Медальон с пламенем Прометея - Юлия Владимировна Алейникова

про волшебный камень она мне в детстве часто рассказывала.

– Может, это про Володин? – насторожилась Лера.

– Вот уж точно нет, – рассмеялся Иван. – Это был волшебный камень, который дарил славу, а потом убивал своего владельца. Очень страшная была сказка, я ее в детстве любил.

От Аллы Лера ушла ни с чем. Но сколько бы она ни размышляла о камне, вывод был один, что-то загадочное в истории с камнем было и даже, пожалуй, темное, в смысле, грязное, неприличное, да и Олег с его странным желанием получить камень. Хотя… продать его он бы все-таки смог, а стоит камень немало. Но, с другой стороны, хлопоты, получить от Володи наличные в долг, разумеется, без отдачи, было бы в разы проще и безопаснее.

Встреча с Аллой ясности не принесла.

«Итак, что мы имеем?» – невесело размышляла Лера, медленно двигаясь в плотном потоке машин. О камне никто ничего толком не знает, в том числе и полиция, Олег определенно врет и шантажирует ее, а тут еще Щегол.

«Что же мне делать? Что делать?» – тоскливо размышляла Лера. Щегол так просто не отстанет. Не в его правилах, к тому же она действительно единственный человек, к которому он может обратиться за помощью. А если учесть, что она богата и одинока и он знает наизусть все ее слабости и уязвимые места, в покое он ее не оставит.

Но и Олег от нее не отвяжется, так или иначе, он будет ее дожимать, изводить, изматывать, пакостить по мере сил. И бегство за границу ее вряд ли спасет. Хотя… Нет. Страусиная политика не панацея от бед, трусливо прятаться она не будет. К тому же наследство оформлять придется все равно на родине.

Что же делать?

Лера свернула с трассы на знакомый проселок и, проехав по ухабистой дороге до берега озера, остановилась. Спокойная гладь воды и бледная дымка первой зелени, неяркое нежное солнышко и тишина…

Лера не любила природу, но вид озера, безмятежный покой, пастельные краски просыпающегося леса помогали ей обрести внутренний покой и уверенность. Она приезжала сюда нечасто, иногда раз в три месяца, иногда реже, и каждый раз уезжала умиротворенной, почти счастливой.

Лера открыла в машине окна и долго сидела, почти неподвижно, бездумно глядя на воду, небо, слушая едва различимый плеск воды, щебет невидимых птиц и тихий шелест листвы.

Решение пришло само, мысль скользнула в ее сознание, словно занесенная легким порывом теплого, душистого ветерка. Сначала легковесная, несерьезная, а затем все более отчетливая и ясная.

Где-то она уже слышала что-то подобное. Ах да, «Стакан воды», пьеса французского драматурга Эжена Скриба, изящно разыгранная Аллой Демидовой и Кириллом Лавровым, старый, забытый, но любимый ею с детства фильм. Как там говорил виконт Болингброк? «Если большое государство хочет завоевать маленькое, то маленькое государство непременно погибнет. Если же еще одно большое государство хочет завоевать маленькое государство, то у маленького государства появляется шанс на спасение». Или что-то в этом роде.

Лера встряхнулась, закрыла окна и решительно развернула машину в сторону шоссе.

Ей надо столкнуть лбами Щегла и Олега. Они оба хотят добраться до ее денег, они оба не против жениться на ней ради достижения цели. И оба они ненавистны ей. В этой ситуации усматривается прямой конфликт интересов, и натравить их друг на друга не составит труда, вот только одна тонкость. Ей не нужен победитель.

– Привет, Никитос, опять киснешь? – входя в кабинет и скидывая куртку, поинтересовался Митька Крупенин.

– Я не кислый, я задумчивый, – буркнул в ответ Никитка.

– И что ты такой задумчивый?

– Над делом Овечкина размышляю.

– О! И что новенького?

– Ничего, все старенькое, – вздохнул Никита и пожаловался: – Камень этот, понимаешь, будь он неладен. Все в один голос твердят, камень был подлинный. Старинный, откуда взялся, неизвестно, никто не знает, ни жены, ни сын, ни друзья, никто. А на шее покойника висит подделка.

– А может, он сразу был поддельным? – предположил Крупенин.

– Может. А может, его убили из-за камня? А чтобы следы запутать, повесили на шею подделку. А?

– А что, интересный ход, – одобрил Крупенин.

– Да, интересный, только непроверяемый.

– Почему?

– Нет свидетелей, которые бы могли достоверно подтвердить, что камень был подлинный или наоборот.

– Слушай, он же у тебя известной личностью был, – почесав макушку, проговорил Крупенин. – А может, в его окружении был какой-нибудь ювелир, или антиквар, или коллекционер, который видел камень при жизни Овечкина?

– Слушай, а это мысль, – оживился Никита. – Теперь придется искать специалиста в его окружении, ладненько!

И он схватился за телефон.

Никита стоял перед высокой старинной дверью и жал на кнопку звонка.

– Добрый день, – раздался откуда-то сбоку неприятный придушенный голос. – Представьтесь, пожалуйста.

– Оперуполномоченный Строганов. Мы с вами договаривались о встрече, – громко проговорил Никита, ища источник звука.

– Да, да. Предъявите, пожалуйста, удостоверение, держите его раскрытым на уровне груди, – приказал голос.

Никита глубоко вздохнул, но просьбу исполнил.

– Открываю, – пообещал голос, и дверь после недолгой задержки распахнулась. – Проходите, молодой человек, разувайтесь, – отступая в сторону, распоряжался вертлявый невысокий типчик с кудрявой всклокоченной шевелюрой, облаченный в женскую вязаную кофту. – В комнату, пожалуйте. Лорочка, ко мне пришли, принеси, пожалуйста, чаю, – крикнул хозяин кому-то в глубь квартиры, и в коридоре возникла плотная фигура с кудрявой, всклокоченной, как у хозяина, головой, только не седой, а тускло-серой.

– Моя дочь Лора, – представил хозяин, – а это вот молодой человек из уголовного розыска, по поводу Володеньки Овечкина.

Лора подплыла к ним, тихо шаркая тапками, и протянула пухлую неухоженную руку. Ей было за тридцать, и она была безнадежна. Неухоженные волосы, блеклая кожа, очки в немодной оправе, одутловатые щеки, выпуклые близорукие глаза, потухший взгляд, бесформенная одежда и толстые щиколотки. Закоренелая старая дева.

– Лорочка, подай в кабинет, – распорядился хозяин дома и, ухватив гостя за локоть, повлек по сумрачному коридору.

Квартира господина Левинсона располагалась в старом доме в самом центре Петербурга, пятиметровый потолок скрывался в сумраке неосвещенной прихожей, все двери в коридоре были закрыты, двигаться приходилось почти на ощупь.

– Вот сюда, – распахнув незамеченную Никитой дверь, проговорил Яков Самуилович. – Проходите.

Кабинет был роскошным, как в старых фильмах про дореволюционную профессуру. По одной стене старые книжные шкафы, забитые под завязку книгами, остальные стены завешаны картинами. Посреди комнаты небольшой потертый диванчик, кофейный столик и два кресла, а у окна рабочий стол, заваленный всяким хламом.

– Присаживайтесь, – любезно предложил Яков Самуилович. – Чем я могу вам помочь?

– Я хотел спросить вас о камне.

– О камне? – изумился Яков Самуилович.

– Ну да. У покойного Овечкина имелся крупный камень красный, он его всегда носил на шее. Вы его видели когда-нибудь?

– Видел, – после минутной паузы признался хозяин. – Однажды. Цепочку видел много раз, а вот