Врата бога. Ашшур в гневе. Часть первая - Вадим Барташ

– Государь, мы подозреваем, что это какой-то неведомый нам вид лихорадки… Нам прежде этот её вид не встречался в Ассирии. Говорят, что что-то подобное ранее было присуще только жителям Индии. Признаки уж очень похожие… Ну и усугубляет болезнь, конечно же, преклонный возраст. Главнокомандующий то впадает в беспамятство и при этом у него появляется сильнейший жар, то начинает задыхаться. Он плох.

– Сколько ещё он проживёт?

– Совсем немного. Дни… А может часы…

 Услышав эти слова молодая супруга туртана разрыдалась.

***

 Ашшурбанапал с тревогой ожидал, когда туртан придёт в себя и сможет поговорить. Ашшурбанапалу подали фрукты и вино, но он отказался от угощения. Царь прошёл в смежную комнату, уселся в кресло и задумался. Ему очень не понравилось последнее заявление Накии. Выходит, в армии не всё благополучно и в ней уже зреет недовольство некоторыми его решениями. А ещё получается, что генералы ассирийцы категорически не одобряют то, что выше их теперь ставятся иногда иноземцы. Мардук-апла-иддин, Бел-ибни, Набуэль, и это далеко ещё не весь список не коренных ассирийцев, которые возвысились в армии и при Нинивейском дворе в его правление. Уж очень это кое кого начинает раздражать. Получается, что среди придворной знати и части генералитета вызревает ему оппозиция? А это очень серьёзно.

 «Мда-а-а, – задумался Ашшурбанапал, – а действительно, не опрометчиво-ли я поступаю? Ну, конечно, я Великий царь, я самый могущественный правитель, повелевающий огромной империей, которой нет равных, и моя власть формально никем не ограниченна! Она – безгранична! Так заведено ещё было при наших предках! Но это не значит, что я могу совершенно игнорировать мнение даже своих приближённых. Конечно, пока что никто в открытую мне не возражает, просто никто не осмеливается это делать, но всё же кое кто своё недовольство начинает мне показывать, передавая его через царицу-мать, и зная, какое влияние она имеет на меня… А, кстати, это же не первый такой случай! И это не может не настораживать! Меня что же, считают её марионеткой, подкаблучником?»

 Но вот вновь появилась Шадуа. Молодая супруга главнокомандующего сообщила Великому царю, что Набушарусур пришёл в сознание и хочет его видеть.

 Ашшурбанапал вернулся в покои туртана.

– Ну, как ты, мой верный друг? Тебе надеюсь уже лучше? – спросил Великий царь туртана.

– Государь, – едва шевеля губами обратился к Ашшурбанапалу главнокомандующий, – у меня совсем мало времени… В любую минуту боги оборвут мою жизнь.

– Не говори так, мой друг! – Ашшурбанапал хотел приободрить туртана, но тот застонал и испарина выступила на его лбу, а губы искривились от пронзившей его острой боли. Набушарусур закашлялся, и кашель его долго и сильно мучил.

 Подошёл врач и дал туртану какую-то настойку. Только после неё Набушарусуру стало немного легче и он, хотя и с трудом, но через некоторое время продолжил:

– Я чу-у-увствую… государь, что это уже всё, э-это… это конец. Я хочу… я-я-я… я хочу на прощание сказать… Я всегда был верен твоему отцу, а потом и тебе…

– Я знаю…

– И я… я ни-и-икогда не давал советов опрометчивых, и которые могли бы тебе навредить, государь. И по-оэ-э-этому…я-я-я… – Неожиданно глаза Набушарусура заслезились, он не договорил, застонал, глаза вновь у него закрылись, и он в очередной раз потерял сознание.

 Ашшурбанапал долго ждал, когда же туртан откроет глаза, но больше он так и не пришёл в себя.

 Через час туртана не стало.

***

 Смерть Набушарусура на некоторое время отвлекла Ашшурбанапала от прочих дел. Он распорядился своего верного военачальника и воинского учителя похоронить с высшими почестями, какими только могла удостаиваться не царская персона. Его похоронили в родовом склепе под Ашшуром. Оттуда, из древней столицы Ассирии, происходил род Набушарусура. Там даже воздвигли главнокомандующему внушительный обелиск.

***

 У туртана, помимо его молодой супруги, арамейки, остались несколько двоюродных и троюродных родственников. Они все получили равные доли от имущества главнокомандующего, но Ашшурбанапал, помня данное им обещание туртану, от себя лично выдал Шадуа семь талантов серебра и подарил ей новый дом в пригороде столицы.

 Похороны прошли и Великий царь вызвал к себе Ишмидагана. Когда Главный глашатай появился, Ашшурбанапал его спросил:

– Ну что нового стало известно от наших людей, находящихся в Вавилонии?

– Государь, – ответил глава разведывательного ведомства, – бунтовщики собираются с силами и осаждают владения Бел-ибни. Твой наместник Ура пока ещё держится. Но ему всё тяжелее отбиваться от бунтовщиков.

– Я на него надеюсь, – кивнул головой Ашшурбанапал. – А кто-либо ещё присоединился к Шамашу?

– Ещё одно халдейское княжество.

– А Приморье?

– Приморье пока ни на чьей стороне. Князь Набуэль кажется чего-то выжидает.

– А где сейчас основные силы Шамаша?

– Они сосредоточились на северной границе Вавилонии, но в Ассирию он так и не вторгся… Он кого-то явно ещё поджидает…

– И кого ты думаешь?

– Мне кажется он надеется, что ему на помощь выступит эламский царь…

– Хумбан-никаш уже точно встал на его сторону?

– По всей видимости.

***

 Накия-старшая два часа нежилась в бассейне с подогретой водой и только после этого надумала позировать. Она вышла из бассейна, но не стала одеваться. Сейчас она была совершенно обнажённой. Подогнув под себя ноги, она сидела на стульчике, а её новый фаворит, греческий скульптор и художник Филомей, делал с неё зарисовки. Это ему было необходимо перед тем, как приступить к основному этапу своей работы, которая заключалась в том, чтобы выполнить заказ царицы-матери. А Накия, увидев некоторые работы грека и восхитившись ими, пожелала украсить свою опочивальню его произведениями, которые были на порядок реалистичнее и лучше, чем те, которые создавались ассирийскими скульпторами и находились по всюду в Северном дворце. Однако Накия пожелала украсить опочивальню своими изображениями. По началу она хотела, чтобы это были только картины, но Филомей её уговорил ими не ограничиваться и предложил изваять с неё скульптуры, более того, он предложил изобразить царицу-мать в виде обнажённой богини, наподобие Иштар.

– А это будет уместно? – засомневалась в подобной идее царица-мать.

– Госпожа, – ответил ей грек, – ты по-прежнему прекрасна! Мне ли это не знать?! Тебе нечего стесняться! Тело у тебя- совершенно! Даже не к чему придраться!

 Разница в возрасте между Накией и Филомеем была в сорок пять лет, но иногда царице-матери казалось, что её юный любовник был более умудрённым чем она.

 Накия отмахнулась:

– Ну ты ещё скажи, что я соблазнительнее Иштар!

– А что?! У нас есть похожая богиня… Её называют Афродитой, и она родом с острова Кипр. Так вот, я видел её изображения, в том числе и у себя на родине, на острове Саламин… И эта самая богиня очень похожа на