Гастон. История любви и коварства - Лори Лэнгдон

его ждёт неприятный сюрприз. Утром месье Бланш принёс Гастону три костюма, сшитых по его новым меркам, – и никаких подкладок. Когда юноша надел угольно-чёрный камзол, идеально севший по мускулистым плечам, камердинер заморгал, как сова. Гастон заметил, что старому слуге пришлось прикусить язык, чтобы удержаться от расспросов о «волшебном эликсире».

Гастон тащился позади компании, которая шагала от стоянки для карет через городскую площадь. При виде затенённой скамьи, где Агата с аппетитом поедала круассан, пренебрегая правилами приличия, он улыбнулся. Большинство известных ему женщин сдерживают свои порывы, желая прослыть утончёнными особами. Одеваются по последнему слову моды, чтобы выделиться из толпы, тогда как на самом деле это делает их безликими. Скрывают природную незаурядность за хорошими манерами и жеманным кокетством. Возможно, в Агате его больше всего привлекает отсутствие светской изысканности. Гастон пнул сугроб, и снег взметнулся мелкими искрами, как волшебный порошок. Ну и кроме того, её способность к магии.

– Пожалуйста, месье-

Гастон остановился. Ему послышался голос? Он медленно повернулся.

– Гас! Не отставай! – окликнул его Жорж. – Таверна на ночь закрывается.

Вся компания остановилась и обернулась к Гастону.

– Хотя, конечно, перед нами не осмелятся захлопнуть дверь! – добавил Ансель.

Все приятели в ответ зафыркали от смеха.

Гастон, уверенный, что услышанный им голос – плод его воображения или свист ветра, пошёл догонять остальных.

– Добрый месье...

Опять!

Гастон обернулся и увидел пожилую женщину, лежавшую в темноте у стены. Он подбежал к ней; она была наполовину занесена снегом.

– Мадам, что с вами?

– Оставь её, Гас, – крикнул Жорж.

– Таверна ждёт! – подхватил Ансель.

– Это попрошайка, – с насмешкой произнёс Давид, бросая женщине золотую монету. – Правда ведь, старая карга? Вымогаешь подачку?

– Прекрати! – резко обернулся к нему Гастон.

Ансель и Жорж стояли со окрещёнными на груди руками и с нетерпением смотрели на него. Лефу закусил губу и обменялся с Гастоном тревожным взглядом, однако ничего не сказал.

Гастон повернулся к нищенке и увидел, как Дани пнул ей в лицо снег.

– Выпей, бродяжка.

Гастон схватил Дани за руку и дёрнул его назад, сам удивившись, как легко ему это удалось.

– Не трогай её!

– Размазня ты, Гастон, – язвительно усмехнулся Ансель. – Мы слышали, как ты одел бездомного. Он наверняка уже пропил те тряпки. Охота была деньги тратить.

Близнецы дружно прыснули со смеху, и Гастон заподозрил, что у них один мозг на двоих.

Юноша бросил сердитый взгляд на компанию. Если он остановится и поможет женщине, то до конца вечера станет мишенью для насмешек. Эти бестии ни за что не забудут ему мягкотелости. Как ни смешно, но он почему-то страстно желал их восхищения, в то время как это им следовало бороться за его расположение, ведь он был старшим братом их товарища и наследником замка.

Гастон обернулся на пожилую нищенку – в её широко раскрытых глазах была мольба.

Почему он должен жертвовать приятным вечером ради женщины, которую никогда в глаза не видел и, скорее всего, больше никогда не увидит? У юноши засосало под ложечкой. Потому что Агата никогда в жизни не оставила бы эту несчастную на произвол судьбы в такой холод. Он стиснул зубы и повернулся к брату.

– Ей нужна помощь.

Жорж плотно сжал губы и встретился со старшим братом взглядом, и на короткий момент Гастону показалось, что брат может остаться с ним и помочь ему с бродяжкой.

Но тут Ансель раскрыл свой большой рот.

– Бросьте, парни. Пусть Гастон тратит тут время, если хочет. Лично меня зовёт кружка эля!

– Или четыре, – весело поправил его Давид, взяв Дани под руку, и они двинулись вперёд.

Таверна находилась недалеко. Нестройная мелодия и безудержный хохот сочились сквозь вечерний воздух, как песня сирен. Один за другим молодые люди развернулись и пошли на зов эля и тёплого очага. Даже Лефу бросил Гастону через плечо робкий взгляд и потащился за своими рослыми кузенами.

Гастон посмотрел на Жоржа. Он не хотел просить помощи, но лицо его выражало надежду, что брат останется.

Однако Жорж, не говоря ни слова, сунул руки в карманы и удалился.

Опустив плечи, Гастон отругал себя за разочарование, а ещё больше за то, что ноги так и просились догнать компанию. Почему кто-то другой не мог помочь этой женщине? Почему это должен быть именно он? И надо было ей попасться ему на пути именно сегодня.

– Молодой человек! – шершавый голос нищенки словно оцарапал ему кожу.

Раздражённый тем, что попал в такое положение, Гастон смотрел на женщину сверху вниз и ничего не говорил.

– Я не отниму у вас много времени. Я поскользнулась на льду, а ноги уже не те. Если вы будете так любезны поднять меня, я смогу добраться до дому.

Всего-то? Гастон наклонился и протянул к ней руки. Когда женщина ухватилась за его одетые в перчатки ладони, он сказал:

– На счёт три... Раз, два, три!

Он со всей силы потянул женщину, и она практически взлетела и встала на ноги.

– Спасибо, юный месье, – произнесла бродяжка, отряхнула снег с плаща и пошаркала прочь.

Приятели Гастона ушли недалеко и ещё только сворачивали в переулок. Если он поторопится, то быстро нагонит их перед входом в таверну и бросит им в лицо, что совершил добрый поступок, пока они еле-еле плелись по городу.

Но как только он решил догонять компанию, женщина снова поскользнулась и начала падать. Повинуясь инстинкту, Гастон подскочил к ней и успел поймать её до того, как она шлёпнулась на землю. Понимание, что дело ещё не сделано, осенило его прежде, чем пожилая женщина крепко встала на ноги.

Бродяжка без конца благодарила его и бормотала что-то о своей неуклюжести.

Гастон бросил взгляд на поворот, за которым уже исчезла компания, и снова посмотрел на женщину, ковыляющую по снегу. Таким шагом она и за неделю не пересечёт площадь. Со вздохом Гастон окликнул её:

– Где вы живёте?

Она остановилась, не оглядываясь:

– Тут недалеко. Я дойду.

Вот ведь навязалась на его голову! Гастон подошёл к нищенке и предложил ей руку.

– Позвольте мне проводить вас.

Женщина взяла его под руку, и они медленно двинулись вперёд.

– Как вас зовут, молодой месье?

– Гастон, мадам.

– Гастон... – Она немного подумала. – Вы из Шато-де-Бомон? Ах, мне следует обращаться к вам «ваша светлость»!

Гастон засветился от гордости, но