Контролер. Книга первая. На пороге - Юрий Никитин

– Кстати, – сказала она с нажимом, – что у вас делали Далила и Белинда?.. У них что, работы нет?

Он дернулся.

– Ингрид… да их вроде бы не было…

Но даже я уловил смущение в его голосе, а Ингрид, профессионально заточенная на выявление брехни, сказала резче:

– Что?.. Ты хочешь сказать, ты в самом деле отключил видео?

Колесниченко дернулся, бросил лютый взгляд на соседа, тот съежился и едва не заполз под стол, наконец Колесниченко пробубнил виновато:

– Они отчет приносили…

– Вдвоем? – спросила Ингрид с сарказмом.

Она в самом деле разозлилась, только я понимаю, злится не столько на них, сколько на меня, снова все угадал, аналитик хренов, яйцеголовый, специалист по дрозофилам и нематодам, а туда же, сидел бы у себя и мышам уколы ставил, так нет же, тыкает мордой в такое вот непотребное, гад, теперь вот в самом деле придется посуду мыть, а это унизительно, когда не по своей воле, а по проигрышу.

Андрей застыл, как столб, явно преувеличил свою роль в помощи Ингрид, один раз заглянул сюда и все, сейчас стоит, как памятник Пушкину на Тверской, излюбленное место для какающих голубей, что, как критики, выбирают мишень покрупнее.

Колесниченко сказал виновато:

– Ингрид, никто не может помешать нашей работе! Если этот ленивый скот не выключил передачу видео, ты бы видела, что ничего такого…

Она поморщилась.

– Заткнись. Что уже есть?

Я видел по его лицу, что ничего пока предъявить не может, кашлянул и сказал громко и с оптимизмом, выручая этих планктоников, в полиции планктон есть тоже, планктон бессмертен, как утверждают биологи, и я в этом убеждаюсь везде:

– Вообще-то не все так уж безнадежно.

Оба с надеждой повернулись ко мне. Колесниченко смотрит умоляюще, спасай, братан, а Ингрид спросила неумолимо:

– А что есть?

– Есть некий главный вор, – напомнил я, – который и украл эти двенадцать миллионов. А до этого спер восемь. Но ему понадобились помощники, которых нанимал инкогнито.

Она буркнула:

– Инкогнито сложно.

– Ничуть, – ответил я, – если он платил щедрый аванс. От них требовалось совсем ничего, как вот разбить окно в том доме. За такой пустяк он мог заплатить столько, что охотно выполнят и вторую часть задания.

Остальные слушали, притихшие, как мыши, а потом начали мало-помалу отъезжать к своим столам, а то и к чужим, только бы оказаться подальше от этой грозы. Даже Андрей отступил на шажок, но смотрит на Ингрид неотрывно, что-то жаждет сообщить или извиниться.

– Какую вторую? – потребовала она.

– Дело в том, – проговорил я медленно, – мне кажется, что был еще кто-то. Не считая разбившего окно. Байкеры и готы еще дрались, когда некто совсем уж неизвестный, пролез в разбитое для него окно, проник через пол в подземные коммуникации и вывел из строя на мгновение кабель, ведущий в наш корпус. Причем тут же восстановил, так что городским службам не пришлось посылать ремонтные бригады. Потому это и прошло незамеченным.

Она сказала хмуро:

– Он тоже получил заказ анонимно?

Я кивнул.

– Возможно, получил щедрый аванс. И обещание заплатить вдвое, если все будет сделано. А нужно, повторяю, было совсем пустяк: отсоединить кабель и тут же подключить его снова. Это как бы и не преступление, верно? Никто и нигде не заметит такую шалость.

Она сказала мрачно:

– Какие-то зацепки есть?

Я покачал головой.

– Допрашивайте пойманных, вдруг что-то вспомнят. Интонацию, голос, шум водопада, улицы… Вообще-то, копая насчет личности главного вора, прогнозирую повышенный интерес к лабораториям, где идут работы по проблемам бессмертия, а также к местным прогнозам, предположениям, путям развития, препятствиям, уточненным прогнозам… Не у всех, а именно замешанных. Эти нюансы нужно замечать и отлавливать. Вообще-то…

Она заметила мое колебание, сказала быстро:

– Ну-ну, телись!

– Мы еще не знаем, – сказал я медленно, – что за тип стоит за всем этим, но проявился небольшой мерцающий след… Слабенький, как будто фосфоресцирующая… прости за длинное слово, ты его и не выговоришь, но именно фосфоресцирующая медуза проплыла в густом тумане. Но крупная такая медуза.

– Что за след? – спросила она.

– Ее интересы как-то связаны с проблемой продления жизни. На мой взгляд непрофессионала. Интересы медузы, хотя он точно не медуза.

Она вскинула брови, взгляд стал непонимающим.

– А это при чем? Не все равно, где воровать? Деньги везде одинаковы. Или для тебя это новость?

Андрей тоже насторожился, подошел ближе.

– Я в деньгах вообще лох, – признался я. – У меня нет дяди-олигарха и даже дяди… что наверняка что-то записал на племянницу на случай, если придут отнимать. Хорошо так это записал, я не очень-то верю, что племянница не предупреждена… Я готов поверить в воров-универсалов, которым, как ты говоришь, все равно, где и у кого воровать. Но бритва Оккама требует отсечь ряд версий, чтобы оставить в живых самую правдоподобную.

Она дернулась.

– Ты с бритвой поосторожнее. Не люблю бандитские инструменты. Этот Оккам кто, известный вор?

– Очень известный, – подтвердил я. – В своих кругах. Наших. Правдоподобность требует, чтобы вор знал нашу систему грантов, время получения и распределения…

Она кивнула, а Андрей добавил быстро:

– А также систему охраны, контроля и пропусков?

– Видишь, – сказал я, – твой напарник схватывает быстро, а ты все раздумываешь, скоро яйцеголовой станешь. Под старость вообще огенералишься… Хотя да, до старости не доживешь.

Она спросила враждебно:

– Убьешь раньше?

– Сингулярность, – напомнил я. – Бессмертие, реверс к вечной молодости… Слушай, тут есть кофейный аппарат?

– Может, – ответила она с сарказмом, – тебе еще и бутербродик?

– Лучше два, – сказал я. – Если большие. Можешь и себе сразу взять, чтоб у меня не просила. Я жадный.

Она вздохнула и удалилась. Я сел за ее стол и принялся листать страницы в браузере, чтобы все видели, работаю, ищу в ее отсутствие, могут подтвердить, как ужасно стараюсь. Она вернулась через пару минут с двумя большими стаканами кофе и горкой печенья на блюдце.

– Бутерброды сейчас принесут, – сообщила она сухо. – Из кафе напротив. Обещают немедленно… Ешь пока печенье.

– Подожду бутеры.

– А почему сингулярность наступит раньше? – спросила она. – Что-то я о ней вообще не слышала, а от тебя так на каждом шагу. Вообще долдонишь о ней, как малограмотный попугай, что больше трех слов не запомнил.