Между ветром и песком - Ольга Антер

Поскольку арахи пока не додумались ни до фенов, ни до электричества как такового, она продолжила безмятежно растирать волосы.

– Тоо будет здесь через несколько минут, – ехидно заметила Дафа.

Арашни развалилась на своей кровати, вытянув ноги в узорчатых сапожках прямо поверх покрывала. Даже сменив дорожную фарку на шелковую рубашку, а пропыленные шаровары – на яркие, новые, она так и осталась погонщицей, свободной и независимой. Рядом с Дафой невесть откуда взялся небольшой поднос, и она кончиками пальцев поднимала с него один за другим полупрозрачные розовые кубики и отправляла в рот, жмурясь от удовольствия.

Аори только плечами в ответ пожала.

– Меня ждет счастье увидеть тебя рабыней уже сегодня? Слава Харру.

Яростно сверкнув на нее глазами, Аори отложила полотенце и расправила сверток.

Белье, тонкие прозрачные шаровары нежно-голубого цвета, покрывало им в тон и белоснежное платье.

– Я это не надену!

– Как тебе угодно, – Дафа довольно улыбнулась и облизала пальцы.

– Правда? А что еще есть из одежды?

– Ничего, – из голоса арашни можно было мед выжимать.

Заслышав в коридоре шаги, Аори наморщила лоб и подняла на Дафу негодующий взгляд.

– Ну хоть помоги мне! Я в душе не… знаю, как это напяливается!

– Разберешься.

Схватив с кровати платье, Аори зло швырнула его на ноги арашни.

– Я так тоо и скажу, что ты мне одни трусы выдала! Он же именно это приказал?

Подхватив по пути полотенце, она гордо удалилась за загородку. И даже ухитрилась не улыбнуться, когда Дафа, мрачная, как все жрицы Ше-Бара сразу, заявилась следом.

Тоо еще и ждать пришлось. Он приперся в таком же бело-голубом наряде, с неизменным кинжалом на боку. С одной стороны, их схожесть несколько поумерила опасения Аори быть единственным светлым пятном на этом празднике жизни. А с другой – напрягла. Кто она такая для тоо, чтобы носить его цвета? Даже Дафа, явная и единственная наперсница, оделась в темно-синее.

В этот раз, видимо, в силу чистоты и презентабельности, они неторопливо проследовали по центральной аркаде. Аори хотелось сбросить неудобные высокие сандалии и пройтись по умопомрачительно пушистым коврам босиком, но вместо этого она безмолвной тенью следовала за тоо. Увлеченный диалогом с Дафой, он не обращал внимания на вторую спутницу, а она, в свою очередь, не слушала их разговор, ошеломленная окружающими чудесами.

Фонтаны, боги, настоящие фонтаны! В мире, где водой расплачиваются, где нищие клянчат не монетку, а глоток-другой, и в каждом доме есть специальная чаша подаяния. Невероятно. Рядом с ними меркнут и вычурные, похожие на перевернутые грибы люстры из чистого золота, и стеклянный купол, и гобелен, протянувшийся от него к полу… Нет, гобелен все-таки удивительнее. Фигурки на нем едва ли с ладонь ростом, и, кажется, на полотне уместился Ше-Бара целиком. Наверху – ступени и Двуликая в ореоле серебряных лучей, внизу – врата, между ними – город.

Следом за спутниками Аори нырнула под тонкие занавеси в арке у подножия лестницы. И еще, и еще, как в лабиринте. В какой-то момент она запуталась в тонкой ткани, а выпутавшись – потеряла из виду и Дафу, и тоо. Аори шагнула вперед наугад, и оказалась в небольшом шатре, открытом в сторону просторного внутреннего двора. В лицо пахнуло ночной прохладой с примесью ароматов дорогих масел и еще более дорогих сладостей.

У выхода стояло два факела, похожих на застывших в броске кобр. Обращенные к шатру “капюшоны” отражали свет, не оставляя ни клочка темноты на устилающей двор разноцветной гальке, и при том защищали от ненужного внимания тех, кто отдыхал внутри.

Тоо и Дафа расположились друг напротив друга на подушках у низкого круглого столика. Он напоминал формой блюдо с широкими краями, или, скорее, перевернутую шляпу. “Полей” не было видно под многочисленными тарелками, а в углублении в центре разместился сплюснутый кальян с двумя трубками. Вокруг него стояло несколько толстых свечей, упрятанных внутрь глиняных грелок. Теплый мягкий свет сочился сквозь вырезанные на стенках узоры, а в вогнутых верхушках, как в ладонях, лежали наполненные вином чаши.

Аори ничего не оставалось, кроме как усесться между спутниками. И, в отличие от них, в дурацком платье не получится скрестить ноги и вольготно развалиться. Она и так едва не рухнула, наступив на подол, и теперь с тоской представляла, как будет есть одной рукой.

Еще и левой.

Еще и в белом платье.

Разговор ее спутников ненадолго затих, и Аори удивленно подняла взгляд, различив в тишине смутно знакомый звук. Шум, негромкий и невнятный, будто песчинки трутся друг о друга. Или нет, скорее, мелкие камушки… Или нет.

В освещенном факелами кусочке вселенной шел дождь. Крупный, отдельными гулкими каплями. Они падали отвесно и исчезали между камней.

– Но… Как? Откуда? – воскликнула Аори вне себя от изумления.

В пустыне? В городе, запретном для изменяющих?

– Чудо, ниспосланное нам Харру, – с довольной усмешкой откликнулся тоо.

С трудом поборов желание броситься наружу и подставить лицо дождю, Аори опустила взгляд.

Ни Шуким, ни Дафа не выглядят шокированными, как положено при явлении божественного присутствия. Скорее, довольными собой и своим местом в мире.

Значит, дождь идет лишь в этом дворике. Лишь в освещенных факелами кругах, поражая спустившихся с гор чужачек и развлекая тех, кто способен заплатить за чудо.

– Я давно не рассказывал сказок, – тоо затянулся и выпустил под своды шатра несколько ароматных дымных колец. – И сейчас, как мне кажется, вполне подходящее время для короткой истории. Ночь не станет собой, пока не растеряет тепло дня, и нам не остается ничего иного, как ждать.

Интересно, а было такое хоть раз, что кто-то осмеливался заткнуть рот тоо? Аори задавила кривую ухмылку, представив, что бы Дафа сделала с еретиком, посмевшим прервать глас ее личного божества.

– Давным-давно, когда небо было синим, а люди – свободными, в бедной хижине на окраине Таэлита появился на свет малыш. Не был он ни особенно красивым, ни здоровым, ни, когда подрос, исключительно умным, если бы ты, Аори, спросила меня. Но вот его отец не согласился бы, ведь нет мальчика на свете лучше, чем твой первый сын.

Но пришла буря, началась, и не закончилась, как все остальные бури до нее. И если в первые дни пророки кричали о конце света, то вскоре голоса их утонули в шорохе песка. Прошла целая луна прежде, чем поднялись дюны, но Священный путь был им неподвластен.

Те, кто мог идти, отправились по нему за помощью туда, где на половину неба разлилось зарево перед тем, как грянула буря. Туда, где на ладонях Двуликой качаются чаши весов.