Божественная комедия - Алигьери Данте

70 Тропинка, не ровна и не крута,

Виясь, на край долины приводила,

Где меньше половины высота.

73 Сребро и злато, червлень и белила,

Отколотый недавно изумруд,

Лазурь и дуб-светляк превосходило

76 Сияние произраставших тут

Трав и цветов и верх над ними брало,

Как большие над меньшими берут.

79 Природа здесь не только расцвечала,

Но как бы некий непостижный сплав

Из сотен ароматов создавала.

82 «Salve, Regina,» – меж цветов и трав

Толпа теней, внизу сидевших, пела,

Незримое убежище избрав.

85 "Покуда солнце все еще не село, -

Наш мантуанский спутник нам сказал, -

Здесь обождать мы с вами можем смело.

88 Вы разглядите, став на этот вал,

Отчетливей их лица и движенья,

Чем если бы их сонм вас окружал.

91 Сидящий выше, с видом сокрушенья

О том, что он призваньем пренебрег,

И губ не раскрывающий для пенья, -

94 Был кесарем Рудольфом, и он мог

Помочь Италии воскреснуть вскоре,

А ныне этот час опять далек.

97 Тот, кто его ободрить хочет в горе,

Царил в земле, где воды вдоль дубрав

Молдава в Лабу льет, а Лаба в море.

100 То Оттокар; он из пелен не встав,

Был доблестней, чем бороду наживший

Его сынок, беспутный Венцеслав.

103 И тот курносый, в разговор вступивший

С таким вот благодушным добряком,

Пал, как беглец, честь лилий омрачивший.

106 И как он в грудь колотит кулаком!

А этот, щеку на руке лелея,

Как на постели, вздохи шлет тайком.

109 Отец и тесть французского злодея,

Они о мерзости его скорбят,

И боль язвит их, в сердце пламенея.

112 А этот кряжистый, поющий в лад

С тем носачом, смотрящим величаво,

Был опоясан, всем, что люди чтят.

115 И если бы в руках была держава

У юноши, сидящего за ним,

Из чаши в чашу перешла бы слава,

118 Которой не хватило остальным:

Хоть воцарились Яков с Федериком,

Все то, что лучше, не досталось им.

121 Не часто доблесть, данная владыкам,

Восходит в ветви; тот ее дарит,

Кто может все в могуществе великом.

124 Носач изведал так – же этот стыд,

Как с ним поющий Педро знаменитый:

Прованс и Пулья стонут от обид.

127 Он выше был, чем отпрыск, им отвитый,

Как и Костанца мужем пославней,

Чем были Беатриче с Маргеритой.

130 А вот смиреннейший из королей,

Английский Генрих, севший одиноко;

Счастливее был рост его ветвей.

133 Там, ниже всех, где дол лежит глубоко,

Маркиз Гульельмо подымает взгляд;

Алессандрия за него жестоко

136 Казнила Канавез и Монферрат".

1 В тот самый час, когда томят печали

Отплывших вдаль и нежит мысль о том,

Как милые их утром провожали,

4 А новый странник на пути своем

Пронзен любовью, дальний звон внимая,

Подобный плачу над умершим днем, -

7 Я начал, слух невольно отрешая,

Следить, как средь теней встает одна,

К вниманью мановеньем приглашая.

10 Сложив и вскинув кисти рук, она

Стремила взор к востоку и, казалось,

Шептала богу: «Я одним полна».

13 «Te lucis ante», – с уст ее раздалось

Так набожно, и так был нежен звук,

Что о себе самом позабывалось.

16 И, набожно и нежно, весь их круг

С ней до конца исполнил песнопенье,

Взор воздымая до верховных дуг.

14 Здесь в истину вонзи, читатель, зренье;

Покровы так прозрачны, что сквозь них

Уже совсем легко проникновенье.

22 Я видел: сонм властителей земных,

С покорно вознесенными очами,

Как в ожиданье, побледнев, затих.

25 И видел я: два ангела, над нами

Спускаясь вниз, держали два клинка,

Пылающих, с неострыми концами.

28 И, зеленее свежего листка,

Одежда их, в ветру зеленых крылий,

Вилась вослед, волниста и легка.

31 Один слетел чуть выше, чем мы были,

Другой – на обращенный к нам откос,

И так они сидевших окаймили.

34 Я различал их русый цвет волос,

Но взгляд темнел, на лицах их почия,

И яркости чрезмерной я не снес.

37 "Они сошли из лона, где Мария, -

Сказал Сорделло, – чтобы дол стеречь,

Затем что близко появленье змия".

40 И я, не зная, как себя беречь,

Взглянул вокруг и поспешил укрыться,

Оледенелый, возле верных плеч.

43 И вновь Сорделло: "Нам пора спуститься

И славным теням о себе сказать;

Им будет радость с вами очутиться".

46 Я, в три шага, ступил уже на гладь;

И видел, как одна из душ взирала

Все на меня, как будто чтоб узнать.

49 Уже и воздух почернел немало,

Но для моих и для ее очей

Он все же вскрыл то, что таил сначала.

52 Она ко мне подвинулась, я – к ней.

Как я был счастлив, Нино благородный,

Тебя узреть не между злых теней!

55 Приветствий дань была поочередной;

И он затем: "К прибрежью под горой

Давно ли ты приплыл пустыней водной?"

58 "О, – я сказал, – я вышел пред зарей

Из скорбных мест и жизнь влачу земную,

Хоть, идя так, забочусь о другой".

61 Из уст моих услышав речь такую,

Он и Сорделло подались назад,

Дивясь тому, о чем я повествую.

64 Один к Вергилию направил взгляд,

Другой – к сидевшим, крикнув: "Встань, Куррадо!

Взгляни, как бог щедротами богат!"