Этюд в розовых тонах - Анна Данилова

– Сначала взяли под стражу, вели расследование, но потом Кленова отпустили. Вмешалась его сестра, которая так билась за его освобождение и так рьяно доказывала его непричастность к убийству, что его отпустили.

– Вы смеетесь? При чем здесь сестра? – теперь уже она смотрела Кореневу прямо в глаза. – И как она могла доказать его непричастность к убийству?

– Понятное дело, что она ничего не доказала. Но мы пересмотрели дело и пришли к выводу, что на лыжне видели не Кленова, а совершенно другого человека.

– Что же это получается, его сестра привела вам других свидетелей?

– Нет, больше свидетелей не было, но вина Кленова была не доказана, и мы его отпустили. Почему вас это так удивляет? Вы бы хотели, чтобы его посадили?

– Если вы помните, я давала показания, в которых описывала человека в спортивном костюме и шапочке, другими словами, я описывала не самого человека, а его костюм. А таких костюмов могло быть в городе много, уж, во всяком случае, не один. Так что я никому не причинила зла и не собиралась никого обвинять. И если вы мне сейчас покажете Кленова, я его не узнаю, потому что мы с ним незнакомы. Я не знаю его лица.

– Но ведь когда на место преступления приехала бригада и вас попросили описать всех, кого вы в тот день встретили в лесу, вы охотно принялись описывать почему-то именно человека в таком-то свитере и такой-то шапочке. Почему вы не описали внешность остальных людей?

– Да потому что они мне уже примелькались. Я часто ходила на лыжах в этом лесу и видела их. А того мужчину видела впервые. Кроме того, мне действительно тогда хотелось, чтобы убийцу нашли. Что в этом плохого?

– Ничего. Но из-за вашей подозрительности человек отсидел в камере почти десять месяцев.

– Разве, кроме меня, не было свидетелей?

– Были. Вы правы… Я и сам не знаю, почему вдруг так набросился на вас. Просто вспомнил, и все. А тут еще Теслин… и ваша, прямо скажем, неправдоподобная история…

– Когда вы найдете его, сами спросите, давал он мне денег или нет. И еще. Я хотела узнать, каким образом вам удалось найти меня? И почему вы подошли ко мне сразу после того, как я вышла из главпочтамта? Вы уже пасли меня? Вы знали, что я приду туда? Из телеграммы?

– Все правильно, девочка. «Главпочтамт. Вишня«. Куда уж конкретнее?

– Значит, эта девушка, которой я сунула конфеты, сдала меня? Улыбалась-улыбалась, а сама знала, что я у вас на крючке?

Коренев промолчал.

– Пусть она подавится ими, – вырвалось у Али, а к горлу подступил комок. Она не ожидала, что над ее благодарными чувствами к Теслину кто-то вот так подло станет глумиться.

Подошла женщина-администратор с пухлым журналом в руках. Она раскрыла его уже на нужной странице и показала Кореневу.

– Вот ваш Теслин Владимир Евгеньевич, – она ткнула острым красным коготком в одну из строк. – Он останавливался у нас двадцать седьмого декабря девяносто восьмого года.

Коренев буквально выхватил журнал из рук.

– А квитанции?

– Вы имеете в виду, наверное, счет. Вот, пожалуйста…

– Меня интересует только время…

Аля видела, как Коренев волнуется, и это волнение передалось ей. Время. Понятное дело, что его интересовало только время. В зависимости от того, когда именно было совершено убийство некоего Оскара, Теслин будет либо на свободе, либо рано или поздно окажется за решеткой. Аля закрыла глаза, и перед ее мысленным взором появились немного грустные глаза Теслина.

– Скажите мне, – голос Коренева вывел ее из задумчивости, – вы с ним не расставались с вечера двадцать шестого по утро двадцать седьмого декабря?

– Ну да.

– И он никуда не отлучался?

– Нет.

– Убийство произошло в семь тридцать утра. Оскара убили спустя четверть часа после того, как твой обожаемый Теслин, если судить по этим документам, зарегистрировался в этой гостинице…

Аля закрыла глаза и увидела: синее, почти черное зимнее утро, заснеженное крыльцо гостиницы и пробивающийся из-за занавесок розовато-оранжевый свет… Они вышли от Софьи Андреевны в шесть утра, когда на улице было еще совсем темно.

– …но он при всем желании, – продолжал между тем Коренев, – не смог бы добраться до казино за столь короткий промежуток времени. Значит…

– …он невиновен?

– Выходит, что так. А что еще ты знаешь об этом человеке?

– Он прошел Афган. У него жена, я уже говорила…

– Убитый тоже был в Афгане, – проговорил Коренев, думая о чем-то своем. Он вернул журнал администраторше, поблагодарил ее, и они вместе с Алей вышли на улицу. – Ну что ж, Аля Вишня, можешь считать, что ты вернула долг своему Теслину. Будем думать дальше.

– Алексей Павлович…

– Да?

Она захотела ему вдруг рассказать про Юдина и расспросить следователя, не знает ли он чего о том убийстве, но что-то случилось с ней, она словно онемела, и так ни о чем и не спросила. Сплошные убийства. Рената, Оскар, Юдин…

– Я просто хотела вас попросить об одном одолжении…

– Я слушаю тебя, Аля, – сказал он многообещающе мягко и даже улыбнулся.

– Если вы по своим каналам все-таки найдете Теслина, вы не позвоните мне?

– Позвоню.

– Вам дать мой телефон?

– Нет. Он мне известен. Как известно и то, что ты живешь не одна, а с подружкой, которая у тебя не прописана. Мария Аверина, правильно?

Аля чуть не задохнулась от страха.

– Я спокойно смотрю на эти вещи, – вдруг продолжил он, чем еще больше удивил и потряс Алю. – Сексуальная ориентация – это личное дело каждого. Главное, чтобы такие, как вы, не превратились в мужененавистников.

Аля покраснела. Коренев принял ее за лесбиянку. Значит, и Машу тоже. Ну и пусть. Пусть лучше она будет для него лесбиянка, чем… воровка…

Машина резко затормозила, Виктор Кленов, распахнув дверцу, поймал Тамару, идущую по улице, за руку.

– Садись…

Все произошло так быстро, что Тамара растерялась.

– Где ты была все это время? Ты уезжала?

Машина мчалась по набережной, залитой солнечным светом, и ветер неистово трепал шифоновый шарфик, обвивающий шею Тамары.

– Нет. – Она смотрела в окно, и было трудно определить ее настроение.

– Значит, мы жили с тобой в одном городе и ни разу за эти два года не пересеклись?

– Значит.

– Ты обиделась на меня за что-то?

– Нет.

– Но ты даже поменяла адрес. Ты скрылась от меня. Исчезла.