Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет - Джаспер Ффорде

— Дафна Фаркитт? — удивленно отозвалась я. — Эта чушь?

— Только для нас. Высокоразвитые членистоногие от чтения романов Фаркитт преисполняются благоговения, граничащего с религиозным фанатизмом. Понимаете, я не фанат Фаркитт, но ее лифчикораздирающая халтура «Сквайр из Хай Поттерньюз» вызвала одну из наиболее продолжительных и кровавых панциреломных войн, когда-либо бушевавших на планете.

Я наконец поняла.

— Значит, вы отвечаете за все эти книги?

— Вот именно, — беспечно отозвался Кот.

— А если я хочу войти в книгу, мне достаточно взять ее и прочесть?

— Это не так-то просто, — ответил Кот. — Вы можете войти только в ту книгу, в которую кто-то уже проложил дорогу. Все книги, как вы, наверное, заметили, имеют либо красные, либо зеленые обложки. Зеленые означают, что путь проложен, красные — что нет. Очень просто — вы же не дальтоник, верно?

— Нет. Значит, если я хочу попасть в книгу… не знаю, давайте возьмем навскидку… Например, в «Ворона» По, то…

Но когда я назвала книгу, Кот поморщился.

— Есть места, куда лучше не соваться, — укоризненно изрек он, хлеща хвостом по бокам. — Одно из таких мест — произведения Эдгара Аллана По. Его книгам свойственна некая неуравновешенность. В них есть что-то пугающее и непонятное. То же самое можно сказать и о большинстве авторов готических романов — о де Саде, Уэбстере, Уитли, Кинге. Если вы попадете туда, то рискуете и не вернуться. Они могут втянуть вас в повествование, и вы застрянете там, даже не успев сообразить, в чем дело. Давайте я вам кое-что покажу.

И внезапно мы оказались в большом гулком зале, сводчатый потолок которого поддерживали дорические колонны, а пол и стены были облицованы красным мрамором. Помещение напоминало холл в старинном отеле — только раз в сорок больше. Здесь вполне мог уместиться дирижабль, и еще осталось бы место для воздушных гонок. От высоких дверей шла красная ковровая дорожка, бронза сверкала как золото.

— Здесь мы высекаем имена убуджумленных,[16]— тихо произнес Кот.

Он показал лапой на большую гранитную стелу высотой в две машины, поставленные вертикально друг на друга. Памятник изображал открытую книгу. С левой стороны был высечен входящий в страницу человек, прямо поверх него по странице шел текст, а справа виднелись ряды фамилий. Каменщик с резцом и молотком осторожно высекал очередную фамилию. При нашем появлении он чуть приподнял шляпу и вернулся к работе.

— Погибшие или пропавшие без вести во время исполнения служебных обязанностей оперативники прозоресурса, — объяснил Кот, усевшись на монументе. — Мы зовем его Буджуммориалом.

Я ткнула пальцем в имя на гранитной странице.

— Эмброуз Бирс[17]был агентом беллетриции?

— Одним из лучших. Добрый, милый Эмброуз! Блестящий писатель, но слишком уж импульсивен. Был. Он в одиночку (!) направился в «Литературную жизнь Каквас Тама» — рассказ По, где вроде бы нет никаких ужасов.

Кот вздохнул, затем продолжил.

— Он пытался найти черный ход в стихотворения По. Как известно, из «Каквас Тама» можно попасть в «Черного кота» сквозь не совсем понятный глагол в третьем абзаце, а из «Черного кота» в «Падение дома Ашеров» путем простой уловки — взять лошадь в Никейских конюшнях. Оттуда Бирс надеялся попасть в поэзию через стихотворение, цитируемое в «Ашерах», — «Обитель привидений», чтобы как с трамплина прыгнуть оттуда в остальные стихи По.

— И что случилось?

— Больше мы о нем не слышали. За ним последовали двое его коллег-книгошественников. Один задохнулся, а другой, бедный Ахав, сошел с ума. Ему все казалось, будто его преследует белый кит. Мы думаем, Эмброуз замурован вместе с бочонком амонтильядо или похоронен заживо либо его постигла какая-то иная печальная участь. Тогда-то и приняли решение закрыть По для посещений.

— Значит, Антуан де Сент-Экзюпери тоже погиб на задании?

— Вовсе нет. Он не вернулся из разведывательного полета.

— Трагично.

— Конечно, — ответил Кот. — Он задолжал мне сорок франков и обещал научить играть Дебюсси на рояле, жонглируя апельсинами.

— Жонглируя апельсинами?

— Ну да. Ладно. Мне пора. Мисс Хэвишем все вам объяснит. Вот через эти двери вы попадете в библиотеку, там на лифте доедете до пятого этажа, первый поворот направо. Книгу найдете где-то через сто ярдов слева. «Большие надежды» в зеленом переплете, так что трудностей возникнуть не должно.

— Спасибо.

— О, не за что, — сказал Кот, махнул лапой и очень медленно стал таять, начиная с кончика хвоста.

Он успел еще попросить меня захватить в следующий раз кошачий корм с запахом тунца, и я осталась наедине с гранитным Буджуммориалом. Под высоким потолком библиотечного зала негромко постукивал молоток.

По мраморной лестнице я вернулась в Библиотеку, поднялась на одном из кованых лифтов и пошла по коридору, пока не набрела на полки с романами Диккенса. Здесь имелось двадцать девять различных изданий «Больших надежд» — от ранних набросков до последних версий, исправленных самим автором. Я взяла самый новый том, открыла его на первой главе и услышала тихий шелест деревьев на ветру. Перевернула несколько листов — звук менялся от сцены к сцене, от страницы к странице. Найдя первое упоминание о мисс Хэвишем, я выбрала подходящее место и прочла текст вслух, изо всех сил желая, чтобы слова ожили. И они ожили.

«Большие надежды» были написаны в 1860–1861 годах, чтобы возместить убытки от продаж еженедельника «Круглый год», финансируемого самим Диккенсом. Роман имел большой успех. История Пипа, подмастерья, превратившегося в джентльмена и благодаря неизвестному покровителю вошедшего в светское общество, знакомит читателя со множеством новых разнообразных персонажей: простым и честным кузнецом Джо Гарджери, Абелем Мэгвичем, преступником, которому Пип помогает в первой главе, адвокатом Джеггерсом, Гербертом Покетом, который становится другом Пипу и учит его вести себя в лондонском свете. Но именно мисс Хэвишем, брошенная у алтаря и живущая в мрачном уединении, не снимая изорванного подвенечного платья, становится звездой романа. Она — один из самых запоминающихся персонажей.

МИЛЬОН ДЕ РОЗ.

«Большие надежды»: Критический анализ