Черт из тихого омута - Галина Владимировна Романова

Но ко всем ее доводам молодой симпатичный парень оставался глух. Он премило улыбался, хохмил через каждое второе слово, кивал согласно в такт ее словам, а потом выворачивал такую каверзу из ее слов, что Соне снова и снова приходилось громко рыдать, сидя перед ним на казенном стуле.

Ей было так страшно, так больно, нелепо и чудовищно непереносимо от того, что сейчас с ней происходило, что она просто-напросто перестала соображать вообще.

— Ладно, переночуете в камере, — сжалился над ней следователь после трех часов беспрестанных вопросов. — Отдохнете. К утру, возможно, у вас появятся какие-нибудь свежие идеи. Что передать вашему жениху?

— Что? — Соня подняла на следователя затравленный взгляд и еще раз переспросила: — Что?

— Я спрашиваю, что передать вашему жениху? Он все это время просидел в коридоре перед дежурной частью и, по моим подозрениям, страшно переживает. Так что сказать ему?

Следователь смотрел на нее почти человеческими, почти добрыми глазами, но Соне что-то мало верилось в его сострадание, поэтому она безвольно пожала плечами и тихо произнесла:

— Ничего… Хотя… пусть свяжется с папой, пожалуйста…

— Хорошо. — Следователь нажал кнопку под столом, и через минуту в кабинете возникла фигура дежурного, того самого, что сопровождал Соню из дома. — Уведите подозреваемую.

Подозреваемая… Она теперь — подозреваемая!.. Это было несуразно, дико, но в той же мере почти предсказуемо. Она ведь ожидала почти такой развязки. Странность заключалась лишь в том, что ей предъявляли обвинения в убийстве человека, о существовании которого она даже и не подозревала, а про наркотики никто даже и не вспомнил. Даже обыск не был сделан в квартире! Соня терялась в догадках. Во что ее втравили? Кто все это подстроил? В том, что это происки каких-то неведомых ей врагов, она почти не сомневалась. Но кто такие эти люди? И почему избрали своей мишенью именно ее?

Соня послушно сложила руки за спиной. Вздрогнула, ощутив запястьями холод железа, и едва не закричала в голос, услышав металлический щелчок наручников.

— Вперед! — грубо скомандовал дежурный. — Идешь по лестнице вниз, сворачиваешь налево, выходишь во двор и послушно двигаешь к следственному изолятору. Все поняла?

Соня кивнула, чуть не заскулив. Мысль о том, что ее поведут сейчас по улице в наручниках, приводила ее в ужас.

— А… а это далеко? Следственный изолятор… Он где?

— Не переживай, не устанешь! — фыркнул конвойный презрительно. — Во дворе. Десять метров идти. И не вздумай дурить, иначе по башке дубинкой схлопочешь. Все уяснила?

Она снова кивнула и пошла.

Один лестничный пролет, второй, крохотная площадка перед железной дверью. Минута задержки, дверь открывается, и Соня, подталкиваемая охранником в спину, выходит во двор милиции.

Двор как двор. Полностью расчищен от снега. Наверняка не без помощи и непосредственного участия заключенных под стражу. Слева — въезд со стороны улицы. Справа — ряд ангаров. А прямо по курсу — длинное одноэтажное строение с зарешеченными окнами. Это, по всей видимости, и был следственный изолятор.

— Туда? — Соня чуть повернула голову назад.

— Туда, девочка, туда, — охранник хохотнул. — Там тебе отдельные апартаменты уготованы. Поваляешься на нарах ночку с кулачком под головой, поумнее будешь. Знаешь, как раскалываются такие штучки, как ты? О-о, уже часа через два начинают на допрос проситься.

Соня плохо слушала разговорившегося так некстати конвоира. Медленно перебирая ногами, она шла к двери следственного изолятора. Единственное, чего она сейчас просила у судьбы, так это чтобы в ее камере не было мышей. Этого она уж точно не переживет и попросится на допрос не через два часа, а уже на первых минутах. Лишь бы не быть одной в этом страшном месте…

До двери в новый страшный мир оставалась пара метров, когда все это случилось.

Охранник, который до сего момента без устали что-то бубнил ей в спину, вдруг умолк… Нет, не так. Сначала послышался странный хлопок, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности. Потом уже умолк охранник. И тут же ее больно ухватили сзади за сведенные за спиной руки и потащили куда-то. Понятное дело, пятиться, да еще бегом, Соне было очень неудобно. Она спотыкалась, несколько раз едва не упала, но кто-то очень крепко держал ее и продолжал тащить. Но не к входу в изолятор и не к заднему крыльцу отделения милиции, а к въезду во двор. Все происходило в каком-то бешеном, стремительном темпе. Соня лишь походя отмечала, что самым странным образом ее конвоир не идет теперь за ней следом, а лежит посреди двора с широко раскинутыми в разные стороны руками. Что молодой сержант уже не дежурит на въезде в воротах, как ему положено по роду службы, а сидит, странно привалившись боком к шероховатой стене и уронив голову на грудь.

Что все это могло значить, она пока не могла сообразить. У нее на это просто не оставалось времени. Она неловко бежала за кем-то на бешеной скорости — и все. Даже кричать она не могла, потому что не понимала — нужно ли это делать?

На спину девушки вдруг резко надавили, сгибая ее почти вдвое. И тут же Соня почувствовала, как ее ноги оторвались от земли и она летит куда-то. Больно ударившись головой и сильно вывернув руки, она приземлилась на спину. Падение не было болезненным, и спустя мгновение Соня поняла, что ее швырнули на заднее сиденье машины. Мотор не был заглушен. Машина сорвалась с места почти сразу же, как хлопнула дверь со стороны водителя.

Они ехали быстро, достаточно быстро для того, чтобы дать опомниться ошалевшим милиционерам и послать за ними следом погоню. Они наверняка и машину-то не запомнили, и трупы обнаружили не сразу, потому что время было обеденное, поэтому ее и поспешили отправить в следственный изолятор. Следователь трижды смотрел на часы и отвечал кому-то по телефону, что он вот-вот спустится. К тому же слишком уж чудовищным был акт нападения на тех, кто эти нападения должен предотвращать! Никак не ожидали граждане-милиционеры, что их можно вот так вот запросто пострелять в их святая святых!

Соня заворочалась и попыталась подняться и сесть. С третьей попытки ей это удалось. Первый взгляд она бросила в заднее стекло. Нет, погони не было. Вторым взглядом Соня удостоила водителя. Это был не Гена. И хотя она мало верила в то, что он таким вот образом попытается спасти ее, все же чем черт не шутит, когда на кону судьба любимой женщины!

Спина, обтянутая черной болоньевой курткой, не показалась ей знакомой. На голове у мужчины была черная вязаная шапочка. А вокруг шеи обмотан толстый шарф.

— Ты кто? — проговорила Соня, но голос ее потонул в оглушительном реве мотора, который надрывался из последних сил, когда они мчались по узким улочкам дворов. Хитрец не стал выезжать на проезжую часть, спрятавшись за домами. Она повысила голос до крика: — Кто ты и что тебе от меня нужно? Я никого не убивала и ничего не знаю!

— Хочешь вернуться обратно? — громко спросил мужчина, не оборачиваясь.