Струги на Неве. Город и его великие люди - Виктор Николаевич Кокосов

– и великан рухнул к его ногам.

– А-а-а! – раздалось за спиной.

Швед в прыжке повернулся вновь, заняв оборонительную позицию – и вовремя: на него летел немолодой уже русский в дорогой кирасе и превосходном шлеме. Судя по всему, их генерал.

Капитан понял, что эта схватка может решить исход абордажа, взмахнул клинком. Но: раз! Топор русского, скользнув вдоль лезвия, зацепился за гарду и вырвал шпагу из рук шведа. Два! Генерал обухом двинул Далсфира по голове. Свет померк в глазах моряка, и он рухнул рядом с телами ранее им поверженных русских.

Увидев смерть капитана, шведы сбились в кучу, побросали тесаки и загалдели, замахали руками.

– Стой! Сдаются! – крикнул товарищам Лука, вытирая саблю об оборванный в бою рукав рубахи. – Вяжи их! Да Васку звать надобно. Пущай гребцам скажет, что их ослобонят. Так шоб не рвались сразу на палубу, пущай до Котлина галеру доведут!

А Василий с Емельяном, совершив удачный выстрел, совершили хитрый маневр, понукаемый пушкарём кормщик обошёл главное судно шведов и направился к первому галиоту. Попович тем временем перезарядил «змейку» и подготовил к стрельбе самую меньшую из многозарядных пищалей. Подойдя на нужное ему расстояние Емельян пальнул по галиоту, а попович разрядил пищаль. Вслед за этим воеводский струг обошёл галиот с кормы и оказался вблизи второго галиота. Пушкарь и Свечин вновь дали залп – и струг пошёл на новый заход. Капитаны галиотов, не имевшие на борту мушкетёров, видимо, решили не искушать судьбу и начали отход, тем более что шведский флаг к тому времени уже не трепетал над флагманом. Послав им вслед увесистое ядро, пятидесятник Емельян с чувством выполненного долга погладил «змейку» по разогревшемуся стволу, потом потрепал белокурые волосы поповича и удовлетворённо произнёс:

– Пущай скажут Карле, свому королю, какими гостинцами их в Неве теперя встречают!

…На мостике малой галеры тем временем обладатель дорогой кирасы приводил в чувство воеводу Потёмкина.

– Жив, батюшка, токмо швед те глаз подбил, – приговаривал Аким, поднимая своего хозяина. – Слава тебе, Господи! Жив! Защитила тя Пресвятая Богородица!

– Аким? Ты как тута? – с трудом раскрыв припухший глаз, уставился на него Потёмкин. – Ты – не ты? – раненый глубоко вздохнул, раскрыл здоровый глаз и обрадованно произнёс: Ты!

– Он тя и спас! – встал на колени, потирая левый бок, атаман Васильев. – А меня – кольчуга Никона. – Он задрал рубаху и показал глубокую вмятину на чешуйчатом доспехе. – Кады главный швед тя сбил с ног, хотел я ево срубить, да ён ловок оказался, меня подстрелил. Упал я, а тут Аким поспел. Выбил у шведа клинок да огрел по каске обухом.

– Ты как приказал мне шлем носить, я ево и надел, – затараторил ключник. – И кирасу то ж. А раз так – взял топор да на малый струг перелез. Иначе к чему доспех вздевать, если в бой не итить? А тут вижу, нехристь ентот тя убить до смерти хочет, я его и…

– Спасибо, Аким. Я тя после пожалую, – тепло поблагодарил слугу Потёмкин. – Э, да тута старый знакомец. Помогите!

Назар и Аким помогли сесть истекающему кровью старому рыбаку, ключник отодрал рукав от своей рубахи и перевязал рану.

– Без толку. Помираю, – тихо проговорил старик. – Вишь, воевода, удалась наша задумка.

– Спасибо, дед, – склонился к нему Потёмкин. – Жена, детки есть?

– Не-а. Один я на свете. На берегу крутом схороните меня, у Невы-кормилицы.

– Исполним, – пообещал воевода. – По кому службу заказать?

– Савелий я, – тяжело дыша и уже еле слышно произнёс герой.

– А дале?

– Просто Савелий, раб Божий. А ты, воевода, молодец! Прям как князь Александр. Ты… – он скосил глаза на лежавшего без чувств Далсфира, – ты поспрашай-ка капитана. Ентот швед баял: повесит тя на мачте, кады споймает!

Вдруг старик замолчал, взгляд его застыл на Потёмкине. Лучи восходящего солнца осветили лицо героя, и воевода удивился: неживое, оно приняло торжественное выражение.

– Аким, схоронишь – мне место укажи, – приказал стольник, закрывая старику глаза.

– Слухаю. Дозволь глянуть, что с капитаном?

Аким осторожно снял со шведа каску, внимательно её оглядел, положил подле себя. Затем начал щупать пальцами жилу у шеи.

– Кровь бьётся. Чаю, живой. Эй, кто там? Хватай за ноги! – ключник взял шведа подмышки.

Тут подоспел Василий. Он помог перенести капитана с мостика на палубу, привести в чувство, облив невской водой, и объяснил несостоявшемуся ярлу-победителю: он теперь пленник стольника и воеводы Потёмкина. Швед встал и, пошатываясь от слабости, изящно поклонился Акиму, ещё не снявшему кирасу.

– Капитан Ирек Далсфир восхищён умением вашей милости генерала вести бой, – перевёл юный толмач.

Казаки и стрельцы громко захохотали. Швед вопросительно уставился на Свечина.

– Переведи: его срубил мой слуга, а пленник он нашего всемилостивейшего государя! – велел поповичу Потёмкин.

– Вас победил слуга генерала, – сообщил пытающемуся обрести равновесие моряку толмач.

Капитан чуть вновь не лишился чувств, на этот раз от расстройства. И тогда, с дозволения Потёмкина, Василий растолковал Далсфиру, что он выиграл бой у двух генералов: главного воеводы царя Потёмкина и капитана гвардии патриарха Никона (так он решил титуловать атамана и в дальнейшем перед шведами для важности).

Швед, однако, продолжал мотать головой и повторять:

– Какой позор! Какой позор!

– Позор удрать без боя, а ты честно бился, – возразил в ответ Потёмкин, без перевода поняв восклицание шведа.

Он велел – лично Луке – взять десяток казаков, капитана и восемь пленных матросов, связать, свезти на Котлин, освободить добрую избу и стеречь там шведов до особого приказа.

– А шпага капитанская по праву твоя, – протянул он толедский клинок Акиму. – Владей по праву! Первый военный трофей.

– Не первый, – усмехнулся ключник, пряча за спиной чуть помятую его ударом каску и пробормотал под нос:

– Будет те, батюшка, знатная шапка! Как у кесаря! Высадившись на Котлине, Потёмкин приказал снять с полугалеры пушки. Казаки забрали и всё ценное. Сам корабль было решено разломать: всё равно для него не было обученной команды да капитана со штурманом.

Вызвав Семёна, Пётр Иванович приказал ему перевезти гребцов на невский берег и предложить: остаться тут и самим выискивать пропитание или шведской дорогой с провожатым идти в русский лагерь под Орешек. В «посоху». За кров, еду и невеликое жалованье.

Отправил воевода и стрельца к родичу Александру – известить о состоявшейся битве и славной победе русского войска.

Предвестник

Дел после победы у воеводы оказалось тьма – до вечера едва управился. По его указанию всех латышей из котлинских деревень стрельцы да казаки перевезли на невский берег: их деревни решили полностью уничтожить. Беженцы были невеселы, но,