Захватчик - Ольга Герр

Капсула жизни залечила порезы, сделала лицо Рады снова идеальным. Она подлатала тело, но ей было не по силам справиться с сердцем. Порезы на нем все еще кровоточили. Арей видел это по состоянию девушки.

Невыносимо понимать, что эти раны нанесены его рукой. Он мучил Раду, использовал ее, лгал ей, ненавидя себя за это, но ничего не мог с собой поделать. Да, он обманул, сказав, что запас капсул жизни неисчерпаем. Этим он хотел уберечь ее от новой попытки навредить себе. Если будет думать, что все можно вылечить, не станет себя калечить. Ведь это бессмысленно.

Расчет сработал. Она отказалась от идеи изуродовать себя, но это ничего не изменило. Стало только хуже. Она погасла. Из ярко горящей свечи превратилась в огарок.

Когда Арей приходил, Рада отворачивалась, чтобы не видеть его, или того хуже – смотрела потухшими глазами, и он понимал – ничего ей от него не надо. Это бесило особенно сильно. Его выводило из себя простое осознание: в то время как он отчаянно нуждается в ней, он сам ей совсем не нужен.

Рада ни в чем ему не отказывала. Даже в сексе. Он мог подойти и запросто поцеловать ее. Обхватить ладонями щеки, прижаться к губам. Она не противилась, но и не отвечала. Просто стояла истуканом, пока он пытался разжечь в ней ответный огонь губами и языком. Но легче подпалить сырые дрова, чем вызвать страсть в девушке.

Арей останавливался. Не шел дальше этого мертвого поцелуя. Потому что хотел ее всю, целиком, а не это безжизненное, равнодушное тело. Трахать его все равно, что трахать надувную куклу.

Каждый ее кивок, каждое бесцветное «да» – как удар ножом. Казалось, ничего хуже ее отказов быть не может. Он ошибался. Может. Ее согласие. "Нет" увеличивало пропасть между ними, "да" делало ее бесконечно глубокой. Он все падал и падал туда, не зная, не понимая, как все исправить.

Подарки ее не радовали, прогулки не интересовали. Все впустую, все мимо. Как будто тем осколком зеркала она вырезала из себя какую-то важную часть. Чуть ли не саму душу. А ему оставила жалкую оболочку. Только, как выяснилось, ему не нужна оболочка, ему подавай содержимое. Такая вот засада.

Иногда нестерпимо хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть. Выбить из нее эту пустоту, вернуть ту, какой она была прежде. Арей едва сдерживался в такие моменты. Наворачивал вокруг Рады круги, как дикий зверь вокруг добычи, и боялся прикоснуться. В последнее время только и делал, что смотрел издалека.

Другие женщины перестали интересовать. Просто не заводили. Как будто они и не женщины вовсе, а так, некие абстрактные живые существа.

Оставаясь наедине с собой, он частенько повторял ее имя. Рада, Радмила, Радость. Не имя, а заклинание. Раз произнесешь и впечатывается на подкорку клеймом. Захочешь, не выкинешь из головы. Радмила для официальных обращений, Рада для друзей и Радость для него.

Она и правда дарила ему радость. Своей улыбкой, прикосновениями, искрящимися от веселья глазами. Все в ней было праздником и фейерверком. Вот только его на этот праздник не приглашали. Он вломился туда силой и теперь расплачивался за это.

Сломанная – вот она какая. Он заигрался и вот результат. Игрушка пришла в негодность. Такое случалось и прежде. Но раньше ему не приходило в голову расстраиваться по этому поводу. Сломалась одна кукла, значит пора заменить ее другой. Только и всего.

Сейчас же все было иначе. Он не мог, не хотел расставаться с Радостью, но попытки ее починить терпели крах. Что он делает не так? Видимо, всё. Как она однажды сказала: «Ты все это делаешь для себя. Мне нужно другое». Тхэнк, да он даст ей что угодно! Найдет и принесет на блюдечке хоть дьявола, хоть бога. Лишь бы она стала прежней.

Феб видел его состояние и тревожился. Даже пытался помочь. Например, заткнуть глотки тем, кто разносил слухи о метке, подаренной командором землянке. Пока об этом шептались в кулуарах, но если так пойдет дальше, правда всплывет и дойдет до главного. Но эта проблема волновала Арея куда меньше, чем Радмила. Хотя должно быть наоборот.

— Что я делаю не так? Чего ей не хватает? — спросил он как-то у Феба.

— Кто поймет этих женщин? Да еще землянок, — пожал тот плечами. — Подумай, что для нее наивысшая ценность. Чего она хочет больше всего? Найди это и дай ей. Может, тогда оттает.

Арей крепко задумался. Чего хочет Рада? Каковы ее тайные чаяния и надежды? Он минут тридцать смотрел в одну точку, припоминая все, что знает о девушке. И вдруг его осенило – семья! Почему-то она крайне важна для нее. И особенно сестра. Из раза в раз Рада твердила, что хочет ее найти.

Эта просьба казалась Арею блажью. Да что там! Откровенной глупостью. Зачем ей сестра? Что ей даст эта встреча? Но он, похоже, совсем не понимает землян. Считывая их эмоции, так и не разобрался в содержимом их голов.

Так, может, прав Феб – надо просто дать ей то, чего она хочет, даже если для него это обернется лишними хлопотами? Если это сестра, что ж, пусть будет сестра.

Арей включил монитор и начал набирать запрос. Он еще не до конца дописал, а браузер подсказал продолжение. Кто-то уже искал эту информацию. Он хмыкнул, совсем не удивившись, что Раде каким-то образом удалось пробраться в его кабинет. Эта девчонка способна на все.

Через минуту у него были данные Дарьи Соколовой восемнадцатилетней выпускницы интерната. Остался сущий пустяк – послать запрос с приказом доставить девушку в штаб командора восточной части Северного полушария.

Палец завис над кнопкой Enter. Что он делает? Зачем ему это – возня с еще одной землянкой? Проблем, что ли, мало? Но тут он вспомнил блеск глаз Рады. Это ничтожная плата за его возвращение.

Щелчок по кнопке. Запрос отправлен. Для командора его выполнят в кратчайшие сроки. Скоро Дарья Соколова будет в башне. Может, тогда Рада улыбнется.

После того, как стало ясно – Дашу мне не спасти, все прочее потеряло смысл. Я вроде жила, а вроде и нет. Механически делала что-то, часто даже не осознавая, что именно. Как будто осталось одно тело, а разум погрузился в спячку. Там ему было хорошо и спокойно. Там он забывал, что единственный дорогой мне человек погибнет по моей вине.

Командор пытался меня расшевелить, но он последнее живое существо на планете, от которого я хотела что-то принимать. Даже помощь. Феб и то меньше раздражал.

Но все же в сексе я командору не отказывала. Не могла. Из-за окаянной эйфории тело всегда было готово принять его. Я ненавидела себя за эту слабость. И командора ненавидела за то, что хочу его. До проклятой слабости в коленях, до ноющей боли внизу живота хочу его! Этого глупого, самовлюбленного, эгоистичного атланта.

За что мне это? За какие грехи расплачиваюсь привязанностью к этому мужчине? Любой другой, даже самый последний вконец опустившийся житель трущоб был бы лучше.

Никак не вытравить это из себя. Не вырезать никаким ножом. Будь такой, я бы, не задумываясь, покромсала свое глупое сердце. Разорвала его в клочья, чтобы ничего не чувствовало. Но у атлантов наверняка найдется волшебная таблетка, она и это вылечат. Меня почти не удивило, что они владеют супертехнологией, которой не желают делиться с людьми.