Парфянин. Ярость орла - Питер Дарман

Было очень тепло. Я медленно подбирался к серому жеребцу, который обернулся и посмотрел на меня, когда я оказался в пяти шагах от него, приближаясь к правому боку. Я остановился, стараясь не смотреть ему прямо в глаза – так обычно ведет себя только хищник. Я тихонько заговорил с ним, продолжая боком, дюйм за дюймом подбираться ближе, стараясь, чтобы это не выглядело угрожающе. Он отвернулся и снова стал щипать траву. Я замер на месте и несколько минут просто наблюдал за ним. Спешить было незачем: это дело могло занять у нас весь день, но терпение наше наверняка будет вознаграждено. Я сделал еще несколько шажков, пока не оказался так близко, что уже мог до него дотронуться. Я снова остановился и не двигался несколько минут, глядя в сторону, но продолжая что-то говорить тихим, спокойным голосом, убеждая коня, что я друг и не сделаю ему ничего дурного. Он, конечно, меня не понимал, но хорошо чувствовал спокойный тон моего голоса. Я протянул руку, сжав пальцы в кулак – растопыренные пальцы могли создать у него впечатление, что я хищное животное, – и легонько прикоснулся к его шее. Он отпрянул, и я тоже отдернул руку. Прошло несколько минут, прежде чем он снова принялся щипать траву, и я снова протянул к нему руку и снова легонько коснулся его шеи. На сей раз он не отдернулся, и я стал гладить его по шее, продолжая тихонько, успокаивающим тоном с ним говорить.

Не знаю, сколько времени я так простоял, уговаривая этого жеребца, возможно, час, но в конце концов мне удалось набросить ему на шею веревочную петлю и увести туда, где стояли наши кони. К концу дня мы наловили много лошадей и отвели их в наш лагерь. Поскольку они являлись единым табуном, то когда поймали их вожака – а поймал его Нергал, который по этому поводу весь сиял от гордости, – остальные лошади последовали за ним и даже позволили надеть на себя недоуздки. Пока мы отсутствовали, остальные наши люди строили огороженный выгул, чтобы потом запустить туда наших пленников. Солнце светило нам в спину и опускалось к западному горизонту, когда мы рысью въехали в лагерь с четвероногими пленниками. Их запустили в ограду и заперли, потом накормили и напоили. Подсчет показал, что мы поймали пятьдесят пять лошадей. На следующий день мы снова выехали на охоту и отловили остальных – еще сорок.

В последующие дни мы занимались укрощением и приручением новых коней. Спартак пришел посмотреть на наши успехи и, кажется, остался доволен. Лошадей мы распределили между моими людьми, каждый из которых должен был стать единственным хозяином для коня, когда полностью приручит его.

– Сколько времени это займет? – спросил он.

– Две или три недели, мой господин, – ответил я.

– Так долго? – кажется, он был удивлен.

– Это требует времени, господин, – он явно почти ничего не знал о лошадях, и я решил его немного просветить. – Первый шаг в работе с дикой лошадью – это добиться взаимного доверия. Необходимо сделать так, чтоб она тебе доверяла, прежде чем начинать ее чему-то учить. С лошадью нельзя работать, если она тебе не доверяет. Ее нужно каждый день навещать. Кормить, поить, разговаривать с ней тихим, спокойным, ободряющим тоном. В конце концов лошадь начинает тебе доверять и понимает, что ты не сделаешь ей ничего дурного. И как только доверие установлено, можно заходить в стойло и делать ей массаж или просто растирать. Это помогает установить более тесную связь, которую теперь следует создать между тобой и лошадью. И когда ты уже чувствуешь, что лошадь больше не видит в тебе угрозы, можно начинать показывать ей разные предметы, которыми ты будешь пользоваться в будущем. Веревка и недоуздок – это первые предметы, с которыми следует ее познакомить. Пусть она их понюхает, потом почеши ими ей спину и шею, чтоб она к ним привыкла. Потом надень на нее недоуздок, и пусть она проводит в нем по нескольку часов в день, но непременно снимай его, когда уходишь. А потом, когда познакомишь лошадь со всеми окружающими ее предметами – с загородкой, веревками, недоуздком, седлом и всем прочим, – она станет доверять тебе еще больше. И увидит в тебе вожака. Тогда и тренировать ее будет легко. Лошади – умные животные, господин, но требуется время, чтобы завоевать их доверие.

– И когда ты и твои люди будут полностью готовы?

– Через месяц, господин. Но мне понадобятся еще лошади и еще люди. У меня всего двести человек. Нам потребуется более сильная конница, чем эта.

Он уставился в пространство и некоторое время молчал. Потом произнес одно слово:

– Нола.

– Что, господин?

Он повернулся лицом ко мне:

– Мы нападем на Нолу. Это город милях в тридцати отсюда. Там захватим еще оружия и продовольствия, а также лошадей для твоей конницы.

– Там есть стены, господин?

– Да, мощные каменные стены, а перед ними – ров.

– А у тебя есть осадные машины? – спросил я, немного удивленный тем, что он намерен напасть на укрепленный город.

– Ни единой.

– Тогда как же ты его возьмешь?

Он поглядел на меня и улыбнулся по-волчьи.

– Это ты его будешь брать, Пакор. Ты и твоя конница. Приходи через два часа на военный совет, и я тебе все объясню.

С этими словами он отправился по своим делам, оставив меня в более чем ошеломленном состоянии.

Я позвал к себе Нергала, желая посоветоваться. В качестве моего первого заместителя он должен был знакомиться со всеми решениями, которые нас касались. Он был всего на год старше меня, но очень радовался своему новому положению, которое стало для него как новая игрушка для ребенка. Он был выше меня ростом и немного долговязый, с длинными руками и еще более длинными ногами. Пока он стоял на земле, то выглядел несколько неуклюжим – сплошные кости и суставы, но верхом на лошади становился великолепным наездником, гораздо более искусным, чем я. Парфяне очень любят своих коней, но Нергал, я думаю, любил их больше всех. И они его тоже любили. Когда он ехал верхом, они с конем становились единым целым, человек и животное, слившиеся воедино. Возможно, он не был самым светлым умом, но зато был предан и решителен. Его внутренняя моральная сила оказывала огромное положительное влияние на остальных.

Военный совет собрался в большом кожаном шатре, который поддерживали два шеста в центре; они подпирали крышу, а боковины были натянуты с помощью веревок. Клапаны с обеих сторон были откинуты, пропуская внутрь воздух, поскольку день был жаркий. Мы вошли внутрь, и я увидел, что посреди шатра стоит большой продолговатый стол, а вокруг него расставлены табуретки. На столиках по обе стороны от входа были расставлены кувшины с вином и водой. Я налил в чашу воды и передал ее Нергалу, потом налил и себе. Спартак уже пришел и велел всем занимать свои места. Я заметил Крикса, который меня проигнорировал, и Каста, который кивнул мне и уселся рядом с еще одним черноволосым воином, одетым так же, как он. Крикс опустошил свою чашу (несомненно, с вином), а затем столкнул своего товарища с табурета и велел ему принести кувшин. Спартак нахмурился и встал.

– Я решил напасть на Нолу и взять ее. Мы не можем вечно торчать тут в бездействии, а чем больше мы пассивно сидим, тем больше вероятность того, что римляне снова нас атакуют. Кроме того, мы уже подъедаем все наши запасы и уже почти опустошили все окрестности, здесь больше не найти продовольствия. Нам нужно позаботиться о новых запасах.