как был уже смотан, спеленут, так что ни вздохнуть, ни рукой шевельнуть!

Все помещение внезапно наполнилось воинами.

– Что с ним делать, господин мажордом? – спросил кто-то из стражей.

Высокий отмахнулся, словно от надоедливой мухи. Вытянутое, со впалыми щеками лицо его, обрамленное длинными каштановыми локонами, не выражало вовсе никаких чувств. Разве что смертную скуку.

– Что и с прежними, – тряхнув локонами, изрек мажордом. – В яму его. В яму.

– А мальчишка, Эдвин?

– Мальчишку пока не трогайте. До возвращения короля.

– А…

– А слуг – возьмите. Всё!

* * *

Все произошло настолько буднично, что ярл просто не успел заподозрить ничего плохого. Собирался с мыслями – о чем говорить с Эдной, да думал, узнает ли его девушка. Вот и попался! Глупо, как попадаются иногда и самые опытные воины.

Схваченного сразу разоружили и бросили в глубокую земляную яму, что располагалась в глубине двора, сразу за птичником и конюшней. Сверху яму закрывала крепкая деревянная решетка, а глубина была – метра четыре, не выпрыгнешь. Да и отвесные песчаные стены не давали надежды на то, чтобы выбраться – совершенно не за что было зацепиться.

В яме как-то дурно пахло, Гендальф почувствовал это сразу, как только пришел в себя. Вытянув руку, ярл наткнулся на что-то мягкое, а когда – уже очень скоро – глаза привыкли к полутьме, явственно разглядел трупы.

Их было четверо, убитых явно недавно, но как-то странно раздутых, с искаженными лицами. Причем было не похоже, чтоб их пытали – одежда на вид казалась целой, да и на лицах не было никаких синяков… Что же, раздели – запытали до смерти, потом опять одели – и уже после этого бросили в яму? Как-то уж слишком много возни.

Где-то наверху, в небе, из-за набежавшей тучки выглянуло солнышко, и узник смог рассмотреть своих страшноватых соседей куда более тщательно. Сразу показалось странным, что одеты-то покойнички были по-разному. Двое – словно бомжи или бродяги, грязные, в лохмотьях, с нечесаными шевелюрами. Двое других же, наоборот, несли в своем облике печать некой изысканности. Добротные шерстяные туники, крашенные в охристо-желтый цвет – не какая-нибудь льняная посконина! Узкие штаны без заплаток, однако же нет ни поясов, ни обуви… Гендальф потрогал у мертвецов пятки… Не очень-то похоже было, чтобы эта парочка ходила босиком. Обувь, скорее всего, сняли стражники, как и пояса со всем, что там к ним обычно крепилось за неимением в раннесредневековом костюме карманов. Нож, ложка, огниво, может быть – и кошель с некоторой толикой денег.