Я не хочу остаться один - Дарья Аверад

– Аято, ты куда? – спросила ошарашенная и испуганная Харука.

– Воды попить. Спи, – грубо отрезал парень и вышел из спальни, со всей силой захлопнув дверь.

Идя по коридору, Аято пытался успокоиться и привести своё дыхание в нормальный ритм. Он шёл в темноте, смотря себе под ноги, но, внезапно, краем глаза заметил, что дверь в спальню Кена была слегка приоткрыта. Из небольшой щели просачивался свет. Видимо, Судзуки стало душно, а открыть окно в чужом доме он постеснялся.

Подойдя к этой комнате, Такимура заглянул в щель. Кажется, Кен уже уснул. Аято медленно открыл дверь, стараясь сделать это как можно более бесшумно. Он зашёл в спальню и аккуратно присел на край кровати. Блондин любящими глазами посмотрел на Кена, который сладко посапывал, сжав краешек одеяла в руке. Аято трепетно улыбнулся и потянул свою ладонь к лицу Судзуки. Он невесомо провёл большим пальцем по щеке Кена и обвёл контур пухлых губ. В этот момент на душе Аято стало гораздо легче, чем было пару минут назад. Такимура счёл удивительным то, что даже во сне Кен умудрялся чинить поломанную душу блондина. И вдруг чувство умиротворения сменилось сильнейшей тоской. Внутри Аято пробудилась необъяснимая отцовская любовь. Хотелось защитить Кена, дать ему всё, что необходимо. Вот только у Такимуры не было ничего. Если бы не Харука, то сегодня парням пришлось бы ночевать на улице. Впрочем, это они испытают на себе уже завтра, если, конечно, не найдут жильё.

Сжав челюсть, Аято обматерил в мыслях свою беспомощность, неспособность что-либо улучшить. Парень быстро поднялся с постели и, не закрывая за собой дверь, вышел из комнаты. Он не спеша спустился по лестнице на первый этаж. В надежде, что все спят, Аято обул грязные кроссовки и подошёл к входной двери. Тихо открыв замок, блондин на цыпочках вышел из дома.

На улице свежо и прохладно, но Такимуре плевать на холод, который пробивал до костей. Сейчас ему плевать на многое. И на Харуку, которая определённо не спит и дожидается прихода блондина, и на то, что он оставляет входную дверь открытой, и на то, что в столь поздний час сбегает с чужого участка. Хотя последнее не должно было волновать его априори, ведь несколькими часами ранее он ушёл из родного дома, ну или, если быть точнее, то дома, который он считал родным.

Накинув капюшон на голову, Аято побежал прочь, как можно дальше отсюда. И пусть эта улица была ему известна, но ночью всё кажется иным. Тёмное небо затянулось тучами, а небольшой туман опустился на город, из-за чего горизонт был скрыт за серой дымкой. Высокие фонарные столбы протянулись вдоль асфальтированной дороги, по которой размеренно шагал парень. Изредка проезжающие автомобили сигналили ему и выкрикивали различные ругательства, но Аято это не беспокоило. Он продолжал идти с абсолютным безразличием к происходящему. Такимура не заметил, как уже дошагал до небольшого парка. Теперь по правую сторону от него протянулись деревья и различные кустарники, но в такой темноте их было не различить.

Внезапно, Такимура услышал какое-то шуршание в кустах. Парень обернулся на источник звука и, не подходя, обвёл глазами это место, однако, больше ничего подозрительного не заметил. Наверное, какой-то зверёныш решил прогуляться в прохладную ночь. Не став обращать на это много внимания, блондин продолжил свой путь.

Прошло уже около получаса с момента, как Аято вышел на прогулку. И, к удивлению парня, зашёл он уже достаточно далеко. Дом Харуки сейчас находился на расстоянии более трёх километров. Блондин преспокойно шёл по широкому тротуару, кое-как освещенному уличными фонарями. Вдруг, Аято останавливается, будто впадая в ступор. Прямо перед ним стоял высокий исписанный фонарный столб. Парень подходит к нему, пытаясь всмотреться в очень знакомый почерк. Такимура кротко улыбнулся и провёл рукой по инициалам, написанным на слегка заржавевшем железе. Это были их с Кеном имена. Когда-то, лет восемь назад мальчишки написали их в знак своей вечной дружбы.

Аято мысленно усмехнулся. Он понял, где сейчас находился. Такимура стоял на их родной улице. Через метров семьдесят от него был дом господина Соичиро.

“Интересно, что бы он сделал, приди я сейчас туда?” – подумал Аято и развернулся в другую сторону. Не желая находится в этом месте, он поскорее скрылся.

Парень шёл по знакомым проспектам. Никогда они не казались ему настолько пустынными. Хотя, вполне возможно, это не улицы опустели, а в душе Аято появилась дыра. Такимура попытался согреться, потерев ладони, но он даже не почувствовал свои руки. Решив разогнать кровь другим способом, Аято сорвался на бег. Он как можно быстрее побежал по тротуару, вскоре заворачивая в тёмный переулок, затем в ещё один, а после выходя на более-менее освещённую улицу. За всё время бега Аято ни разу не приостановился, но он не устал, да и дышать мог безо всяких усилий.

Внезапно, из переулка прямо перед носом блондином кто-то выскочил. Аято не успел сориентироваться и просто врезался в этого человека, падая на асфальт. Колени и руки были разодраны в кровь. Такимура зашипел от боли, но, сжав челюсть, поднялся с земли. Аято развернулся и увидел, как с асфальта точно также пытается встать какой-то рыжеволосый парень. Не успев разобраться в случившемся, блондин резко хватает этого человека за одежду, поднимая на ноги и прижимая к кирпичной стене. Рыжеволосый ударяется головой и со страхом во взгляде смотрит на разозлённого Такимуру.

– Ты кто такой? – грубо спрашивает Аято, сжимая плечи незнакомца.

– Ёсида Тетсуя. Сын Ёсида Кичиро, – быстро, словно на автомате выдаёт парень.

– Зачем мне знать, кто твой отец? – спрашивает блондин, изгибая бровь.

– Он директор кампании “SOFA HIGH TECK” по производству диванов и кресел. Обычно, когда я говорю это людям, то они узнают его, – уже спокойнее отвечает парень, пожимая плечами.

Аято усмехается и убирает руки от нового знакомого, давая тому отойти от стены.

– Я дизайном не интересуюсь, чтобы знать твоего отца, – улыбается Такимура и задаёт следующий вопрос. – А ты чего по улицам носишься ночью? Дома не рады?

– Скорее я не рад дому, – отвечает парень, отводя глаза в сторону.

Аято непонимающе смотрит на Тетсую и замечает неловкость рыжеволосого. Но ночь длится долго, так что Такимура подходит к кирпичной стене и садится на землю, хлопая по свободному месту рядом с собой. Тетсуя, замявшись, почесал затылок, но всё-таки решил присесть около Аято. Такимура взглядом показал, что ожидает продолжения истории парня, и Тетсуя, недолго думая, вновь заговорил.

– Да всё дело в отце. Он вечно на работе, а я его вижу от силы три раза в месяц. Матери нет давно, а потому он нанял человека, который присматривает за мной. Что-то вроде телохранителя, ходящего по пятам. Каждый день папа присылает мне деньги и думает, что таким способом выполняет родительский долг, – грустно усмехается Тетсуя, убирая со лба рыжую чёлку. – А я не хочу так жить, понимаешь? – с надеждой смотря на Аято, говорит он.

– И поэтому сбежал? Устал от богатой жизни? – недоверчиво спрашивает Такимура.

– Устал от контроля и обязанностей. Пока он даёт мне деньги, я зависим от него. Но мне ничего не нужно от человека, который не способен выделить лишний час на встречу с сыном. Я хочу быть свободным, принимать решения без различных советов нянек. К чёрту деньги, я бы их сжёг прямо сейчас. Надоело, – ответил Тетсуя, ударяя кулаком по кирпичной стене за спиной.