Долина туманов - Яна Розова

В следующий раз Лексус завел разговор совсем на другую тему. Он предложил Асе такой вариант: помочь ему уговорить Вовку продать бизнес, за что Лексус обеспечит Асе свободную и безбедную жизнь в будущем. Подумав хорошенько пару дней, Ася согласилась. В результате Вовусу был вручен фиктивный договор о продаже, который в эти выходные он собирался подписать вместе со всеми Пушниными.

И только после этого Лексус провел финальный раунд своей многоступенчатой вербовки. Со вздохом он заметил, что с Вовусом они справились, но вот Вера ни за что не подпишет договор. На предложение Аси поговорить с сестрой щелкнул пальцами и ответил тоном доброго доктора:

– Ася, ты понимаешь, что происходит с моей женой? Я внимательно наблюдаю за ней последнее время. Ее болезнь прогрессирует, понимаешь? Она уже не может здраво смотреть на вещи. Голоса шепчут ей, что контракт с Колодяжным подписывать нельзя. Но у меня есть одна идея…

Поколебавшись, Ася приняла его предложение сыграть покойницу.

Третьей женщиной, вовлеченной в замысел Лексуса, стала Вера. Роль ей отводилась ключевая, но Лексус был стопроцентно уверен – она справится. У женщины с прогрессирующей шизофренией просто нет другого выхода: одна в пустом Доме, наедине с алкоголем (в который добавлен препарат, обостряющий чувство тревожности), с призраком покойной сестры. И с пистолетом. В таких обстоятельствах она неизбежно повторит судьбу своей матери-самоубийцы.

Брат, жена и Ася – вот три жертвы, которые приносил на алтарь Лексус, старательно убеждая себя, что все, что он делает, делает ради своей дочери.

Это была его собственная математика, ни евклидова, никакая другая: один больше, чем три. И ни за что он не признался бы, что, говоря «один», в уме он держит еще «один». Еще одну жизнь – свою собственную. А ее он ценил куда выше трех, а может, и сотни единиц в уравнениях жизни.

Вовус и Вера считают, что Ася умерла двое суток назад, в тот вечер, когда они нашли ее тело в луже крови на кухне. Но они ошибаются.

После смерти Аси прошло всего несколько часов.

Алексей запомнил, что перед тем, как ввести в кровь Аси препарат, подавляющий жизненные функции, он с деланой заботливостью спросил:

– Ты не боишься?

– Всегда хотела знать, что чувствуют мертвые, – ответила она небрежно.

По своему обыкновению, девчонка рисовалась.

Вещество, от которого Ася становилась ни жива ни мертва, вводилось ей дважды. Перед первым «убийством» и перед вторым, настоящим, убийством. В первый раз – для того, чтобы ее тело не просто выглядело, но и ощущалось как труп. А вторично – только для того, чтобы она не сопротивлялась Лексусу. (Сам акт убийства казался ему отвратительным, в глубине души он был уверен, что, лишив человека жизни, заслужит вечное проклятие.)

Это случилось как раз перед тем, как он выстрелил в себя.

Грим с искусственной кровью, изображающий рану в груди Аси, Алексей снял заранее. Тело Аси будут осматривать судебные патологи, нельзя, чтобы они заметили что-нибудь неладное. Самой Асе он объяснил, что грим он обновит, пока сама Ася будет в «анабиозе». В принципе, так и случилось.

Вторую инъекцию Ася отчего-то опасалась делать.

– Лешечка, не надо больше этого укола! – попросила она. Ее лицо с ввалившимися щеками, бледными губами, синевой вокруг глаз выглядело как маска Трагедии. Лексус улыбнулся ей, жалостливо приподняв брови домиком. Это была одна из самых обаятельных его улыбок.

– Асенька, – нежно ответил он, целуя ее в лоб, – это в последний раз, клянусь тебе. Вера очнется, захочет на тебя посмотреть и догадается, что ты живая! А нам с тобой надо, чтобы ее подлечили в клинике. Правда?

Ася слегка скривила губы:

– Больше не хочу быть мертвой…

И покорно открыла рот. Лексус вонзил иглу под дрожащий от напряжения розовый язычок снохи, ввел препарат, после чего спрятал шприц в карман и прижал Асю к своей груди. Прошло минут десять, и она стекла у него между рук. Ее глаза закрылись, мышцы тела обмякли, лицо побледнело. Он поднял Асю на руки, совершенно не чувствуя ударов ее сердца, не слыша дыхания, не ощущая жизни в ее теле. Положил тело на клеенку, постеленную на полу, и достал нож.

В последнюю минуту перед тем, как впервые убить живое существо, Лексус помедлил, подумав: что же это он делает? Но, вспомнив запись своего «свидания» с Дианой и мерзкую рожу Гамлета, ощутил безысходность и всадил лезвие ножа в грудь своей жертвы.

На мониторе – изображение, поступающее из гостиной: Вера сидит на диване перед работающим телевизором. Она ждет Вовуса, который ползает сейчас по склону горы, надеясь вытащить наверх «тело» брата.

Но Лексус, глядя на экран, не видит жену. Перед внутренним взглядом Алексея – Ася за несколько минут до своей настоящей смерти. Он слышит ее слова:

– Больше не хочу быть мертвой…

Родившись в виде небольшой идейки, за пару месяцев план Лексуса, если можно так сказать, обрел хребет, ребра, лапы, череп, хвост; затем нарастил плотное мясо, а потом покрылся ровным слоем подкожного жира и крепкой шкурой. В итоге получился довольно мощный зверь, который должен был проломить Лексусу путь на свободу.

Труднее всего оказалось представить своего зверя примитивному ублюдку, недоразвитому узколобому Гамлету.

– Ты не обижайся, конечно, – сказал чертов жирдяй, не дождавшись и середины его яркой презентации, – но ты городишь какую-то чушь. Достоевщина.

Изумившись интеллектуальному термину, неожиданному для этой примитивной свиньи, Алексей скрестил руки на груди, подобно Байрону, и обиженно смолк.

Гамлет выпил пива, покрутил головой по сторонам, отражаясь в зеркалах того самого бара в «Постоялом дворе», и разрешил с высокомерной усмешкой:

– Ладно, говори дальше…

Лексус иронично поднял брови и заговорил. И как всегда это с ним бывало, когда он затевал нечто опупенное и небывалое, самую трудную работу сделала за него харизма. Речь его звучала вдохновенно, причем Лексус мало задумывался над смыслом собственных слов:

– Вы, бандюганы, чаще всего попадаетесь на том, что шьете белыми нитками. У вас маразматичные старушки убивают громил бензопилами, а малые дети из снайперских винтовок снимают окруженных охранниками прокуроров! Надо использовать настоящие проблемы, опираться на реальные истории. Только тогда у вас получится история, в которую поверит следствие. – Лексус наклонился над столом в сторону Гамлета и заговорит на тон тише: – У моей жены – шизофрения, и еще она обожает свою сестру. Ее сестра, Ася, мечтает о разводе и богатой жизни. Мой брат никогда не открывает окон в своей машине, а кондиционер включает на полную мощь. Вот тебе факты, Гамлет. А теперь я расскажу, как их использовать!

К концу речи Алексея Гамлет смотрел уже не так насмешливо. Совсем не насмешливо, если необходимо уточнение.