Симон де Монфор. Жизнь и деяния - Сомермет Бейтман

Граф Лестера был вынужден покинуть Херефорд, потому что припасы подходили к концу, а его люди дочиста обобрали ближайшие земли. Он подошел к Северну и в воскресенье пересек его на лодке. 2 августа он был в Кемпси, маноре, принадлежащем патриотически настрой енному епископу Вустерскому. Отсюда армия двинулась к Ивзему, которого она достигла в понедельник вечером 3 августа. Войско графа дошло до южного изгиба Эйвона; и зашло сюда с востока. Симон узнал о продвижении своего сына к Кенилворту, но не о его поражении, и; рассчитывал пройти через Олстер и соединиться с ним. Ивзем распологался внутри излучины реки Эйвон, очертания которой размыто напоминали бычью голову. Река была защищена с юга низкими холмами, а открытое пространство северной части блокировали более высокие холмы. Главная дорога проходила с юга на север и на севере переходила в дорогу на Олстр. Проход через него был самым кратким маршрутом для графа в Кенилворт, хотя он мог попасть туда и через Стратфорд или Уорик. Две дороги проходили к западу от Вустера, но принц Эдуард не воспользовался ни одной из них. Между крутыми холмами с северной стороны и более пологими с юга было небольшое углубление, в котором размещался город. Строго к югу находилось аббатство Св. Марии, к северу тянулся город. Сейчас над городом возвышается холм, и в наши дни там было бы невозможно устроить битву, но в те времена это было открытое место39. Король и граф провели ночь в аббатстве, вокруг которого разместилось войско.

Принц Эдуард вернулся из Кенилворта в Вустер; здесь он узнал о планах Симона идти в Кенилворт и решил отрезать его от его дома, точно так же, как недавно отделил от него войска его сына. Поскольку он опасался того, что в его лагере могут быть шпионы, принц решил сбить их со следа. Покинув Вустер 3 августа в понедельник вечером северной дорогой, он сделал вид, что направляется в Бриджнорт или Шрусбери. Но едва достигнув Клейнса, находящегося в трех милях к северу, он резко повернул к востоку и во весь опор поскакал к Кливскому приорству. Затем Эдуард повернул на юго-запад и двинулся вдоль Эйвона к Оффенгему. Здесь он пересек реку и стал продвигаться к западу, пока не достиг вершины Гринхилла, где соединялись четыре дороги и был хорошо виден Ивзем. Он расположил своих людей на открытом пространстве, но оставил графа Глостера немного позади таким образом, чтобы его нельзя было сразу увидеть, если смотреть из города. Когда основная часть войска переправилась через Эйвон у Оффенгема, принц приказал Роджеру Мортимеру продолжать двигаться по восточному берегу Эйвона, пока он не достигнет Бенджворта, для того чтобы блокировать восточный выход из города, через который прошлым вечером в него вошел Симон. Паук умело расставил свои сети, и жертва попалась в них. Скорость, с которой продвигались войска сторонников короля за последние четыре дня, резко контрастировала с медлительностью похода Симона-младшего.

Утром 4 августа набожные король и граф прослушали мессу в церкви аббатства, которую отслужил для них епископ Вустерский, и, позавтракав, стали готовиться к дальнейшему пути. Но тут стало известно, что с севера к ним приближаются войска, и граф воскликнул: «Это мой сын! Но пойдемте, посмотрим поближе». Цирюльник графа, обладал острым зрением и некоторыми познаниями в области геральдики. Он поднялся на самую высокую башню аббатства, и его господин последовал за ним. Когда он увидел флажки Симона-младшего и его сторонника, его первой мыслью было, что это действительно его силы. Но вскоре заблуждения рассеялись, поскольку за ними он заметил львов принца Эдуарда. Такого опытного солдата нельзя было ввести в заблуждение. Симон не думал о прекрасной панораме, открывающейся его глазам: аккуратные сады и красивые постройки аббатства, сады и фруктовые деревья города, река, лежащая к югу, и холмы, возвышающиеся на севере. Сын воина, он и сам прежде всего был воином и думал о предстоящей битве, Когда граф увидел войска принца, занимающие свои пот зиции, у него вырвалось: «Разрази меня Святой Яков, они хорошо стоят. Но этому порядку они научились у меня». А когда он увидел, как многочисленны их ряды, добавил: «О мой Бог, прояви милосердие к душам нашим, потому что тела наши принадлежат им». Неумолимо приближающаяся смерть позволила ему понять то, что сослужило бы ему верную службу, обрати он раньше на это внимание. К тому печальному положению, в котором он оказался, привела глупость его сыновей. Он, который надеялся привести Англию к лучшему управлению, не знал, как управиться со своей собственной семьей. Друзья пытались уговорить его бежать, но он не мог позволить себе показать спину врагу. Своему сыну, который предложил выступить против сил противника в одиночку, он ответил: «Мои мысли очень далеки от такого поступка, мой дорогой сын! Я рос на войне, и сейчас моя жизнь близится к концу. Наш род всегда славился одной чертой, его кровь говорит: никогда не беги от битвы, даже если тебе хочется бежать. Кроме того, мой мальчик, неужели ты предпочтешь покинуть поле боя, чем погибнуть во цвете лет. Сейчас ты, с Божьей помощью, приблизился к тому, чтобы продолжить меня и наш славный род в ратной доблести»40. Он умолял бежать Гуго Деспенсера и Ральфа Бассета, для того чтобы они могли продолжить борьбу в более подходящее время. Но они были воодушевлены его настроем и отказались покидать своего предводителя. «Тогда пойдем, — сказал он, — и умрем как подобает мужчинам». Престарелый епископ Вустера ходил по рядам и давал отпущение грехов коленопреклоненным солдатам, которые вновь прикрепили белые кресты на свои плечи, чтобы отличаться от сторонников короля, которые носили красные кресты. Взяв короля с собой, граф поспешил к холму. Но принц уже занял позиции, и все, что оставалось графу, — достичь небольшого плато, на котором оставалось место для битвы, но откуда было невозможно бежать. Здесь Симон построил своих людей плотным кольцом и приготовился дорого продать свою жизнь. Бой начал принц Эдуард, а вскоре слева от него появился и граф Глостера, поэтому Симон почти моментально был окружен. Его валлийская пехота, вялая и плохо вооруженная, сразу сдалась, и, поскольку они возвращались через городские сады, по направлению к аббатству, наступающие люди Мортимера оставили их в тылу. Некоторые из тех, кому удалось обогнуть эти войска, переплыли через Эйвон и бежали. Но они погибли, поскольку бродили по тем землям, которые были окружены. Лошадь Симона пала под ним, его старший сын был убит одним из первых. Когда граф узнал об этом, он закричал: «Это действительно так? Тогда настало и мое время умереть». Он обрушился на врага и работал своим мечом с такой яростью, что будь на поле боя еще шесть таких, как он, они бы одержали в тот день победу. Увидев его напор, враг заволновался и начал объединяться. Когда Симон увидел, что окружен, он закричал: «Я никогда не сдамся собакам и клятвопреступникам, но одному Господу Богу». Один солдат подкрался к Нему сзади и воткнул копье под кольчугу. Симон падал со словами на губах: «Будь милосерден, Господи». Во время сражения король был легко ранен в плечо, а в какой-то момент его жизнь находилась в такой опасности, что он выкрикнул: «Я Генрих Винчестерский, ваш король». Сражение продолжалось два часа и закончилось настоящей бойней. Ни одна война не приносит столько зла, как гражданская. Потери со стороны королевских войск были, но незначительные. Со стороны графа были убиты 160 рыцарей и баронов, включая самого Симона, его старшего сына, его кузена Петра де Монфора, Гуго Деспенсера, Ральфа Бассета, Томаса Астли и Вильгельма Бирмингемского. В числе попавших в плен был сын Симона Ги, который лежал в куче раненых и умирающих, пока его не подобрали едва живого, Годфрид де Боэн, Генрих Гастингс, Николас де Сегрейв и двое сыновей Петра де Монфора41.