Сотник. Не по чину - Евгений Красницкий

Немногочисленная свита при княжатах только-только начала устраивать детей на ночлег, а Веселуха уже бежал по лесу. Чтобы не рисковать, он дал хороший крюк и появился у стоянки ратнинцев, когда начинало смеркаться, пройдя по их собственным, оставленным накануне следам.

Мальчишки в кольчугах Веселуху не особо волновали, но вот немногочисленные взрослые ратники настораживали, поэтому первого часового, открыто бродившего со своей стрелялкой вдоль опушки, городненец даже в расчет не взял: серьезную охрану наверняка выставили скрытно. Настоящие секреты, охраняющие подходы к реке и лес со стороны берега, в сгущающихся сумерках он все-таки разглядел, а заодно посчитал охрану при князе и затаился в удобном месте, откуда хорошо просматривалась поляна, где остановился сотник этих молокососов. Правда, ратнинские «коллеги» сразу же после отплытия ладьи тщательно обследовали окрестности и расположение «ставки командования» подыскали с умом, так что особого выбора у Веселухи, по сути, и не оставалось.

Топот копыт полусотника насторожил – в сумерках по лесу верхом можно ехать только по великой надобности. Оказалось, гонец, один и явно откуда-то издалека: в седле еле держался, а едва оказался на земле, поковылял к костру, у которого собрались боярич с ближниками, что-то сказал, передавая молодому сотнику какое-то послание, и жадно ухватился за поднесенный ковш. Веселухе все это, естественно, не понравилось: не дай бог, прибудут взрослые ратники, тогда освобождение князя намного усложнится, а то и вовсе станет невозможным.

Мальчишка-боярич тем временем попытался прочесть послание при свете костра, не преуспел и велел принести факел. Пробежал глазами написанное, подозвал к себе одного из взрослых и сунул тому грамотку. Прочитав послание, ратник принялся что-то доказывать, не очень громко, но достаточно, чтобы спрятавшийся неподалеку Веселуха расслышал, как в разговоре поминают Городно. Трофим замер от нехорошего предчувствия, напряженно вслушиваясь в реплики, которые доносились до него.

– Воевода наказал… через Городно… Мономашичи скоро подойдут… Ляхи всегда сволочами были… ладьи… кони… – обрывки слов не давали Трофиму ни малейшей возможности понять, что же именно произошло. А ведь произошло – и явно что-то важное. В том, что ляхи последние сволочи, он и сам не сомневался, но вот что они на этот раз отмочили, и при чем тут Городно?

А пацанья рать уже вовсю шебуршилась, выполняя распоряжения начальников.

– Ладьи готовьте к утру, с рассветом выступим…

Мишка, продолжая обсуждать что-то со своими ближниками, спустился к воде, и Веселуха расслышал его голос вполне отчетливо. Судя по всему, отроки собирались идти к Неману. Много бы Веселуха дал, чтобы узнать, что же написано в той грамотке, если гонец чуть не до самой темноты по лесу коня гнал и сам едва живой…

В общем, не ошибся Арсений в оценке Веселухи! Мишка, отыграв свою партию в очередном спектакле для одного зрителя, побродил еще по лагерю и, поорав на мечущихся отроков, подозвал наконец своего адъютанта, отдал распоряжение, и вскоре для него раскинули пару потников. Он на них и улегся, дескать, то ли устал, то ли просто невместно бояричу бегать, как обычному ратнику.

«Да, сэр Майкл, Станиславского тут нет и генеральной репетиции не предусмотрено, так что «Не верю!» с первого ряда кричать не будут. Но и ставки повыше, чем сорванная премьера…»

В любом случае Мишке сейчас оставалось только лежать и ждать. Веселуха появился рядом с ними почти бесшумно: «охранник» при сотнике обернулся только чтобы словить по уху и свалиться без памяти, а сам боярич и вовсе ничего не заметил, только свет в глазах вдруг погас…

Мишка увидел озаренное факелом озабоченное лицо склонившегося над ним Арсения и с трудом сел. В голове гудело.

– Ну, дядька Арсений…

– Что? Здорово он тебя?

– Не особо… Но мастерски. Я и не понял, что к чему.

– Да не боись, все чисто… Он тебя просто вырубил, чтобы не шумел. Ему тебя калечить резону не было. Сейчас уже, поди, обратно к своей ладье подбегает.

Оба хохотнули.

«Поздравляю вас, сэр! Мотивация противника на нужное нам поведение с помощью психологического воздействия на оного путем проведения грамотной операции по его дезинформации удалась. И даже голова у вас цела осталась. Вроде бы…»

А Веселуха несся через лес: вытащенную у Мишки грамотку он смог прочитать, только отойдя от ратнинцев на версту, не меньше – ближе разводить огонь не рискнул. Послание и впрямь, на его взгляд, стоило затраченных усилий. В нем воевода Погорынский писал внуку, что ляхи вырезали три десятка городненских ратников, угнали в полон подвластных городненскому князю жителей округи, разгромили какой-то обоз, а теперь идут прямо на Городно, потому что один из Мономашичей подошел с юга и перекрыл им путь в полоцкие земли по южным дорогам, сам погорынский воевода обошел их с севера, а внуку с его сотней приказывал идти к нему в помощь.

В общем, договор с князем Всеволодом ляхи порушили – как сволочами были, так ими и остались! А в Городно-то и не знают ничего! Если он не успеет упредить – разорят город ляхи, дотла разорят…

– Н-да, вот только вам и признаюсь, мистер Фокс, но повезло нам, как зайцу на минном поле, ей-богу, повезло! Потому как плюхнулись мы с вами мордой в лужу собственной некомпетентности, и еще легко отделались! Именно с вами – мог бы и намекнуть, рожа твоя бронзовая, что я берега теряю!

Ведь я, только когда объяснял княгине, что в случае неудачи нашей спасательной операции и ее светлость, и детей, и ближников пришлось бы ликвидировать и утилизировать во избежание эксцессов со стороны любящих родственников, – только тогда и сам понял: а ведь и пришлось бы! И ее и князя… И мало того – она-то с самого начала тоже понимала, что выхода у меня другого не было бы при таком печальном исходе. И нечего морду корчить – издержки профессии, привыкайте.

Арсений со своими наверняка все понимали, и княгиня понимала; мало того, и сама на моем месте такой же приказ отдала бы… Не понимала только, насколько пацан это осознает и решится ли до конца пойти, потому и не возмутилась на мой ответ. То есть на попытку поучить ее вежеству среагировала достаточно бурно, а вот на то, что ее зарезать могли – нет. Испугалась и наконец-то стала принимать всерьез – да, но не возмутилась ни разу, позвольте вам заметить. Ибо тоже в своем роде управленец и не могла не осознавать, что такое решение логично и в данной ситуации единственно возможно для любого разумного командира.

Хотя в книжках про такое поминать и не принято – ну не могут «наши разведчики» поступать, как «ихние шпионы»… А вот хрен! Не только моя голова и великая цель на кону стояли – Рюриковичи бы ВСЕХ вырезали за погибшего или тяжело раненного – даже случайно – княжича: и Младшую стражу, и сотню, и Ратное… Не имел я права свидетелей в живых оставить!

Мишка вдруг вспомнил, как однажды в случайном разговоре в ТОЙ жизни знакомый отставник одной из очень серьезных спецслужб, много повоевавший и переживший, обычно выдержанный и невозмутимый, неожиданно завелся в ответ на выданную кем-то из демократов фразу про «неприемлемые способы ведения войны» и чуть не за грудки стал хватать оппонента: