Тяжело в учении, легко в бою - Ирвин Уэлш

Холод пронизывает меня до костей, Иоланда понизила температуру. Я только и могу, что бессильно сидеть, ведь я повержен. Голова кружится, а я все слышу ее голос. Мисс Аризона говорит мне: – Вы навсегда останетесь вместе, Рэй. Мы все останемся вместе.

Ну, так вот, бля. Тут разговор приобретает такой оборот, что самая прожженная порнуха покажется детским лепетом.

– Вы ведь знаете Большого Монти; никто не скажет, что у него короткий. Берет, значит, Монти дозу у какого-то парня в Эдинбурге, засаживает «Теннентс» – сразу две банки пиваси-ка! – и приправляет порошком. Не вру, он сам рассказывал.

Дюк Маслбери призадумался, поднял кружку «Гиннесса» и глотнул. На грязно-рыжих усах остались хлопья пивной пены, или «кремовой пены», как ее настойчиво называют в дублинской пивоварне «Портер Брюэри». Сегодня суббота, и в такую рань никого, кроме нас, в «Готе» нет. «Гот» – это наш местный паб, уютное заведение; здесь всегда тепло, все отделано под красное дерево. Напротив стойки – большой телик, мы по нему футбол смотрим. Футбол обычно местный, шотландский (тоска, выигрывают только две команды) или английский (еще хуже, только одна команда выигрывает), но иногда показывают и французов, и немцев. У стены за стеклянной перегородкой – бильярдная, и все кретины там похожи на золотых рыбок в аквариуме.

Но пока никого нет. Улица пуста, как дискотека в Тель-Авиве. А значит, нам обоим придется слушать россказни Дюка.

– И вот он засунул ей по самое нехочу и дерет ее, дерет, да не абы как, у нее аж дыра трещит, а она у этой блядюги шире, чем устье Нила. Ага, Миссисипи отдыхает. Тогда Монти извлекает свой инструмент, переворачивает эту суку и засаживает ей прямо в жопу. А та у нее тугая, как у девочки, и здесь уж Монти

есть что потрахать. – Дюк рыгает и ставит кружку на стол.

– Пиздишь, поди. – Сосед Уотсон снимает запотевшие вдруг очки в серебристой оправе и ну их протирать.

Дюк Маслбери в бурном протесте мотает лысоватой башкой, тряся грязно-рыжим хвостом за спиной.

– Ни фига!.. Но ты слушай дальше, Монти облажался по полной программе. Эта шлюшка, оказывается, сама несколько дней на наркоте сидела, да так, что желудок расстроился, и не успел он ей воткнуть елдак в задницу, как она обделалась. Ну и получил он горячей подливки! Сорвал, называется, клубничку.

Смотрю, у Соседа Уотсона глазенки-то увлажнились под очечками, с него прямо-таки льет, как между ног у шалавы, которую отодрали всей толпой.

– А у нее как раз ломка со «льда», – продолжает Дюк, – ее так плющит, просто мама не горюй, и вот она визжит: «Копец тебе! Щас оторву его на хер!», и насаживается ему на кол, да все глубже, сошлись, короче, по всем законам физики, непреодолимая сила и абсолютно неподвижное тело…

– Ну а дальше? – Сосед Уотсон, поковыряв в носу, что-то оттуда извлекает, внимательно осматривает, скатывает шарик и щелчком отправляет на пол.

Дюк неприязненно морщится и продолжает:

– А дело было в гостинице, ну, в той, что в Данфермлине, как там ее?., тот еще траходром… а, вспомнил! «Принц Малькольм», вот где. Монти так от этого поперло, что он не соображал уже ничего, ну и случайно врезал кулаком по кнопке пожарной сигнализации. Лапища у него здоровенная, да еще на пальцах печатки бандюковские. И началось…

Во, бля! Я давай прикидывать: «Принц Малькольм»? Так там же моя мамаша окопалась. Работает администратором и трахается с Коротышкой Арни по кличке Говнюк Коридорный.

– …понаехало полиции, пожарных, короче, все собрались.

Ситуевина не из приятных, тут любой спасует. – Дюк поднял кружку и хлебнул пива.

Ко мне поворачивается Сосед и спрашивает в лоб:

– Постой-ка, Джейсон, а не там ли твоя матушка работает?

– Угу, – мычу. Уж он-то, бармен, прекрасно знает, где кто работает.

Но от позора меня спасает Дюк Маслбери, сам того не желая, – это его история, и она еше не закончена.

– В общем, забыковал он на нее, на шлюшку эту. А знаете, кем она оказалась? Это, значит, была наездница наша, докторская дочка. Ну, того, что живет у Лохгелли. Как ее… Лара Грант! – Дюк мерзко так своим змеиным языком принимается слизывать пену с усов, словно «дворниками» снег убирает со стекла автомобиля. У меня внутри от этих новостей как будто что-то оборвалось, а он хитренько так на меня прищурился и продолжает: – Ха, ведь это же вы за ней когда-то приударяли, Ваше величество!

– До сих пор за ней волочится, – ржет Сосед.

– Да, просто чтобы навыков не терять… – бормочу я в ответ, а сам чувствую – нечем мне дышать, словно полыхнуло что-то в «Готе» и не стало кислорода, потому как ни капли в легкие не поступает. Лара, объект моего вожделения, и этот здоровенный страхолюдный пиздюк Монти!.. Да где, в гостинице моей мамаши и говнюка Коротышки Арни! А болтливый лысый хер с рыжим хвостом, Дюк Маслбери, сидит себе и скалит

желтые зубы из усов. Тоже мне, друг, мать его.

– Да, да, помнится, вроде твоя телка-то, – не унимается он.

Сжал я пивную кружку покрепче, ну, думаю, сейчас ты допиздишься. А потом решил: не надо, Джейсон, притормози, подумай. Гонца никто не убивает, какой бы новость ни была. Но Лара, моя первая девушка!.. Нет, если считать, кому первой сунул, то тогда Канадка-Элисон была первой.

– Не ее ли ты драл давным-давно, когда еще был в седле? – Вот уж трепло так трепло, этот Сосед. – Вижу ее изредка, манду в платочке, возле «Премьер Бинго».

– Она до сих пор конкуром занимается, – отвечаю.

– Ты ей вдуть-то успел?

– Гуляли мы вместе, но она еще девчушкой маленькой была. – Я начинаю злиться; с некоторыми придурками лучше заранее выяснить, о чем не говорить.

– Да уж, теперь-то совсем не девчушка. Все знают, дает налево и направо.

– Ага, – говорю, – все сплетники знают.

– Нет, девок нельзя делить просто на блядей и целок, – встревает в разговор Сосед. – По-моему, это совершенно не правильно.

– Ну, нас-то здесь, в Файфе, это точно не касается. – Дюк даже головой замотал. – Здесь они все бляди; и их мужья, отцы, дружки, братья и сыновья – бляди все!

Похоже, это тост, и мы сдвигаем кружки. Да здравствует Файф: никакой половой дискриминации!

– Лара-то эта с дочкой Тома Кахилла ошивается. – Дюк никак не может оставить тему.

– Знаю, знаю, – говорю, – с малышкой Дженни.

– Может, ты их и не трахал, зато разнюхал достаточно, – говорит Сосед. – Поди, раз сорок на них передернул, а, Джейсон?

– Какие там сорок, – отвечаю, – за десять тысяч зашкаливает. Я от этих девчонок больше кайфа получил, чем Монти-гондон.

Тут Сосед начинает философствовать. Он снимает очки и давай их опять полировать, а потом тереть вмятину от оправы на клюве.