Закон тени - Джулио Леони

Вдруг он помрачнел, словно испугавшись, что небо сейчас свалится им на головы. Пико с любопытством за ним наблюдал.

— Это Франческо Колонна, — услышал он шепот у себя над ухом. — Подумать только, Колонна здесь!

— Похоже, кардинала не смущает, что у него за столом сидят рядом прекрасные дамы и язычники. Пригласил же он вас, хотя только и думает, как бы извести дом Медичи, — рассеянно заметил Пико, не сводя глаз с Колонны, который наконец оторвался от созерцания потолка и теперь с деланым безразличием оглядывался вокруг.

Манетто воспользовался моментом и направился к нему.

— Мессер Франческо, вот так сюрприз! — воскликнул он, кивком головы приветствуя Колонну.

— Великодушие кардинала распространилось и на меня, сер Манетто, — ответил тот и через силу улыбнулся. — Может, потому, что карнавал — праздник перевертышей. Монахи переодеваются в монахинь, волки — в ягнят. А я воспользовался случаем, чтобы увидеть комнаты, в которых некогда жила моя семья.

— Палаццо, в котором мы находимся, принадлежал Колонне, прежде… прежде чем его… уступили, — пояснил Манетто. — Этот штрих в истории Рима должен вас заинтересовать. Джованни Пико делла Мирандола. Мой юный друг увлекается древностями, — прибавил он, представляя юношу.

— Да, этот дом был главным нашим имуществом, когда мы владели всем кварталом. Бьюсь об заклад, если поднять этот гобелен, то на стене обнаружится герб Колонна, несмотря на то что над ним поработали стамески, — ответил Франческо с горечью в голосе. Но на его лице тут же заиграла улыбка. — Надо сказать, стамески поработали раньше, чем у нас отняли палаццо. Как будто хотели спасти наши шеи от топора палача. В конце концов, sic transit gloria mundi,[57]ведь так говорят?

— Именно так, — вежливо отозвался Пико.

У него возникла инстинктивная симпатия к этому человеку. И в то же время он не мог избавиться от мысли, что появление того на балу как-то связано с таинственной незнакомкой.

Юноша уже собрался поднять этот вопрос, но Манетто его опередил:

— Наш Джованни охотится за историческими памятниками и научными записками. Особенно его интересуют сведения о великом архитекторе Альберти, который долгое время здесь жил. Он, конечно же, вам известен, — сказал флорентинец, подчеркнув голосом последнюю фразу.

— Леон Баттиста? — пробормотал Франческо Колонна и добавил уклончиво: — Да, я был с ним знаком. Очень давно, еще в моем родном доме.

— Мессер Колонна — сын Стефано, владетеля Палестрины, известного своей любовью к искусствам и безграничным уважением к тем, кто отличается охотой до знаний, — уточнил Манетто.

— Именно ему я обязан своей учебой и возможностью познакомиться со столькими прославленными людьми.

Колонна вдруг принялся разглядывать юношу, словно проникся к нему большим интересом.

— Вы из Флоренции? — неожиданно спросил он.

— Да. А по какому признаку вы это поняли?

— По вашему платью. И по той благожелательности, с которой к вам относится сер Манетто. Что привело вас в Рим? Вы говорили о Леоне Баттисте Альберти. Вы тоже были с ним знакомы?

Пико повернулся к Манетто. Он не знал, стоит ли доверять Колонне и до каких пределов можно раскрыть свои цели. Но флорентинец бросил на него ободряющий взгляд.

— Франческо, конечно, не разделяет опасений в отношении политики Лоренцо Медичи, которыми грешит большинство членов курии. Можете быть с ним откровенным, как ни с кем другим в городе.

Пико снова повернулся к Колонне. За годы, проведенные в университете, он понял, как важно уметь определять по лицу глубинные черты характера человека. Эти навыки были необходимы и в дидактических диспутах, когда «да» или «нет» решали твой успех, и в ночных тавернах за игрой в кости, когда игроки, бывало, хватались за ножи. В ситуациях, когда не только победа или поражение, но и жизнь зависела от быстроты реакции присутствующих, умение просчитать эту реакцию было важнее, чем сила удара. И в том лице, что он видел сейчас перед собой, Пико тоже искал признаки грядущей реакции, пытался понять, как поведет себя собеседник.

Составить точное представление было нелегко. На первый взгляд лицо Франческо, с нежным, девичьим обводом щек, говорило о слабом характере. Но темные глаза, живо блестевшие из-под прямых, как шпаги, бровей, тут же меняли первое впечатление. Короткий нос мог бы принадлежать личности раздумчивой и нерешительной, но полные, рельефно очерченные губы таили страсть, дремлющую, как уголь под пеплом. Пико заключил, что человек с таким лицом способен на все.

— Говорят, Альберти был очень дружен с вашим Лоренцо. Это он вас сюда послал? — спросил Колонна, прервав его размышления. — Но кто лучше владетеля Флоренции может знать о первом из архитекторов?

— В последние годы Альберти жил очень замкнуто и почти не сохранил контактов с друзьями, которые прежде его любили и почитали, — издалека начал Пико. — Лоренцо Медичи хотел бы знать о судьбе трудов и документов своего друга. Он считает, что им надо обеспечить достойное хранение, учитывая, что труды многих великих без такого хранения были утеряны.

— Понимаю… Может быть, об этом знают те немногие друзья, с которыми он вместе работал… — тихо сказал Франческо Колонна.

Он явно собирался продолжить, но запнулся: к ним приближалась группа гостей во главе с кардиналом Риарио, который громко расхваливал свой дворец и меблировку. Когда они проходили мимо, Пико отметил, каким холодным взглядом скользнул по Франческо кардинал, словно его тут и не было. А Колонна весь подобрался и сильно побледнел.

Казалось, оба вот-вот схлестнутся, но кардинал прошел мимо и направился к дверям. Музыка стала невыносимо визгливой.

Это был сигнал к тому, что бал окончен. Гости выстроились в колонну за хозяином. Тем временем в глубине зала появились вооруженные люди в кольчугах с гербом дома Риарио.

— Пора уходить, — шепнул Манетто и тихо указал на гвардейцев кардинала. — Согласно закону гостеприимства, мы здесь в безопасности, но только до того момента, пока длится праздник. А потом…

В его тоне содержался неприкрытый намек, и он поспешил как можно скорее сделать так, чтобы собеседники смешались с толпой.

На лестнице Пико снова повернулся к Франческо Колонне.

— Говоря о собратьях Альберти по искусству, вы имели в виду римских художников или кого-нибудь еще?

— Я имел в виду тех, кто работал с ним вместе над величайшим на сегодняшний день проектом — новой капеллой Ватикана. Она будет зваться именем Сикста. Многие из тех художников его хорошо знали, в том числе и ваш Боттичелли.

— Боттичелли? — Пико вздрогнул от удивления, услышав это имя.

Хотя, наверное, удивляться было нечему: что странного в том, что двое величайших художников Италии общались между собой? Однако Боттичелли принимал участие в неудачном сеансе заклинания и, по словам Лоренцо, был больше других заинтересован вернуть любимую из мира теней. И поклялся повторить попытку. А если он встречался с Альберти, то разве не мог от того получить копию рукописи Гермеса? Кроме того, Боттичелли долго был в контакте с резчиком Фульдженте…