Тень и Коготь - Джин Вулф
Шрифт:
Интервал:
– Что это?
– Смилодон. Но он далеко и всего-навсего пугает газелей, чтобы они бросились наутек и попали к нему в зубы. А от тебя с твоим мечом сам удерет быстрее, чем ты мог бы удрать от него.
Платье ее зацепилось за ветку и треснуло, выставив напоказ одну из грудей. Агия заметно помрачнела.
– Куда ведет эта тропинка? И как эта кошка может быть далеко от нас, когда все это – лишь зал в здании, которое мы видели с Адамнианской Лестницы?
– Я никогда не заходила в этот сад слишком глубоко. Это ведь тебе захотелось его посмотреть.
Я взял ее за плечо.
– Отвечай на вопрос.
– Если эта тропинка такая же, как и другие – то есть как в прочих садах, то она описывает круг и в конце концов приведет нас обратно к выходу. Так что бояться нечего.
– Дверь исчезла, когда я закрыл ее.
– Трюк. Разве ты никогда не видел картин, на которых пиетисты погружены в медитацию, когда ты с одной стороны, и таращатся на тебя, если встать с другой? Стоит нам описать круг и вернуться к двери, мы увидим ее.
На тропинку выползла змея. Она подняла головку, взглянула на нас сердоликовыми глазами-бусинами и скользнула в траву. Агия ахнула.
– Ну кто из нас боится? Разве змея не удрала от тебя быстрее, чем ты могла бы удрать от нее? А теперь отвечай на вопрос о смилодоне. Он в самом деле далеко? И если да, как это может быть?
– Не знаю. По-твоему, здесь на все вопросы существует ответ? Ты сам мог бы ответить на любой вопрос о том месте, откуда пришел?
Я вспомнил громаду Цитадели и обычаи нашей гильдии, зародившиеся тысячи лет тому назад.
– Нет. Там, откуда я пришел, многие обязанности и обычаи совершенно непонятны, так как в наш век, век упадка, они совсем вышли из употребления. Есть там башни, куда никто никогда не ходит, есть забытые залы и коридоры, куда никто не знает дороги…
– Так отчего же ты не можешь понять, что здесь – точно так же? Мог ли ты разглядеть все здание целиком с верхней площадки Адамнианской Лестницы?
– Нет, – согласился я. – Что-то заслоняли пилоны и шпили, да еще угол набережной…
– Но мог ли ты хотя бы оценить его величину?
Я пожал плечами.
– Стекло… Границ силуэта здания было почти не различить.
– Тогда зачем задавать такие вопросы? А если уж задаешь, неужели не понимаешь, что я вовсе не обязательно знаю ответ? Рев смилодона звучал так, точно зверь очень далеко. Возможно, его вообще нет здесь. А может быть, расстояние измеряется не пространством, но временем.
– Глядя на Сады с лестницы, я видел многогранный купол. А теперь, если поглядеть вверх, в просветах меж листьев и лиан видно лишь небо.
– Грани купола очень велики. Края их вполне могут быть укрыты за этими самыми лианами и листьями.
Мы миновали крохотный ручеек, в русле коего нежилась какая-то рептилия с угрожающего вида клыками и шипастой спиной. Опасаясь, как бы она не кинулась к нашим ногам, я вынул из ножен «Терминус Эст».
– Хорошо, – сказал я. – Деревья здесь в самом деле растут густо и заслоняют обзор. Но взгляни на прогалину, по которой течет этот ручей. Вверх по течению, куда хватает взгляда, нет ничего, кроме джунглей. А с другой стороны, вдалеке, поблескивает вода, точно ручей впадает в озеро.
– Я ведь предупреждала, что залы чем дальше от входа, тем обширнее, и это может сбить с толку. Еще говорят, что стены здесь – из зеркального стекла, и зеркала, отражаясь друг в друге, создают впечатление бескрайних просторов.
– Когда-то я знавал женщину, встречавшуюся с Отцом Инире, и она рассказывала историю о нем. Хочешь послушать?
– Ну, расскажи, если есть желание.
Я и в самом деле хотел послушать эту историю еще раз, и потому рассказал ее самому себе, прислушиваясь к ней каким-то укромным уголком сознания и слыша все столь же отчетливо, как и в первый раз, когда в ладонях моих покоились руки Теклы – холодные, белые, словно лилии, сорванные с могил в проливной дождь.
– Мне, Севериан, было тогда тринадцать лет, и была у меня подруга по имени Домнина – очень милая девочка, выглядевшая лет на пять младше своего возраста. Возможно, поэтому она и стала жертвой его каприза.
Конечно же, об Обители Абсолюта ты ничего не знаешь. Так вот, в одном из залов ее, называемом Залом Смысла, имеются два зеркала, каждое три-четыре эля в ширину, а высотою – от пола до потолка. Между ними нет ничего, кроме мраморного пола протяженностью в несколько дюжин шагов. Другими словами, всякий, идущий по Залу Смысла, видит в них бесчисленное множество собственных отражений. Каждое из зеркал отражает то, что отражается в другом.
Естественно, место это весьма привлекательно для маленьких, нарядно одетых девочек. Однажды вечером мы с Домниной играли там, вертясь перед зеркалами так и сяк, любуясь своими новыми камизами. У нас были два канделябра, каждый – по левую сторону от одного из зеркал.
Мы были так заняты игрой, что не заметили Отца Инире, пока он не подошел совсем близко. Ты, наверное, понимаешь: в другое время мы, едва завидев его, убежали и спрятались бы, хотя он был вряд ли выше нас ростом. Одет он был в переливчатые ризы, будто бы выкрашенные туманом. «Берегитесь, дети, – сказал он, – ибо любоваться собою таким образом весьма опасно. На свете есть бес, что живет в стекле зеркал и проникает в глаза всякого, засмотревшегося на свое отражение».
Я поняла, что он имеет в виду, и покраснела. Но Домнина сказала: «Пожалуй, я видела его. Он – словно такая блестящая слеза, верно?»
Отец Инире ни на мгновение не замешкался с ответом и даже глазом не моргнул, хотя я видела, что он изумлен. «Нет, дульсинея, – сказал он, – вовсе нет. Это некто другой. Видишь ли ты его ясно? Нет? Тогда зайди завтра, сразу после вечерни, в мою приемную, и я его тебе покажу».
С этим он и ушел. Мы очень испугались. Домнина раз сто поклялась, что никуда завтра не пойдет. Я одобряла ее решение и старалась всячески укрепить ее в нем. Более того – мы устроили так, чтобы в эту ночь и весь следующий день не разлучаться.
Но все было тщетно. Незадолго до назначенного времени за бедной Домниной явился служитель в ливрее, каких мы до того ни разу не видели.
Несколькими днями ранее я получила в подарок набор бумажных куколок – субреток, коломбин, корифеев, арлекинов, фигурантов – словом, обычный комплект. Помню, как я весь вечер сидела у окна, ждала Домнину и играла с этими маленькими человечками, раскрашивая их костюмы восковыми карандашами, выстраивая из них сцены и придумывая игры, в которые мы будем играть, когда она вернется.
Наконец нянька позвала меня к ужину. Я уже была уверена, что Отец Инире убил Домнину или же отослал к матери, запретив впредь возвращаться в Обитель Абсолюта. Но, едва я съела суп, раздался стук. Я услышала, как служанка моей матери пошла к дверям, а после в комнаты вбежала Домнина. Никогда не забуду ее лица – оно было белее, чем лица моих бумажных кукол. Она плакала, но моя нянька смогла успокоить ее, и тогда она рассказала нам все.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!