Выбор Стрелка - Артем Кузнецов

— Да, — ответила Ирен. — Там были маги, минимум двое. А почему связались с криминалом? Да кто их знает. Маг, это просто профессия, она не обязывает тебя соблюдать какие-то идеалы.

— Но она же высокооплачиваемая, верно? — Поинтересовался я.

— Не всегда, — сказала Ирен. — Все хорошие места, как правило, уже заняты. Поэтому специальность мага высоких заработков не гарантирует. Если ты не боевой маг, конечно, или целитель. Этим всегда рады.

— Интересно, — задумался я.

— О, гляди! — Ирен ткнула пальцем во что-то, блеснувшее металлом сквозь листья большого куста.

Заглянув внутрь, она вытащила на свет старую, видавшую виды, лютню.

— И откуда эта штука здесь взялась? — Поинтересовался я.

— От менее удачливого путешественника осталась, похоже, — сказала Ирен, протягивая мне лютню.

— И зачем она мне сдалась? — Спросил я, принимая инструмент.

— Ты же сам говорил, что играть умеешь, — ответила Ирен. — Вот и играй. Будешь у нас странствующим менестрелем.

В таверне было полно народу. Настолько много, что, из-за спин стоящих, было практически не видно двух бродячих менестрелей, выступающих на маленькой сцене. Это были два молодых человека, мужчина и женщина. Мужчина был одет в недорогой, но крепкий камзол, как раз из тех, что так любят бродячие музыканты.

На девушке камзол был, явно, подороже. Зеленого цвета со сложной вышивкой. Не самый подходящий для женщины наряд, особенно учитывая ее комплекцию. Не представься эти менестрели своим слушателям, многие приняли бы ее за парня.

Мужчина исполнял песню, одновременно играя на старой лютне. Девушка притоптывала ногой, отбивая ритм. Иногда, она пыталась изображать танец, но справлялась с этим не очень хорошо. Еще она подпевала своему напарнику, в некоторых местах, и весело улыбалась. Ей удавалось неплохо транслировать свое настроение на публику, и она тоже начинала подпевать и улыбаться.

Менестрель прижал струны рукой, обрывая музыку, и поклонился. Публика, восторженно заревела, требуя продолжения. Людям пришлись по вкусу, как сами песни, так и их исполнение. А еще больше им понравилась девушка в зеленом камзоле и растрепанными волосами. Очень уж энергично та отплясывала, в такт музыке. Они охотно стали кидать деньги в специально подготовленную для этого чашу, стоящую на краю сцены.

— Какая замечательная публика! — Сказал я, перекрикивая гомон толпы. — Даже не знаю, что еще для вас исполнить!

Я взял первый аккорд, начав петь очередную песню. Конечно, я сомневаюсь, что мои слушатели сумели понять каждое слово в исполненных мною за этот день песнях. Хотя я и старался перевести их на местный язык максимально доходчиво, для некоторых слов просто не было аналогов в этом языке. Приходилось эти строки переделывать и получалось, по-моему, так себе. Но, как оказалось, люди здесь не слишком искушенные и даже такие песни им нравятся.

Сыграв завершающий аккорд, я снова поклонился, купаясь в овациях. Это начинало мне нравиться. Может, стоит выбрать себе профессию бродячего музыканта? Буду путешествовать по миру, давать концерты. Глядя на постепенно заполняющуюся монетами чашу, можно было с уверенностью сказать, что деньгами эта профессия меня обеспечит. А возможно, еще и славой.

— Следующую песню я посвящаю всем женщинам этого мира! Особенно той, что стоит рядом со мной! — Улыбаясь, сказал я и взял первый аккорд.

Публика покачивалась, в такт музыке. Ирен стояла рядом со мной, сверкая розовым румянцем. Я улыбнулся ей и подмигнул, не отвлекаясь от игры…

Как оказалось, мы просидели в плену работорговцев почти сутки. За это время появились новые подробности Битвы на Указательной, как ее стали все называть. Армия Месхала, действительно, потерпела поражение. Но королева выжила и сумела отступить под прикрытием флота. Сейчас королева, с остатками войск, заперлась в Месхале, который вот-вот будет осажден эльфийской армией.

Ирен сильно обрадовалась, узнав, что ее мать жива. Но скорая осада Месхала поставила крест на нашем плане улететь туда с попутным кораблем. Настолько отчаянных капитанов нам найти не удалось. Изначальный план, подразумевающий встречу с графом Арчибальдом, отпадал тоже. Правда, по другим причинам.

Помимо разговоров о битве на реке, вовсю ходили слухи о том, что некоторые лорды подняли мятеж и перешли на сторону Нарцисса. А раз пошла такая пьянка, никто не может сказать, что Арчибальд останется верен королеве. В таком случае, нам не следовало соваться в его лапы.

Мои подозрения Ирен сразу отмела, но согласилась с тем, что граф Мистеда может и подождать. Сейчас лезть в столицу все равно было бессмысленно. Арчибальд, даже будь он трижды верен королеве, не станет тащить принцессу в осажденный город. Так что мы обосновались в маленькой гостинице, практически на краю города, выдав себя за странствующих менестрелей.

Я не великий игрок на лютне. Если точнее, вообще ее до этого ни разу в руках не держал, предпочитая гитару. Пришлось немного потренироваться, перед первым концертом, но я справился. Или местная публика оказалась не слишком требовательной. Так или иначе, но первый концерт прошел на ура. Так что мы не только смогли заработать на еду и ночлег, но даже немного заработать.

На эти деньги мы сразу прикупили себе новую одежду. Негоже менестрелям ходить в обносках. Ирен по-прежнему не собиралась переодеваться в платье, предпочтя ему камзол. По ее словам, в камзоле намного удобнее, чем в платье. Особенно, если придется драться.

Ее рапиру, кстати, найти так и не удалось. Мы потратили целый день, обходя лавки ростовщиков, но так ничего и не добились. Похоже, что рапира осталась у работорговцев. Ирен, до сих пор, сокрушалась по этому поводу.

Я как раз допел последний куплет, когда в гостиницу ввалилась толпа стражников. Они оттеснили посетителей к стенам, и окружили нашу маленькую сцену.

— Вы арестованы, — сказал вошедший в круг стражник. — Пройдемте с нами.

— А по какому праву, собственно говоря? — Уперла руки в бока Ирен.

— Не могу знать, — ответил стражник. — Велено задержать и привести. В случае сопротивления, захватить силой.

Оглядывая стражников, стискивающих рукояти мечей, мне не захотелось спорить. Перевес не на нашей стороне. Так что я положил лютню на пол и встал со своего стула.

— Хорошо, мы сдаемся, — сказал я.