Силуэт танцующей звезды - Ксения Дронова

Вот оно что. Вот почему сегодня Коля держался совершенно по-другому, не так, как обычно! Завтра она поговорит с Машей и расспросит ее об этой тоненькой славной девочке. Ведь если нельзя поговорить с матерью мальчишки, может быть, удастся найти общий язык с его сестрой?.. Коля ее любит, это сразу видно!

Всю дорогу до дому, сидя в холодном троллейбусе, Женька рисовала пальцем на грязном стекле окна кривые ромбы, соединяя их в бесконечные узоры и орнаменты. Она уже потерпела одно поражение, но эту битву она не проиграет. Она не имеет права на проигрыш, только не в этот раз! Потому что если это случится, она никогда, ни за что на свете не простит себе этого!

— Но вряд ли тебе это удастся, хотя, конечно, попробуй, — Маша улыбнулась и пожала плечами. В ту же секунду ее внимание привлекла возня на детской площадке, и она, кивнув Женьке, кинулась наводить порядок — мирить поссорившихся и утешать обиженных. Утро вторника началось привычной суетой.

Женька поднялась с лавки и вошла в здание, зябко ежась от холода и пряча руки в карманы куртки. Дети не мерзнут, потому что бегают и играют, а не сидят на одном месте, а ей, если она не хочет заболеть, лучше все-таки вернуться в свой кабинет. От Маши она узнала все, что ей было нужно, теперь можно спокойно заняться делами. После обеда она займется тестированием младшей группы, надо подготовить все материалы, подумать, как рассадить детей — с учетом прошлых ошибок… И лучше бы на время забыть о Коле, хотя бы ненадолго, а то весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро прошли под знаком этого ребенка… как будто ей не о чем больше думать!

Маша сказала Женьке, что сестра редко приходит в детский сад за Колей, но когда это случается, у мальчишки как будто именины наступают — смеется, бегает и прыгает, как нормальный пятилетний ребенок, и никаких тебе рисунков и печальных глаз. Девочка еще учится в школе, ей четырнадцать или пятнадцать лет, симпатичная, никакой подростковой неуклюжести, да ведь Женя и сама ее видела… Но больше Маша ничего не знает об этой семье, и если ей, Женьке, так уж хочется с кем-то поговорить о Коле, то пусть этим кем-то будет сестра, а не мать, по крайней мере, есть надежда, что разговор пройдет без крика и нервов. Хотя зачем все это нужно, у каждой семьи свои проблемы и насильно никому в этом мире помочь нельзя!..

Вздохнув, Женька привычно уселась за стол и подмигнула голографическому глазу. Тот ободряюще хлопнул черными ресницами и засиял, выражая полное согласие со всеми Женькиными замыслами и планами. Все равно она должна это сделать. К матери малыша она подступиться не может, слишком та… нервная, жесткая, она похожа на свернутую пружину, которую не стоит задевать даже случайно — зашипит и вылетит из своего гнезда, снося все на своем пути. Но сестра кажется ей хорошей девочкой, может быть, Женя сможет узнать от нее что-нибудь о Коле… Трудно помочь человеку, если не знаешь, какая именно помощь ему требуется.

Правда, неизвестно, захочет ли Наташа беседовать с ней. Вдруг она тоже, как мать, воспринимает в штыки всех, кто пытается коснуться их семьи? Или может быть, ей не понравится именно Женька, так ведь тоже бывает — антипатия к конкретному человеку, и ничего с этим не поделаешь!.. Вроде того, как они со старухой Триоле невзлюбили друг друга с первой минуты общения.

Удивленно вскинув брови, Женька отвела взгляд от монитора и усмехнулась — надо же, с чего бы вдруг она выковырнула из закоулков памяти потускневший образ бабки! Она уже столько времени ее не вспоминала, и даже встретив Венеру и Дениса, просто скользнула мыслью по тому времени, не углубляясь в детали, и Ладка в ее сознании всплывала как-то отдельно от дома на Волжской, и тут вдруг — на тебе, внезапная параллель! Нет, не хочется думать, что кому-нибудь Женька может не понравиться так же сильно, как ей — эта неряшливая бабка.

Но как бы там ни было, при первой же возможности — а она теперь будет караулить ее, эту возможность! — Женя попробует вызвать Колину сестру на откровенность. В конце концов, она не привыкла сдаваться без боя! И вдруг она действительно может помочь ребенку?..

Впрыгнув в троллейбус, Женька изо всех сил прижалась к поручню, чтобы толпа не вытолкнула ее назад, на остановку. Такое ощущение, будто сегодня полгорода решило попасть на спектакль в театр русского танца.

Кое-как, распихивая народ, Женька выгрузилась на Горького и с неудовольствием осмотрела себя: костюм мятый, ботинки истоптаны. А Денис, как всегда, будет одет с иголочки, и она предстанет перед ним истинной Золушкой — бедной замарашкой. Впрочем, с другой стороны, ему это безразлично. И то, что он ее ждет у парадного входа с билетами — ничего не значит. Но все-таки ужасно неприятно выглядеть хуже, чем хочется, и чем можешь.

Денис оказался не один. Еще издали Женька заметила рядом с ним парня, чей профиль показался ей как будто знакомым, правда, не настолько, чтобы она могла узнать его сразу… Потом, когда она поднялась по ступенькам и остановилась в двух шагах от них, оба, Денис и его собеседник, повернули к ней головы, и Женя узнала второго парня. Алексей, с которым ее летом познакомила Лада, с ним и с Денисом, симпатичный полуголый раб из «Последней ночи Шахерезады»… Ладкин парень.

Денис приветливо кивнул Женьке, Леша галантно пожал ей руку, оба помогли ей раздеться в гардеробе, вручили программку и проводили в зал на их места, но все равно она с первой же минуты встречи стала чувствовать себя лишней, и к третьему звонку до того изнервничалась, что восприняла Лешин уход почти что с благодарностью. Денис после этого замкнулся в себе и немигающим взглядом уперся в занавес, а Женька, сложив ладошки вместе и сжав их коленями, успела насчитать сто восемьдесят семь белых цветов на занавесе, когда тот, наконец, дрогнул и разошелся в стороны в полной темноте под волнующий аккомпанемент скрипок.

Денис пообещал Женьке, что спектакль ее удивит своей новизной и оригинальностью, однако она слабо представляла себе, что нового можно соорудить из классической «Анны Карениной». Тот же любовный треугольник, страдания героини и финальный поезд. И все-таки сейчас, теребя краешек программы, она сидит и настороженно смотрит на сцену, потому что там, среди благородных фигур во фраках и бальных платьях с открытыми плечами вот-вот появится тот единственный человек, ради которого она и пришла. Конечно, он будет Вронским, она в этом ни секунды не сомневается!..

Женька улыбнулась своим мыслям, и засунула истрепанную программку в сумочку. Поднеся бинокль к глазам, она некоторое время вглядывалась в танцующие пары, но тщетно, Ворона среди них не было. Вот интересно! Вообще-то, она терпеть не может Анну Коренину, считая ее эгоистичной и вздорной дамочкой, но в данном случае она вполне ее понимает… каким бы там ни оказался ее муж, Ворон-то все равно будет лучше! Правда, он почему-то до сих пор не появился, странно.

Через десять минут Женька поняла, что совершенно напрасно пришла сегодня в театр. Ворон так и не вышел на сцену — ни в образе Вронского, ни кем бы то ни было еще… В тот миг, когда Женька поняла, что больше ждать нечего, она испытала такое глубокое разочарование, что бинокль дрогнул в ее руке, как будто не желал больше приближать картинку, в которой отсутствует самый важный элемент. Этого не должно было случиться! Спектакль вдруг распался на отдельные звуки и движения, и, глядя на все это, Женька затосковала… Все это здорово: красивые люди и великолепные танцы… но у нее такое чувство, будто она, пытаясь понять главное, теряется в деталях, и калейдоскоп рассыпается перед ее глазами, так и не сложившись в единую картинку.