Приглашение на танец - Мэнди Коллинз

— Мисс Херстон, — начал герцог елейным голосом, — задачу я прекрасно понял. Но для этого мне придется лечь на пол рядом с вами. Вас это не смущает?

— Зовите меня Сесили. И сделайте, что я прошу. Чем скорее я найду ключ, тем скорее мы сможем выйти из этой ужасной комнаты. Мне, наверное, придется мыть голову раза четыре, чтобы смыть с волос запах мумии.

Лукасу хотелось сказать, что она, как всегда, пахнет розами, но он решил не испытывать ее терпение.

— Ладно, я иду. Кто не спрятался, я не виноват.

Лукас снова встал на колени, потом оперся на руку и лег на живот, вытянув ноги. Повернув голову, он обнаружил, что лежит, почти уткнувшись лицом в волосы Сесили.

— Ну вот.

Он нарочно говорил прямо в ее волосы. От его дыхания несколько тонких выбившихся кудряшек на ее шее затрепетали. Он протянул руку поверх ее спины и наклонил свечу, тщательно следя за тем, чтобы пламя не коснулось ковра.

— Немного правее, — распорядилась девушка. Она принялась вглядываться в щель под дверью. — Есть, вижу ключ!

Лукас приподняв голову, оперся щекой на ладонь и стал смотреть, как она двигает рукой, пытаясь дотянуться до ключа.

— Я почти его достала. — Сесили прикусила губу. — Еще чуть-чуть…

Несмотря на то что близость Сесили и невозможность к ней прикоснуться причиняли ему почти физическую боль, Лукас улыбнулся. Девушка лежала с очень сосредоточенным выражением лица, и ему подумалось, что она сейчас еще красивее, чем когда бы то ни было.

— Есть! — воскликнула Сесили и вытащила руку из-под двери.

Лукас, нависавший над ней, стал подниматься, но сделал это недостаточно быстро. Вместо того чтобы встать и отойти на шаг назад, он опять оказался в сложном положении: когда она перевернулась на спину и стала садиться, то угодила прямо в кольцо его рук.

— Ох.

Дуновение воздуха от ее тихого возгласа коснулось его лица, словно паутинка. Сесили опустила взгляд на его губы, и ее глаза потемнели. Лукас, испытав мощный всплеск желания, мгновенно забыл про ключ. Он задул свечу и завладел ее ртом в жарком, неистовом поцелуе.

Когда Лукас поцеловал ее, свет померк. Во всяком случае, так показалось Сесили. Они уже целовались раньше, но в этот раз, возможно из-за темноты, в объятиях Лукаса чувствовалась какая-то особая энергия, которая одновременно и возбуждала и пугала Сесили. При всей ее хваленой независимости и неповиновению отцу во всем остальном про Сесили скорее можно было сказать, что она жила защищенной от внешнего мира. В последние две недели она впервые в жизни танцевала вальс и получила поцелуй, в котором была хотя бы какая-то страсть. И вот теперь она переживала первое в жизни соблазнение и не собиралась упускать ни единого момента этого волшебства.

Лукас двигался от ее губ к уху, потом он коснулся губами невероятно чувствительного места в изгибе шеи. В ответ на горячую ласку его языка Сесили инстинктивно выгнулась ему навстречу, закрыв глаза от удовольствия. Стоя на коленях, Сесили приподнялась чуть выше, открыв его губам участок обнаженной кожи между шеей и грудью, и стала лихорадочно развязывать узел на шейном платке.

— Не спеши, — прошептал Лукас.

Его хрипловатый от желания голос, казалось, пронизал ее тело насквозь. Лукас вытащил полы не по размеру большой рубашки Сесили из-под ремня брюк. Снимая с нее рубашку через голову, он одновременно целовал ее декольте. И вот наконец ее тело выше талии было обнажено, открыто его ищущим губам.

Из-за темноты Сесили не видела, что происходит, и упивалась свободой, которую ей это давало. Ей больше не нужно было играть роль Синего Чулка, или девицы, которую никто не приглашает танцевать, или робкой дебютантки. Она была здесь, в этой комнате, с этим мужчиной; она была просто женщиной с вечной потребностью в мужской ласке.

Лукас взял ее за бедра и жадно припал губами к пику ее груди, втянул в рот и стал сосать, пока он не затвердел. Он посадил Сесили к себе на бедра так, чтобы она почувствовала, как его распаленное естество упирается в самое чувствительное место ее тела. Сесили инстинктивно покачнулась на нем раз, другой. Лукас тихо застонал, поднял голову и снова припал к ее губам, одновременно расстегивая ее брюки, а Сесили в то же самое время занялась застежкой его брюк. Потом одним быстрым движением приподнял Сесили и спустил ее брюки до колен, а затем снял их совсем. Тем временем она почти справилась с его брюками. Несмелая рука Сесили касалась его тела, и он едва подавил желание повалить ее навзничь. Что особенное есть в этой женщине, что заставляет его терять контроль над собой? Всего два раза в жизни он забывал о своем почти легендарном чувстве долга, и оба раза — с этой женщиной. Но даже сознавая, что снова собирается совершить то, что совершать не подобает, герцог Уинтерсон ничего не мог с собой поделать.

— Если ты и дальше будешь продолжать таким манером, все закончится слишком быстро, — задыхаясь, проговорил он. — Давай лучше попробуем по-другому.

Лукас снова завладел ртом Сесили и стал ласкать ее бедра, потом нежно, но решительно провел указательным пальцем по влажному теплу у нее между ног. Она содрогнулась, от этого движения ее груди приподнялись к его торсу, а бедра подались вперед так, что ее самое сокровенное место оказалось прижатым к его восставшей плоти.

«Вот тебе и попробовали по-другому», — с иронией подумал Лукас. Он снова погладил средоточие ее женственности, а затем ввел один палец в ее лоно. Сесили резко вдохнула ртом воздух. Это подстегнуло его, и в следующий раз он ввел два пальца. Потом три. Действуя инстинктивно, она стала страстно двигаться навстречу его руке.

— Я хочу… я хочу… — прохрипела Сесили.

— Что? — Лукас не узнал собственный голос. — Чего ты хочешь, сладкая Сесили, что тебе нужно?

Она подалась навстречу его руке. Лукас знал, что ее разрядка приближается, он чувствовал под своими влажными пальцами напряжение ее внутренних мышц.

— Больше, — выдохнула Сесили задыхаясь. — Просто больше.

Ее сбивчивые слова подействовали на его желание, как бренди на огонь, потребность в ней угрожала захватить его целиком, сжечь в своем огне. Лукас знал, что если он даст ей все, чего она хочет, она потом пожалеет. Она ведь девственница и не имеет представления, о чем просит. В лучшем случае это будет означать брак, в худшем — испорченную репутацию. И Лукас сомневался, что она легко смирится как с первым, так и со вторым.

Но когда он по-прежнему вводил в ее лоно только палец, Сесили взяла дело в свои руки. В буквальном смысле. Лукас почувствовал, как ее пальцы смыкаются вокруг того самого органа, от которого он так самоотверженно пытался ее уберечь. От неожиданности он втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Сесили! Ты сама не знаешь, что делаешь!

Не отпуская его и продолжая двигаться в такт движениям его пальцев, она наклонилась, чтобы его поцеловать.

— Лукас, я тебя хочу! — выдохнула она. — Я знаю, что это еще не все, я видела старинные рисунки. Пожалуйста!