Жажда. Max Pro - Макс Вальтер

Он снова забрался в свою берлогу, вытянул из неё старый, потрёпанный временем рюкзак, а заодно кастрюльку с остатками вчерашнего варева. За ночь оно превратилось в холодец, но вкусовых качеств не растеряло. Макс даже разогревать его не стал, слопал так и ни разу не пожалел. Затем он отмыл посуду в роднике. Не жалея песка, в качестве абразива, он отдраил закопчённые бока, до первоначального блеска и убрал кастрюлю в рюкзак. Ямку, в которой вчера горел костёр, закопал и щедро присыпал сухой хвоей, чтобы она не выделялась на фоне девственной природы. А вот шалаш оставил. Побоялся, что разобрав его, только привлечёт больше внимания.

Покончив с делами, которые едва заняли час, Макс вновь зашагал по лесу. К тому моменту окончательно рассвело, а солнышко даже начало припекать своими ласковыми, осенними лучами. Ориентироваться было довольно просто даже без компаса. Когда большую часть жизни проводишь в лесу, он становится понятным и без всех этих вспомогательных устройств. Достаточно просто наблюдать за природой, и она всегда подскажет правильную сторону света. А зная, откуда ты вошёл и куда нужно попасть, дальнейшее ориентирование проходит без особых проблем.

Примерное местоположение Штыка он знал. Если его не окажется в землянке в овраге, он отправится к его бывшему жилищу. Не найдёт его там, попробует ещё раз осмотреть брошенный посёлок, который Морзе оставил в качестве координат, когда в последний раз выходил на связь, ещё будучи главнокомандующим Девятки. В любом случае рано или поздно он его отыщет. Несмотря на то, что этот лес он знает гораздо хуже егеря, у Макса есть огромное преимущество — острый слух.

Шум битвы стих сразу после того, как прогремел атомный взрыв. Но никаких беженцев до сих пор на пути не попадалось. Хотя это и неудивительно, ведь до Рязани отсюда чуть больше ста километров, если двигаться по прямой. Такое расстояние за день не преодолеешь при всём желании. Можно быть хоть трижды опытным путешественником, но у организма имеются пределы. По пересечённой местности практически невозможно прошагать за сутки более тридцати километров. И если честно, даже тридцатку не каждый в состоянии осилить. Нет, бывают дни, когда ноги отмотают и все сорок, но это явно не про людей, которые ночью бежали с поля боя. Так что ещё один день Макс на вполне законных основаниях мог не опасаться случайной встречи.

Однако он всё равно постоянно прислушивался, особенно, если удавалось поймать сердцебиение. А в лесу этого добра за каждым кустарником. Начиная от птичьего и заканчивая крупной скотиной. Здесь водились даже медведи. Немного — на всю площадь всего две семьи, но наткнуться на них вполне реально. Максу этого совсем не хотелось. А вот человеческих сердец пока на пути не попадалось.

Ближе к вечеру парень снова набрал грибов и установил ловушки на заячьих тропах. Понятно, что постоянно питаться одним и тем же быстро наскучит, но вчерашнее блюдо Максу понравилось настолько, что он без сожаления был готов его повторить.

Парень организовал себе спальное место. На этот раз он решил расположиться повыше, на ветвях старого дуба. Места там было достаточно, а чтобы ненароком ночью не свалиться во сне, он быстро соорудил нечто похожее на бортики. Много не потребовалось, всего по три палки с каждой стороны. Немного лапника, чтобы выровнять полукруглое основание и готово. На все дела ушло даже меньше времени, чем на шалаш.

Макс уже уселся за чистку грибов, когда почувствовал на спине пристальный взгляд, а уши вдруг уловили стук человеческого сердца.

По сути, он уже достаточно углубился в лес, чтобы привлечь внимание его хозяина. А учитывая то, что творилось ночью и произошло на рассвете, Штык вполне мог свалить из потенциально опасного места. А куда ещё идти от ядерного взрыва? Правильно, как можно дальше в противоположном направлении. И нет ничего удивительного, что в итоге Штык вышел прямиком на пацана. Наверняка не последнюю роль в этом сыграл запах дыма от костра, который парень снова запалил в специальной яме. И хоть огонь в вечернее время издалека заметить было непросто, дым разносило на приличное расстояние.

Так размышлял Макс, когда с независимым видом продолжал чистить маслят. Он ждал, когда наблюдатель осмелеет и попытается подобраться поближе. Возможно, на расстояние удара. Изменения в его намерениях парень почувствует сразу, так что он несильно волновался. Нужный момент он не упустит. А значит, не стоит подпрыгивать и испуганно озираться. Пусть наблюдатель думает, что всё ещё остаётся невидимкой.

Однако вскоре Макс сменил свои планы, потому как сердцебиение вдруг начало отдаляться вместо того, чтобы пойти на сближение. Это лишь ещё больше убедило парня, что за ним наблюдал именно Штык. Если изначально он мог быть агрессивно настроен (а Штык очень не любил чужаков), то после того, как убедился в мирных намерениях гостя, а заодно и узнал его — решил потихоньку ретироваться. А парень не для того пришёл в этот лес, чтобы позволить старому другу спокойно отвалить. Потому он быстро засыпал огонь землёй, не без сожаления окинул взглядом кучку начищенных грибов, подхватил рюкзак и устремился за удаляющимся сердцебиением.

А ещё Макс прекрасно понимал, что Штык не позволит себя долго преследовать. Уж чего-чего, а это дело он распознает быстро. Как, собственно, и парень сможет вовремя почувствовать момент, когда дичь примерит на себя роль охотника. Когда сердце Штыка перестало отдаляться, Макс понял, что отныне охота идёт уже на него. Однако он всё так же упорно продолжал заходить ему прямо в лоб. Он знал, что старый псих не причинит ему вреда, максимум что попытается исполнить — вырубить. Но к такому исходу Макс был готов больше всего. И когда из кустарника со свистом вылетел камень, просто увернулся от снаряда. Но дальнейшую стратегию пришлось сменить. Откровенно нарываться — тоже не выход.

— Дядь Штык, выходи, я знаю, что это ты.

— Знает он, — метрах в двадцати раздалось тихое бормотание. — Ну знает и знает, чего так орать-то? Да, орать не нужно, сегодня и без того шумно, с самой ночи грохочут, шумят. Шум — это плохо, очень плохо, да, не нужно шуметь и орать не нужно.

Всё так же заросший, с запутавшимися листьями во всклоченной бороде и волосах, словно леший какой, Штык выбрался из укрытия и, продолжая недовольно бормотать, уставился на парня.

— Чё припёрся опять? Зачем пришёл, уходи давай, да, уходи, нечего здесь шляться, чё надо?

— Тебе самому этот цирк не надоел? —