Григорий Котовский. Загадка жизни и смерти - Борис Вадимович Соколов

class="p1">Не знаю почему, разговор скользнул на Петлюру. Он был очень против него восстановлен.

– Отчего вы так против Петлюры?

– Да ведь он самостийник.

– А вы?

– Мы… мы за «Единую Неделимую».

Я должен сказать, что у меня, выражаясь деликатно, глаза полезли на лоб. Три дня тому назад я, с двумя сыновьями с правой и левой руки, с друзьями и родственниками, скифски-эпически дрался за «Единую Неделимую» именно с этой дивизией Котовского. И вот, оказывается, произошло легкое недоразумение: они тоже за «Единую Неделимую».

Мы подходим к караулке. Тут он, правда, пониженным голосом, стал чистить коммунистов. К этому уже я был несколько подготовлен: я вспомнил тех двух делегатов Котовского на берегу Днестра:

– Сволочь коммунисты…

Этот говорил в том же роде. Я посмотрел на него сбоку: «Не наш ли ты?» Нет, он не был офицер. Это красный командир большевистской формации».

Главный идеолог белого движения в данном случае – свидетель авторитетный. И он так резюмировал свое мнение о Котовском и котовцах: «Да, они пока не обирали, не расстреливали, не грабили.

Может быть, в такой дивизии Котовского гораздо больше близкого и родного, чем мы это думаем. Но все это пока…

Пока здесь работает что-то человеческое, вернее сказать, что-то общее всем нам, русским. Но ведь за этим стоит страшная изуверская сектантская сила, кровожадная, злобная, ненавидящая, которой, увы, подчинены все эти Котовские и близкие ему по духу…»

Шульгин также дает свою версию биографии Котовского, вполне фантастическую, которую позднее использовал в своей книге Роман Гудь:

«Кстати, о Котовском.

Этот человек окружен легендой. Но вот что мне удалось более или менее установить. Он родом из Бессарабии… Кажется, получил какое-то среднее агрономическое образование. Будучи еще совсем молодым человеком, он убил. Убил человека, который оскорбил его сестру. Был сослан на каторгу. Бежал, вернулся в Бессарабию под чужим именем. Поступил управляющим к одной помещице. Образцово управляя имением, он вместе с тем производил самые дерзкие нападения и грабежи во всей округе, причем грабил только богатых будто бы и широко помогал бедным. Долгое время полиция никак не могла установить, что этот полулегендарный не то Дубровский, не то Робин Гуд и Котовский, образцовый управляющий, – один и тот же человек. Но, наконец, его выследили: подробности его ареста рассказываются со всякими украшениями; словом, он был ранен, арестован, снова судим и снова сослан. Революция 1917 г. освободила его, и он появился в Одессе. В городском театре, в фойе, одна из ограбленных им дам узнала его и упала в обморок. Он весьма галантно привел ее в чувство. Затем отправился на митинг, который шел в театре, и весьма шикарно продал с аукциона в пользу чего-то, наверное свободы, свои кандалы за 5000 рублей. Как он стал командиром дивизии, я не знаю, но могу засвидетельствовать, что он содержал ее в строгости и благочестии, бывший каторжник, – «honny soit, qui mal y pense» (позор тому, кто плохо об этом подумает (фр.)). В особенности замечательно его отношение к нам – «пленным». Он не только категорически приказал не обижать пленных, но и заставил себя слушать.

Не только в Тирасполе, но и во всей округе рассказывали, что он собственноручно застрелил двух красноармейцев, которые ограбили наших больных офицеров и попались ему на глаза.

«Товарищ Котовский не приказал» – это было, можно сказать, лозунгом в районе Тирасполя. Скольким это спасло жизнь…

Надо отдать справедливость и врагам. Я надеюсь, что, если «товарищ Котовский» когда-нибудь попадет в наши руки, ему вспомнятся не только «зло», им сделанное, но и добро… И за добро заплатят добром».

Мы уже знаем, что до 1917 года Котовский не то что никого не убил, но даже не ранил. Никто его сестер как будто не оскорблял, и Григорий Иванович точно не убивал их обидчика. И на каторге побывал фактически лишь один раз, так как все время по второму приговору провел в одесской тюрьме. И в 17-м году никакие дамы, узнавшие Котовского, в обморок не подали. У них тогда было много других поводов падать в оюморок. Шульгин, а вслед за ним и некоторые другие белоэмигранты хотели видеть в Котовском благородного разбойника, готового в будущем бороться с коммунистами за восстановление «Единой и неделимой» России, то ли во главе с монархом, то ли с республиканским правительством. С подлинной политической физиономией Котовского эти мечты имели мало общего.

О бое у селения Кандель сохранились и другие свидетельства с белой стороны, помимо мемуаров Шульгина. Это – приказ военного представителя в Румынии генерала А. В. Геруа от 15 апреля 1920 года: «25-го января произошла эвакуация Одессы. Часть войск Добровольческой Армии, масса беженцев с женщинами и детьми отходили под натиском большевистских частей и банд к границам Румынии.

В составе отступающих находилось около 400 кадет от 12 до 14 лет. Отходя от Одессы под угрозой нападения со всех сторон при ничтожных для противодействия большевикам силах, отсутствия боевых и жизненных припасов, перегруженности отряда обозом, в коем следовали женщины и дети, холоде и недружелюбном отношении запуганных большевиками жителей, требовались сверхъестественные усилия для преодоления лишений и сохранения бодрости.

31-го января (13 февраля н. ст. – Б. С.) части, под общим командованием полковника Стесселя, вступили в бой с большевиками, превосходными силами, около дивизии, наступавшими со стороны ст. Выгоды и бригадой Котовского, со стороны села Зельц. Отряд полковника Стесселя не превышавший 600 человек бойцов, вынужден был принять бой для спасения беженцев, женщин в детей. Левый фланг поручен был кадетскому корпусу под начальством капитана Реммерта.

Сплоченные узами товарищества, крепкие духом, кадеты явились лучшей организационной частью, о которую разбились все атаки противника. На левый фланг большевиками были направлены наибольшие силы и проявлено наибольшее упорство для овладения селением Кандель. Жестокий артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь не мог поколебать мужественных кадет. После соответствующей подготовки, большевики бросили на левый фланг бывшие у них кавалерийские части. Неудача грозила гибелью всему нашему отряду. В эту решительную минуту юноши и дети – кадеты, понимая всю важность обороняемой позиции, не смутились натиском противника. Дружные залпы встретили несущуюся кавалерию. Твердой стеной стояли кадетские штыки. Не ожидавшие такой выдержки и мужества, большевики обратились в бегство.

Успех на левом фланге отразился на действиях всего отряда, перешедшего после этого в контрнаступление, продвинувшегося на 5 верст к ст. Выгода, после чего возвратился в исходное положение. В тот же день отряду пришлось выдержать второй бой с полным для нас успехом. Бой длился с 9-ти часов утра до 6-ти часов вечера с перерывами. В последующие дни части кадет удалось переправиться в Румынию. Мужество и доблесть кадет в этих боях, понесших в бою и впоследствии огромные потери, ставят их в ряды испытанных воинов.

От имени Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России, благодарю доблестных Кадет-Героев за полное самоотвержение и мужества участие в боях под Канделем и Зельцем.

От имени Главнокомандующего благодарю воспитателей корпуса, положивших зерна безграничной любви к Родине в сердца и души своих воспитанников. Верю, что проявив столько доблести в юношеском возрасте за дело страдающей Родины, кадеты впишут свои имена золотыми буквами в историю возрождения России».

За этот бой 4 кадета были удостоены Георгиевского креста 4-й степени, 1–Георгиевского креста 3-й степени и 5–Георгиевской медали 4-й степени. Четверо кадетов погибли в бою.

Однако приказ генерала Геруа, как утверждает бывший кадет Одесского кадетского корпус Евгений Михайлович Яконовский, участвовавший в том бою, имеет мало общего с действительностью. Большинство кадет отнюдь не были пропущены в Румынию, а вынуждены были вернуться в Одессу на милость красным. Бой с Котовским Яконовский описал в очерке «Кандель: «Снежные холмы Подолии, белая пурга, бьющая в лицо, далекий в дымке тумана Аккерман, днестровский лед, румыны, снова лед, снова холмы и безостановочный девяностоверстный марш на северо-запад… Холод, гнилая кукуруза, подобранная на зимних пустых полях и, как на детской картинке, аккуратная немецкая колония с красными крышами и мирными дымками на берегу замерзшего озера… Кандель.

Мало кто знает о гибели на днестровской границе отряда генерала Васильева. Еще меньше знают о присутствии в нем 1-ой полуроты Одесского корпуса под командой отважного подполковника Рогойского.

Существует несоответствующий действительности приказ русского военного агента в Бухаресте, генерала Геруа, в котором говорится о четырехстах кадетах. Это, слава Богу, ошибка! Что бы мы делали с малышами под пулями Котовского и в ледяных днестровских плавнях? Нет, нас было пятьдесят юношей и два офицера. 1-ый и 3-ий взводы 1-ой роты Одесского корпуса