Иду на Вы! - Виктор Зайцев

Чтобы дать время нурманам пробраться в тыл противника, князь выслал двух человек для переговоров с ветками деревьев в руках, но те были обстреляны из луков, едва вышли за линию сосредоточения. Спустя час славяне прикрыли десяток повозок с пушками деревянными щитами и стали подвигать их в стороны врага. За ними, под прикрытием передвижных щитов на повозках, которые сами же толкали вверх по небольшому склону, двинулась сотня ушкуйников и столько же стрелков. Осыпаемые густым дождём стрел, передвижные щиты остановились в полусотне метров от передовых воинов врага, где пушки сняли с повозок и быстро укрепили на станках, прикрываясь щитами. К этому времени лучники убедились, что стрельба не даёт результата, и стали бить из луков навесом, ранив нескольких славян.

Заметив это, князь протрубил в рог начало атаки, после чего оставшиеся повозки бодро двинулись на врага. Выдвинутые вперёд пушки отреагировали нестройным залпом, густо осыпав картечью передовых воинов врага, уложили на землю практически всю первую линию и большую часть второй. Конечно, погибли или получили серьёзные ранения немногие, но контужены или просто упали от неожиданного удара почти все, кто стоял в первых рядах. Не меньше сотни человек, в большинстве своём ополченцы. После залпа орудий вступила в бой полусотня снайперов Ёжика, расстреливая с удобного расстояния всех командиров и опытных воинов, пытавшихся остановить паническое бегство ополченцев, непонятно чего испугавшихся больше, звука выстрела или его результата. За считанные секунды пушкари перезарядили орудия и повторили свой нестройный залп, окончательно решив исход краткого сражения. Противник дружно бросился назад, бросая немудрёное оружие, цепы и рогатины, дубины и топоры на длинных топорищах.

Как их останавливали нурманы, славяне не видели, хватило хлопот с оставшимися на поле боя англами и саксами. Убитых оказалось меньше тридцати, в основном они были застрелены снайперами. Раненых картечью набралось за восемь десятков, остальные были контужены или просто напуганы. Местный барон, его указали пленники, стал первым нормандцем, что встретился славянам на Оловянном острове, к сожалению покойным. Зато выжили два десятка его дружинников, тоже одни нормандцы, их речь неплохо понимали нурманы. Дружинники подтвердили предположения Сергея, переселенцев действительно встретил владелец здешней округи. Они же подробно нарисовали несколько дорог, ведущих на Лондон. Сделали это, правда, лишь после обещания сохранить жизнь в обмен на сведения об удобном пути в столицу королевства.

Потери самих славян составили два стрелка, истекших кровью от ранений в спину стрелами, ещё два десятка получили ранения, опять в спину, навесным огнём из луков. Нурманы, остановившие и пленившие три сотни беглецов с поля боя, не получили серьёзных ранений. Князь не находил себе места от радости первой серьёзной победы на Оловянном острове. Бранко и Брылю стоило трудов немного охладить его восторг упоминанием о предстоящих штурмах замков и городов, главное, о встрече с войском короля. Там только дружинников будет как минимум тысяча, не считая ополченцев-лучников. Однако удержать князя от пира они не смогли, до утра из его шатра раздавались громкие голоса и песни Ярослава, атамана ушкуйников и вождей нурманов. Северяне с удовольствием присоединились к пиршеству, проявив незаурядные способности и железное здоровье. Утром после бессонной ночи за пиршественным столом все вожди нурманов твёрдо стояли на ногах, направляясь поднимать своих воинов в поход на Лондон.

К удивлению Сергея, весь день пути ожидавшего нападения из засады или встречи с очередным бароном, ни единой попытки сопротивления славянское войско не встретило. Даже пленные, четыре с лишним сотни ополченцев, равнодушно шагали за своими победителями, конвоируемые буртасами. Те набрали коней для всей полусотни, совмещали разведку с охраной пленников. Нурманы организовали целый обоз из двадцати телег с награбленным имуществом и трофеями, в него впрягли наиболее сильных и выносливых пленников. Сергей накануне довольно долго с переводчиком опрашивал пленников, выискивая среди них лекарей, кузнецов, чеканщиков и ювелиров. Довольно скоро он убедился, что люди этих профессий даже в средние века не попадали в армию. Пришлось ограничиться просто грамотными, независимо от профессии. Но даже при таком подходе удалось выявить всего четырнадцать человек, двое оказались писарями, попавшими в немилость барону. А сразу четверо неожиданно моряками с торговых судов, неплохо разбиравшимися в парусах и конструкциях судов. Этих умельцев Сергей передал своему шурину, отправив под конвоем на берег моря.

Все лодьи и парусники с небольшим отрядом из сотни стрелков остались ждать известий в захваченном баронстве. К ним отправили всех раненых стрелков и полсотни пленников для тяжёлых работ по обустройству лагеря. Остальные восемь грамотных пленников были, как и следовало ожидать, управителями барона из окрестных селений, набиравшими ополчение и командовавшими своими односельчанами. К удивлению Лосева, один из них, по имени Робин, довольно сносно говорил по-славянски, по крайней мере, было понятно без переводчика. Так вот, Робин рассказал, что в трёх селениях баронства проживают славяне, приплывшие на Оловянный остров двести лет назад. Когда Сергей не поверил таким новостям, Робин выбрал из толпы пленников сорок восемь односельчан, все они были славянами или их потомками.

Такому сюрпризу удивились все переселенцы, включая князя. Лишь Судислав невозмутимо кивал головой, подтверждая, что на Оловянные острова часто перебирались славяне, ещё триста лет назад, как записано в книгах. Ярослав сразу освободил пленных славян, пообещал им вольности в случае захвата власти в королевстве. Часть местных славян забрали к себе волхвы, остальные прибились к пушкарям под командованием Глузда. Добродушный здоровяк принял единоплеменников словно дальних родичей, распределил в помощь пушкарям, первым делом накормив. Остальные пленники весь день голодали, только к вечеру им выдали немного реквизированной в соседних селениях сушёной рыбы и сыра. Местные славяне охотно делились с неожиданными родичами знаниями о королевстве, о земле и урожаях, о нравах баронов и графов, о саксах и англах. Некоторые оказались христианами, с детским простодушием показывали нательные крестики, равнодушно соглашались поменять веру на дедовский Покон.

Сергей вечером усадил у своего костра Робина, выспрашивая того о промышленных центрах королевства, о добыче руды и кузницах, о том, где в Лондоне можно найти ртуть и медь, запасы свинца и железа. К нему присоединились Вуйко и Свист, привычно интересуясь запасами продуктов и товаров, где богатые купцы держат свои склады и как добираться до мастерских. Робин оказался шустрым малым, не жалевшим о покойном бароне, жестоком нормандце, оставившем в замке десять человек воинов и челядь охранять молодую жену с двумя малолетними детьми. Однако с некоторой опаской он поинтересовался у Сергея судьбой семьи барона, получив успокаивающий, но неопределённый ответ. В принципе, Ярослав не был сторонником излишней жестокости, но, как известно, власть меняет людей. Однако в поддержке князем местных славян сомнений у сыщика не оставалось, тут он был уверен в полной поддержке Судислава и других волхвов. Да и князь не промах, опора среди местных жителей любому правителю нужна, особенно единоплеменников.