Приручи меня, если сможешь - Евгения Чащина

— Я что-то подобное подозревал, — смеется, — выбирай день, когда летим, а пока тебе это.

Перед моими глазами появляется коробочка с украшением.

— Я давно тебя не баловал, примерь.

— Видишь, как хорошо ты меня знаешь, — смеюсь в ответ.

Открываю коробочку. Дух захватывает.

— Папаша, тебе ещё двоих детей поднимать, а ты тратишь на их мать столько денег, — хихикаю немного нервно, глядя на крупный бриллиант в россыпи других камней.

Примеряю и смотрю на свои пальцы. Улыбаюсь, качая головой. Думала ли девочка, запертая в отеле, что её ждёт такая жизнь? Никогда.

— Спасибо, — улыбаюсь, демонстрируя ему свою руку.

Склоняется к моему уху, носом трется и довольно, рука тоже неспокойно шарит по моему животу.

— Хочу тебя, соскучился, давай сегодня устроим себе вечер с выходом в свет, ресторан?

— Как ты себе уверенно очки зарабатываешь, — смеюсь.

Приятно собраться, накраситься, надеть вечернее обтягивающее платье, понимая, что в ближайший год тебе не светит подобное счастье.

Я вышла из детской, в которой марафетилась у зеркала.

— Ну, что скажешь? — покрутилась перед мужчиной. — Наслаждайся, пока жена снова не превратилась в бегемота.

— Стась, ты красивая с животом, так что не нужно сравнивать себя с бегемотом, капризная моя, — вжимает в себя, но не целует, рассматривает, и опять его ладони не просто на моей талии, вторая трепетно гладит мой живот.

За нашими спинами в кроватке прыгает Илюха. Поворачиваем головы, в приоткрытую дверь видим, как тянет к нам руки, обезьянка мелкая.

— Я сам отнесу его Тамаре Павловне, не уснет же, видишь хитрое лицо.

Берет сына и пытается увернуться от его цепких пальчиков, которые норовят залезть отцу в глаза и нос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Нос, повторяй, — заигрывает с этим настойчивым бутузом, но сын только смеется и пускает слюни, — ленивая жопа. Иди к Тамаре Петровне, а папка ворует твою мамку, у нас вечер романтики, Илюха, у тебя скоро будет брат или сестренка.

Улыбаюсь, наблюдая за этими двумя. Обожаю наблюдать за тем, как он возится с сыном.

Я редко допускала такие мысли, но сейчас она пришла непрошено и дерзко.

И вдруг подумала о том, каким Илья был бы отцом своему сыну? Какими были бы наши отношения? Были бы мы в браке, ходили бы в рестораны, ждали бы второго ребёнка так скоро?

Вопросы, на которые я никогда не узнаю ответы. Которые только ранят душу. Так зачем их задавать?

Выхожу из детской за своими мужчинами. Передаём сына Тамаре Петровне, которая сегодня у нас с ночёвкой. Оставляем сына в надёжных руках и со спокойным сердцем отправляемся на ужин.

— Что насчёт Мальдив? — спрашиваю нетерпеливо, когда нам приносят горячее.

Я так загорелась этой идеей, а подумать о том, отпустит ли врач, совсем не думала. Я не в том положении, чтоб распоряжаться подобными вещами сама.

— Стась, хоть завтра, Гурам конечно меня повесит, но имею право. Я ему недавно смс отправил, готова к новому нашествию табора?

— Ты сказал, что я беременна?

— Не должен был? — напрягается.

— Боже, муж, да расслабься ты, — смеюсь. — Я просто уточнила. Слушай… То, что я сказала тогда, на кухне. Я была напугана и не стоило мне этого говорить. Ты теперь меня шарахаешься, и мне это не нравится.

Так. А это ещё что? Гормончики подвезли? Такое было и в первую беременность, я была раздражительной, особенно в первом триместре, но я держала рот на замке и была кротким ангелом, потому что это был не его косяк и не его ребёнок. Теперь его. Теперь ему, видимо, придётся объяснить эти нюансы и набраться терпения со мной.

— Разлука с вами мне в тот раз далась тяжело, — сжимает мою ладонь, — Стась, для меня, как и для тебя, такие отношения, откровенные и сложные, тоже волнительны. Никогда не любил, ни одну, просто секс, а тут увидел и все, мозги напрочь снесло. Я привык все контролировать, свою страсть к тебе не могу. К тому же я так долго не мог взять тебя и прижать не как друг, а как мужчина. Теперь это посттравматический эффект, — смеется, — и да, я знаю о рисках, гинеколог нам секс запретил или нет?

— Погоди, что?

Я так зацепилась за начало его речи, что почти прослушала конец. Я никогда не спрашивала у него, как у него появились чувства ко мне. Мы жили вместе, он красивый мужчина, я женщина, постоянно вместе, собственно так же, как у меня появились к нему. И что я слышу сейчас? С первого взгляда? С того самого дня, когда Илья привез меня, и они устроили шабаш у него и довели меня до слёз, выставив едва ли не клофелинщицей и шалавой? Вот в тот вечер??

Чувствую, как медленно начинает болеть голова.

— Говорю, секс мне светит или нет, — улыбается Вартан.

— Я не об этом. Ты сказал, что влюбился в меня, когда впервые увидел? Это правда?

Вартан еще сильнее сжимает мою ладонь, боится отпустить и смотрит на мои губы, а потом шумно выдыхает, опускает голову вниз и, собирается с мыслями, а когда готов дать ответ, резко поднимает голову вверх и отвечает:

— Да. Это что-то меняет?

Усмехаюсь.

— Ты хитрый, муж. Я раньше не замечала. Выкрутил всё так, что и слова в ответ не скажешь, — качаю головой, делаю глоток воды. — Куда я денусь уже от тебя, когда ты меня с ног до головы пометил? Да и не хочу.

Смотрю на него с улыбкой. Я не помню его тогда. Не помню, что они с Гурамом мне говорили. Помню кучу сальных шуточек и соседа-полицейского, который я хотела, чтоб сгорел.

Он пришёл после смерти Ильи и извинился. И сказал, что пока я живу здесь, я под его полной защитой. Но Вартан забрал меня под свою защиту.

— Я не помню наше первое знакомство. Помню, что хотела послать вас всех к чертовой матери. Илью первым, вас за компанию.

— Почему же не послала? — улыбается.

А вот на моём лице улыбка гаснет.

— Ты в курсе, на каких условиях твой друг меня «приобрёл», — беру стакан воды и делаю ещё один жадный глоток. — Послать его значило вернуться к отцу. Из двух зол я выбрала меньшее.