Предчувствие смуты - Борис Михайлович Яроцкий

бы открыть магазин или казино. Безопасней воевать с Россией не автоматом, а деньгами, полученными за товар от русских граждан.

Автоматами пусть воюют, кто поглупей. Богатые чеченцы деньгами их не обидят. Пусть воюют хоть сотню лет, лишь бы кавказская нефть оставалась неприкосновенным запасом. Придет время, и хозяин объявится. Он уже давно наблюдает за кавказской поножовщиной, но делает по возможности так, чтобы сами чеченцы оплачивали не свою войну.

13

Неожиданно застучала коробка передач. Решили заглянуть. Уазик не ахти какой агрегат, оба водителя в этой технике разбираются досконально. А если полетела шестеренка? Запчастей с собой не прихватили. Но есть деньги. Их дали на бензин и на поборы гаишникам.

— Будем искать сервис, — предложил Илья.

Где искать? В разрушенном городе? Да в город и не пустили. По дороге сплошные КПП. Микола отправился пешком на КПП саперного батальона. Может, здесь помогут? Здесь служит брат Никита Перевышко. А его, по словам дежурного, все знают.

И надо же — вот везение! — знакомый прапорщик буквально наскочил на Миколу.

— Перевышко! Я же вам сказал, брат в госпитале, в Воронеже.

— Мне нужно показать машину. Застучала коробка передач…

— Отойдем в сторону. Рассказывай. А что ритуальная фирма? У них же целый парк машин. Есть и уазики. Точь-в-точь, как ваш, тут частенько бегает. Возят гробы и мертвецов. Вам своего мертвеца вручили?

— Вручили. Под расписку, — усмехнулся Микола. — Вонючего и не в нашем гробу.

— А в каком же?

— В простом.

— А куда же ваш? Продали?

— Не мы… Моему напарнику мельком удалось увидеть, как наш гроб разобрали на брусочки…

Прапорщик насторожился. Отошли от КПП. Сели на скамейку.

— Ну, рассказывай, как приняли? — торопил прапорщик озабоченного украинца.

— Приняли хорошо. Даже очень. Накормили, напоили. Угостили гаванскими сигарами.

— Это они могут. Гробовозов принимают по-разному.

Прапорщик пристально взглянул в темно-карие глаза Миколы, словно в них искал разгадку: чем удалось этим украинцам расположить к себе чеченцев? Далеко не ко всем славянам чеченцы относятся одинаково: одним — пуля в голову, другим — шашлыки из баранины. Одни украинцы для них — враги смертельные, другие — желанные гости, чуть ли не братья по крови.

Прапорщик Тимофей Магаров — друг Никиты Перевышко — служил в Чечне с мая прошлого года и, будучи человеком острого ума и зоркой наблюдательности, за год успел убедиться, что эта война ведется на измор Российской армии, а может, и всего русского народа. По его твердому убеждению, войну уже можно было давно закончить, если бы командование было заинтересовано в мире на Кавказе.

Тимофей Макарович — коренной москвич, сын известного военного историка, преподавателя Военной академии, уволенного из Вооруженных сил в октябре девяносто первого года, назвавшего некоторых членов Политбюро агентами влияния. На Кавказе он служил оператором в электронной разведке. То, о чем отец знал в общих чертах, сын изучил досконально. Картина вырисовывалась неприглядная. Некоторые штабные офицеры ставили в известность чеченских полевых командиров, где и когда Российская армия будет наносить удары. Боевики Ичкерии успевали подготовить минные заграждения, выдвинуть снайперов.

Будучи в Москве, Тимофей Магаров посетил редакцию газеты, где раньше печатал свои очерки. Изложил редактору свое видение чеченской войны.

— Боевики усердно воюют, когда к полевым командирам поступает валюта.

— Откуда валюта?

— Из Москвы.

— Есть факты?

— Пока нет. Но они будут.

— Вот когда будут, тогда и напишите.

На том и расстались.

Прапорщик был уверен, что разговор не вышел дальше редакторского кабинета. Но когда он вернулся из отпуска, его в этот же день пригласили в особый отдел, и знакомый капитан, улыбаясь, весело спросил:

— Ну и как же из Москвы поступает валюта басаевцам?

— Почему из Москвы? — растерянно переспросил обескураженный прапорщик. Он не сразу догадался, что о валюте из Москвы говорил с редактором газеты, которая могла бы поведать России правду о финансировании чеченских боевиков.

Капитан-особист, зная Тимофея Магарова как соседа по квартире не один вечер провел с ним за чашкой чая, не стал объясняться загадками, откуда такая информация, спросил прямо:

— Ты куда ходил? В какую газету? К главному редактору? Да редакторы — они же первые стукачи… Эх, Тимоха, Тимоха. У нас хоть и весьма свободная демократия, но закладывают нашего брата военного эти гражданские сволочи. Уму непостижимо!

Далее был разговор сугубо приятельский, ведь вместе Афган прошли, а кто под пулями Афган прошел, тот товарищу не устроит подлянку, даже если он особист кондовый. Об этом капитан лишний раз напомнил соседу-прапорщику:

— Ты с желтыми газетчиками не связывайся. Коммерческая пресса всегда была продажной.

— А кто же нас продает?

— Кто не хочет с нами дружить.

— Но вражда стоит больших денег.

— Вот вражду между нами наши недруги и оплачивают, — говорил капитан. — Если в Чечню не поступает валюта, военные действия прекращаются.

— Но как вернуть нашу дружбу?

— Как?.. Вернем, но не скоро, — сказал капитан и тут же спросил то ли себя, то ли прапорщика: — А все же, как из Москвы поступает валюта?

— Колесами.

— Какими?

— Резиновыми.

— Резали баллоны… Чеченцы оказались хитрее нынешних чекистов… Хотя эти еще не чекисты. Но и те, которых уволили как ненадежных, тоже ушами хлопали… Был один видный чеченец, стремительно поднимался, как Горбачев. Много напакостил. Как Горбачев. Его фамилия — Авторханов. Абдурахман Авторханов.

— И чем он кончил?

— Стремительно поднялся и… слинял. Показательный национальный кадр. Авторханов начинал учителем в сельской школе. Приняли в партию, в обком забрали. Оттуда — в Институт красной профессуры. Работал в ЦК. Где-то что-то сказал не так, его арестовали. Потом выпустили. Потом опять арестовали. Опять выпустили. Уже шла Отечественная война. Послали на восток принимать грузы от союзников. Там он и сбежал за границу. А ведь был он, говорят, не глупый, в Институте красной профессуры получил солидные знания, после войны преподавал в Русском институте американской армии.

— И где он теперь?

— До недавнего времени жил в Мюнхене. В войну его расстрелять не сумели, а наша нынешняя власть сделала его иностранным членом Академии естественных наук

— Значит, и его правнуки будут нам пакостить…

Прапорщик Магаров был не первым, с кем контрразведчик заводил подобный разговор. И Магаров под впечатлением недавнего разговора с капитаном решил побеседовать с украинцами, привозившими гроб из Коломны. Он надеялся, что разговор получится, ведь этот украинец — брат знакомого прапорщика.

Тема деликатная, в лоб не спросишь. Но он спросил:

— Вам хоть заплатили за привезенный гроб?

— Обещали родственники убитого. И то заплатить не мне, а моему напарнику.

— А вам?

У Миколы чуть было не сорвалось с языка: «Я же невесту выручал». Пауза длилась