Первый раз - Анна Ольховская

– Анхен, – озабоченно сдвинул брови фон Клотц, – а что вы говорить про окно? Зачем прыгать туда? Очень высоко, вы разбиваться в смерть!

– Ну… – Я отвела взгляд и, запинаясь, проговорила: – У меня из окна вид на горный склон. Он постоянно напоминает мне о случившемся, потому что он очень похож на тот склон, где все произошло. Я переживаю все снова и снова, слышу крики и грохот, и мне… – Я судорожно сцепила пальцы рук. – Мне порой хочется шагнуть в пустоту, лишь бы прекратить эти мучения!

– Надо было говорить! – Фридрих даже побледнел от испуга, представив, видимо, последствия еще одной смерти в своем замке. – Сразу говорить! Сегодня же переводить вас другой комната! Я немедленно командовать прислуга, и они переносить вещи. Куда вы хотеть?

– Если можно, – я, промокая глаза все тем же платком, улыбнулась ему дрожащими губами, – переселите меня в комнату, где я жила раньше, до… случившегося. Если только, – испуганно посмотрела я на Голубовского, – Вика и Слава не станут возражать…

– Не переживайте, не станут, – усмехнулся заботливый отец. – Им не до того.

И вот я снова в комнате, из которой некогда отправилась на прогулку в Клатовы. Можно было бы сказать, что здесь все осталось по-прежнему, но это не так. За несколько дней, проведенных в этом помещении, я успела вжиться в него, сделать его своим. Небрежно брошенные джинсы, недочитанная книга, мои шампунька и гель для душа в ванной, надкусанная шоколадка и еще много-много мелочей, делающих место, в котором я в данный момент живу, похожим на меня.

Но сейчас комната была идеально убранной, чистой и безликой. На полу сиротливо жались друг к другу мои сумки. Ладно, ребята, не робейте, вы здесь уже гостили. По местам!

К обеду я вернула комнате жилой вид. С удовольствием полюбовалась из окна дворцовым парком, надеясь увидеть Сашиных детей. Но, кроме челяди фон Клотца, в парке никого не было. Ничего, за обедом встретимся. Надеюсь, Вика и Слава не так остро отреагируют на мое появление, как это случилось в прошлый раз.

Того раза действительно не повторилось. Потому что за обеденным столом опять сидели только разлюбезный хозяин и его будущий родственник. Но накрыто было еще для трех человек. Ага, значит, я полностью реабилитирована в их глазах и удостоена столь изысканного общества. О, это так мило, так чудесно! Фридрих – просто душка! И Андрюшка – душка!

Я старательно вытаскивала из закоулков своей памяти выцветший розовый сюсюкающий шелк и приторный атлас. К сожалению, у меня этого добра не так уж много, а чалма сладкой дурочки должна быть максимально большой, чтобы скрыть настороженные рысьи ушки.

Продолжая мысленный щебет гламурной идиотки, я постепенно лепила на лице соответствующую маску. К столу я подошла уже «в образе». Надеюсь.

– Добрый день, Фридрих, здравствуйте, Андрюша! – радостно поприветствовала я сладкую парочку. – Как много все-таки значит смена обстановки! Я совсем по-другому теперь себя ощущаю.

– Лучше, я надеяться? – растянул губы в резиновой улыбке фон Клотц.

– Гораздо, гораздо лучше!

– Я есть очень рад. Садиться с нами обедать, битте.

– Спасибо.

Я устроилась напротив Андрея и с неподдельным удовольствием оглядела стол. За последнее время я успела уже подзабыть все это великолепие. Что ж, насладимся бессовестным чревоугодием, хоть какой-то релакс должен быть у страдалицы!

Но и о деле забывать не стоит. Минут через десять, отдав должное великолепному салату, я поинтересовалась:

– А где дети? Что-то они опаздывают.

– Они не придут, – сухо сообщил Голубовский.

– Но почему? Это… – я задрожавшими пальцами отложила вилку, – это из-за меня, да? Они не хотят сидеть со мной за одним столом?! Так надо было мне сказать…

– При чем тут вы! – раздраженно оборвал мои стенания Андрей. – Это совсем другое, не имеющее к вам никакого отношения.

– Но с детьми все в порядке? Вы ничего от меня не скрываете?

– А зачем мне что-то скрывать от ВАС? – совершенно искренне удивился Голубовский. – Поверьте, ни скрывать что-либо, ни откровенничать с вами никогда в мои планы не входило. Вы – совершенно посторонний человек, всего лишь подруга моей погибшей жены. Больше нас ничего не связывает.

– Как это? – Розовое тупое недоумение во взоре. – А дети? Вика и Слава? Я же люблю их, я волнуюсь за них!

– Я понимать вас, Анхен, – решил вмешаться фон Клотц. – Анж не есть прав, когда считать, что судьба Викхен и Слава вас не касаться. Но ему сейчас трудно, вы должен понимать. Семья иметь такая потеря, дети сильно переживать, иногда поступать неправильно, не слушать отец, устраивать истерика. Есть конфликт, я и вы не стоит вмешиваться. Они разобраться сами.

– А, ну тогда понятно, – я облегченно вздохнула. – Главное, чтобы в итоге все у них было хорошо.

– Будет, не сомневайтесь, – сухо улыбнулся Андрей. – Извините, если я был немного резок.

– Ах, да бросьте! – Я манерно пожала плечами и, повернувшись к фон Клотцу, спросила: – Есть новости от моего мужа? Он звонил?

– Да, звонить. Два раза. Но вы быть далеко, и я не искать. Алексей говорить, что приезжать дня через два-три.

– Господи, наконец-то! – я не удержалась и радостно всплакнула. Недолго, минуток пять. Пока нам не принесли запеченную форель.

После обеда я поднялась к себе, перетащила кресло к окну и, удобно устроившись, приготовилась ждать дальнейшего развития событий. Свадьбу ведь уже назначили, а счастливая невеста куда-то исчезла. Или Вика просто не выходит из своей комнаты, объявив голодовку?

Минут через двадцать в коридоре послышались голоса фон Клотца и Голубовского. Пришлось мне оставить нагретое и ласково мурлыкающе кресло и принять очень неудобную позу древнего египтянина. Что значит – какую? Вы что, их фирменные рисунки никогда не видели? Вспомнили? Вот приблизительно так я и распласталась возле двери, вывернув голову до хруста в позвоночнике. Ухо ведь следует прилепить к прослушиваемой поверхности с максимальной плотностью, подслушивать тоже надо уметь!

А веселье в коридоре тем временем нарастало. Громкий стук в дверь перемежался уговорами, которые все больше напоминали угрозы. Но никакой ответной реакции со стороны ребят не последовало.

– Виктория, немедленно открой! – Андрей явно раскалился до предела, что вызывало у меня непреодолимое желание выскочить из комнаты, плюнуть на него, насладиться его шипением и быстренько убежать. – Я знаю, что Владислав ночевал в твоей комнате. Что бы вы ни затеяли, у вас ничего не получится! Выходите сейчас же, не заставляйте меня ломать дверь!

– Анж, не надо так, ты пугать Викхен! – заботливо загнусил фон Клотц. – Майн либе, Викхен, ты должен прощать меня! И свой фатер тоже! Мы все уставать и делать глупость! Битте, не надо сидеть комната, это не есть выход! Умолять тебя, стоять на колени, выполнять любой пожелание – только чтобы майн Викхен не мучить себя и брат! Вы не кушать с ужин! Так нельзя, это плохо!