Няня особого назначения - Лесана Мун

останавливаюсь. Почему-то накатывает странный, необъяснимый страх. По телу бежит ледяной озноб, а сердце тревожно бьется в ускоренном темпе.

Немного постояв и поняв, что ничего не происходит, задумываюсь. Все тот же коридор, все та же дверь и тишина. Становится понятно, что если я не буду действовать, то вот стоять могу до второго пришествия, а это в мои планы не входит. Значит…

Робко протягиваю руку и открываю дверь. Внутри темень. Сжав зубы, захожу. Дверь за мной моментально закрывается и тут же исчезает. А я вижу… маму. От неожиданности у меня перехватывает дыхание. Как же я скучаю. Столько лет прошло с ее смерти, а кажется, что только вчера ее не стало.

Мама сидит в кресле, вышивает. Это было ее любимое хобби при жизни. Какое-то время она даже зарабатывала нам на кусок хлеба своим мастерством, вышивая на заказ для обеспеченных людей.

— Мам? — подхожу и присаживаюсь на корточки перед креслом.

Знаю, что мамы давно нет, но… возможно, это мой шанс еще раз с ней поговорить, услышать ее голос, обнять ее.

— Надо закончить, надо быстрее закончить, — шепчет мама, ускоряя движения и без того очень быстрых пальцев. Иголка мелькает с феноменальной скоростью, рисунок ширится просто на глазах.

— Мама? — снова зову.

Она поднимает голову, и я жду, вот сейчас она меня узнает, улыбнется, но нет.

— Как я устала, боже, как устала. Зачем мы тут? Почему не вернулись?

— Куда вернулись, мам?

— Я так надеялась, но они сказали: во мне нет того, что нужно. Всегда нет. Во всем. Я просто сосуд для чего-то нужного.

— Мама? — ее бессвязный шепот начинает меня пугать.

— Это все ты виновата!! — внезапно лицо женщины кривится, покрывается морщинами, а глаза сосредотачивают взгляд точно на мне. — Ты виновата!

— Я? В чем? — растеряно отползаю от кресла.

— Ты разрушила мою жизнь! Ты — замОк! И родители знали это! Они гордились, что в их семье родилась та, что снимет проклятие. Они гордились ТОБОЙ! А на меня смотрели, как на пустое место! Я столько лет делала все, чтобы заслужить их любовь и не преуспела! — Мама встает с кресла, роняет пяльца, наступает на них ногой, не спуская с меня взгляда. — А тебе просто стоило родиться и все! Вся их любовь была только для тебя!

— Это неправда! Они очень тебя любили. Я помню, когда была очень маленькая, мы с дедушкой ходили на рынок, чтобы купить твое любимое мороженое, которого в магазине не было! Ты болела, а мы хотели тебя порадовать!

— Не было такого!

— Было. Манговый сорбет. Я до сих пор помню, хотя столько лет прошло. Я скучаю, мама, — слезы сами собой стекают по щекам.

Я понимаю, что женщина передо мной — это не мама. Умом понимаю, но сердце… И тогда я делаю странную вещь: подхожу к маме и обнимаю ее. Крепко. И прижимаю к себе. Она такая худенькая, как я помню. И пахнет так же: ромашкой, мятными конфетами и таблетками для сердечников. Скрывала, что сердце больное. Отшучивалась.

— Мамочка, — прижимаю ее к себе и плачу, — прости, что меня не было рядом, когда я была нужна, прости, родная.

Тогда, когда мне сообщили о ее смерти, у меня не было слез. И эмоций почти не было. А сейчас вся та застарелая боль выходит слезами. Боль и чувство вины.

— Прости, мамочка, — повторяю.

— Давно уже простила, — отвечает. — А теперь пора и тебе себя простить. И идти дальше.

Едва она договаривает, как ее тело в моих руках растекается хлопьями тумана и пропадает. Вытираю глаза и вижу еще одну дверь. О, боже! Надеюсь, за ней уже выход.

Когда я пересекаю порог, часть старой, гнетущей боли уходит из моего сердца, оставляя место для чего-то нового, светлого. Делаю шаг и оказываюсь на кухне в своей квартире.

— О, явилась, — почти бывший муж снует туда-сюда, собирая чемодан. — Имей в виду, я в суде расскажу, что ты шляешься не пойми где, а ребенка бросаешь дома одного.

— Что⁇ Даша…

И тут раздается плач, я вбегаю в спальню. Дочь на руках у какой-то девушки.

— Коти-и-к, я тут подумала… знаешь, я не хочу портить фигуру беременностью. Может, давай возьмем твою дочь? Этой страшилище она все равно не нужна, а мы пока отдадим ее моей маме, а когда станет постарше — вернем.

— ЧТО? Что за бред? — пытаюсь выхватить Дашу из рук девки, но та уворачивается и бежит на кухню. А я — за ней. — Верни ребенка!

— Вот еще! — девица прячется за спину Георгия. — Скажи ей, пусть не подходит ко мне, оборванка!

— Алена, как ты себя ведешь? — бывший презрительно кривит губы. — Ну зачем тебе Даша? Тебе без нее будет проще. Найдешь себе какого-нибудь сантехника и заживешь счастливо.

Обида захлестывает меня с головой. Да как он смеет? Пришел со своей любовницей, забирает дочь! Я столько лет жила с ним, столько сил вложила в нашу семью, а он… Меня буквально душит невысказанная обида, горечью оседает на языке. Как он может так? Мы же совсем недавно были близки…

— Все, решено. Крошка, забирай Дашу, а за вещами я приеду завтра.

— Ма? — дочь смотрит на меня круглыми непонимающими глазенками и протягивает в мою сторону ручку.

И это становится последней каплей. Вся горечь, что только что жгла мне горло и рот, выходит в словах и действиях. Я выхватываю дочь и отпихиваю любовницу мужа, причем делаю это с такой силой, что она больно прикладывается боком об дверцу тумбы.

— Ай! Ты с ума сошла⁈ Ненормальная!

— Алена, не беси меня, — влезает Георгий. — Лучше по-хорошему. А то ведь я могу и через суд отсудить у тебя ребенка, родительских прав лишу. Найду свидетелей, которые расскажут, что ты пьешь и мужиков водишь.

— Каких мужиков? — у меня буквально глаза вылезают от степени наглости бывшего. — Что ты несешь?

— А не провоцируй. Ты же никогда не была скандалисткой. Вот и сейчас не начинай, и тогда обойдемся той справкой от врача. Разрешу тебе посещения два раза в месяц. Все будут довольны.

— А вот фиг тебе! — на смену обиде приходит ярость. Как он смеет⁇ МОЕГО ребенка забирать!

— Ты чего